Лучший день рождения

Рассвет наступает совсем неожиданно, медленными и тонкими лучами проникает прямо в окно, пересекая занавески, и, как самозванец, оказывается в комнате. Я могу уверять всех, что даже такая деталь утра не смогла бы меня разбудить. Я не обращал внимания на время; и дело в том, что, хотя такая мысль покажется абсурдной, для меня ночь была вечностью; вечностью, которую я очень хотел бы повторить бесконечное множество раз. И сейчас любой парень моего возраста мне бы завидовал… Только, несмотря на то, что я провел целую ночь… с ней… лучше это останется между нами. Так будет надежней… Но не так просто думать об этом, тем более говорить, когда я вижу напротив себя предмет своих мечтаний. Купаясь в мягких лучах утреннего рассвета и затмевая мой разум, заставляя вспомнить все события прошлой ночи. Заставляя меня в данный момент поддаться искушению и исполнить одно желание, которое было у меня все это время: разбудить ее поцелуем, а потом… Грубый звук рассеивает мысли и заставляет всю мою волю взять себя под контроль и не поддаться желанию поцеловать ее. Из-за краткости звука я подумал, что мне просто показалось — ведь я еще не совсем проснулся. Поэтому я занялся более приятным занятием: наблюдать, как моя Цепь мягко спит. Дело в том, что она кажется мне такой спокойной, и невольно меня очаровывает. Но я снова слышу этот звук и уже отчетливо различаю, что кто-то бьет в дверь. И сразу в голове всплывают возможности того, что будет, если сейчас нас вместе увидят. Я чувствую себя озадаченно, но вновь слышится стук в дверь, который сопровождается громким голосом, зовущим меня по имени. До моего сонного сознания доходит, что стучат в мою комнату. В тот же момент я начинаю судорожно думать, что если кто-то узнает о произошедшем в этих четырех стенах, у меня будут большие проблемы. Следовательно, я начинаю судорожно перебирать варианты того, что делать. Не найдя ничего более разумного, я прячу свой «грех» под одеялом, потому как если раньше меня послали в Бездну из-за того, что я существую, то сейчас они бы послали меня туда снова, да еще и с ней. Но я вовсе не пугался, потому как оно того стоило. Но, возвращаясь в реальность, я встаю и отчаянно ищу халат, чтобы одеться. Направляясь к двери, я пробую не сталкиваться со всем, что попадается мне по дороге (не дай бог еще что-нибудь себе сломать). Подойдя к двери, я притворился, что все еще сплю (хотя так оно и было). И вот я открываю дверь и вижу, что на пороге стоит мой дядя Оскар. — Зачем ты разбудил меня, дядя? — спрашиваю, широко зевая. — Что-то случилось? В ответ дядя только улыбается, а моя нервозность только увеличивается, но, несмотря ни на что, мои глаза остаются равнодушными, я заметно расслабляюсь, понимая, что он ни о чем не догадался. — Нет, Оз, все в порядке. Просто я хотел первый поздравить тебя с днем рождения! — если бы вы сейчас видели дядю Оскара… я улыбаюсь такой явной иронии. Ведь именно по этой причине она была там, внутри, под одеялом, и эта мысль только больше распалила мою гипотезу относительно моего «греха». — Спасибо, дядя! — я улыбнулся немного нервно, но он не воспринял этот жест всерьез. Он скрестил руки на груди и гордо улыбнулся: — Уже 17 лет! Ты смотри, какой большой вырос, скоро уже и… — от этих слов я нервно провожу рукой по волосам, понимая, к чему ведет дядя, пока он смеется. — Да, дядя, ты прав… — я натянуто улыбнулся. Дело в том, что я так хотел избежать этого разговора, но это уже было маловажно; я был счастлив, и ничто не могло испортить мне настроение от того, что это произошло так, как я хотел… — Лучше я позволю выспаться тебе еще. Ты выглядишь очень усталым… Потом поговорим, когда ты будешь более отдохнувшим, — это фраза заставила меня усомниться в том, точно ли дядя ничего не знает о прошлой ночи. Мало ли что могло произойти. — Увидимся позже, Оз! Дядя, помахав мне, ушел по коридору за угол и там скрылся из виду. — Увидимся, дядя! — сказал я перед тем, как закрыть дверь и войти обратно в комнату. Я вздохнул спокойней от того, что дядя решил не заходить в комнату — иначе он бы меня раскрыл, точнее, нас бы раскрыл… — Кто это был, Оз? — этот мягкий голос. Я быстро метнул взгляд на постель и увидел лежащую в моей кровати: с ее спутанными волосами, с ее фиолетовыми глазами, полными любопытства, и с ее белой и мягкой, выставленной на солнце кожей, защищенной только моими белыми простынями из чистого шелка. Под этим взглядом в горле вдруг пересохло, нервы пришли в буйство, а все мое существо чуть ниже пояса наполнило томление. — Кто это был? Снова этот вопрос, но… о чем она спросила? — Что ты спросила? — спросил я с хрипотцой в голосе, и она устало закатила глаза. — Кто стучал в дверь?.. — сейчас я, наконец, понял, что она спрашивала. — Ну? Кто это был? — Уже не важно. Никто… — мой голос стал более хриплым, а разум взялся за то, чтобы повторить все, что произошло прошлой ночью. — Всего лишь мой дядя Оскар… — И чего он хотел? — ее голос и взгляд выдали ее с головой: она занервничала. И ее явно сильно интересовал факт: знал ли он, что она была здесь. Но меня больше интересовала она сама — такая красивая и уязвимая... — Неважно… — я медленно отхожу от двери и сажусь к ней на кровать. — Он просто хотел меня поздравить… — я уже был в кровати, медленно пробираясь к ней, обняв ее за бедра и приближая свое лицо к ее лицу. — Только для этого? — она занервничала больше и внезапно покраснела… такая красивая… и то, как я смотрел ей в глаза, пока она придерживала с большей силой мягкую простыню, прикрываясь и выглядя так невинно… единственное, что она делала этими жестами — заставляла мои желания вспыхнуть с новой силой… Вновь сделать ее своей… — Да… — я пододвинулся к ней ближе, пока наши дыхания не обожгли друг друга. — Он хотел первым меня поздравить… — приблизился еще больше, и вот она начинает немного ерзать, пока я медленно размещаюсь на ней, — Но он не знает, что кто-то уже опередил его… — Оз… разве мы уже не делали это? — она оказалась такой нервной и уязвимой… мне это очень нравится… и мне нравится эта ситуация, ситуация и вопрос… я смеюсь хриплым голосом и вижу ее глаза, полные желания… — Ты не помнишь, Алиса?.. — я наклоняюсь и кусаю ее нижнюю губу. Немного нервничаю, потому что никогда не практиковался в роли соблазнителя. — Ты вчера постучала в мою комнату в полночь… — я поцеловал ее в дразнящей манере, чтобы она тут же ответила. — Ты разбудила меня… — другой поцелуй, более глубокий, и я слышу, как она стонет подо мной. — И ты спросила у меня, какой бы подарок я хотел на мой день рождения… — я начал поднимать руку, лаская ее над покрывалом. — Оз… — ее голос — чувственный стон, который срывается с ее губ, пока я ласкаю ее, проникая под покрывало, и это сводит меня с ума… — Ты знала, что мне очень нравится, когда ты говоришь мое имя таким образом? — я не могу остановиться. Она мне слишком нравится сейчас… я целую ее, захватив ее губы и медленно проникая вглубь ее рта, пока я избавляюсь от ее покрывала, незаметно прикасаясь к ее горячей коже. — Хочу… — мне не хватает воздуха. Когда я размыкаю наши губы, она царапает кожу на моей шее. — Хочу, что бы ты была моей… — я чувствую, что она содрогается, пока я целую ее шею с безумием, ее руки переходят на мою спину, и я чувствую то место, где перемещаются ее руки — кожа под ними начинает гореть. — Я уже твоя, Оз… — ее голос мягкий, ровный, как и ее ласки, но они такие эффективные, что возбуждают меня все больше и больше. — Я хочу… — я поднимаю лицо и смотрю ей в глаза, — Хочу вновь заняться любовью… — поднимаю руку и ласкаю ее лицо, лицо, которое, похоже, изваяно ангелами. — Я хочу заняться любовью так, как вчера вечером… Я вижу, что ее глаза смотрят на меня с сомнением, словно не веря. — Оз… а как же твой дядя? Если он нас застукает? — я не позволяю ей договорить, целуя ее так же страстно, как раньше, исследуя языком каждый уголок ее рта. — Мне плевать… — и я действительно говорю правду… для меня уже ничто не имело значение… — Ты сумасшедший… — шепчет она. Я не мог сделать ничего другого, кроме как улыбнуться… — Сумасшедший из-за тебя… — я увидел снова ее глаза, полные сомнения — как будто она думает, что я осмеял ее… но мое сердце она давно заключила в тиски… и я переплетаю наши пальцы вместе… — Алиса… с того дня, как мы заключили контракт, прошло 2 года… — Полтора… — прервала она меня с улыбкой, пробуя успокоиться в такой атмосфере, но ради Бога! Я был на ней практически обнаженный, с чувствами наравне с горячей кожей, с выставленным и незащищенным сердцем между ее руками, которое она каждый раз сжимала все сильней, заставляя меня просто сходить с ума… — О, ладно, полтора… — я улыбнулся улыбкой, которая будто бы заражала спокойствием. — С тех пор, как я заключил с тобой контракт, я принадлежал тебе… — Ты всегда был моей собственностью… — я уязвляю свое высокомерие, пока она улыбается победоносной усмешкой, немного отведя взгляд — типично для нее. — Алиса… — я привлек ее и серьезно посмотрел на нее — я принадлежу тебе… и мое тело, и моя душа… Она посмотрела на меня выжидающе. — Алиса… люблю тебя… и не важно, что бы ни произошло… не важно, даже если я должен уйти в Бездну… я всегда буду тебя любить… Алиса смотрела на меня в течение нескольких секунд, переваривая информацию, потом крепко обняла меня. Я только зарылся лицом в ее волосы, вбирая в себя легкий аромат ванили, но внезапно почувствовал всхлипывания и забеспокоился. Поднимая на нее взгляд, я увидел слезы в ее глазах. Я не мог этого вынести, мое сердце разрывалось… — Алиса… — она не позволила мне закончить, приложив пальцы к моим губам, и я замолчал. Потом она улыбнулась и, наклонившись, прошептала мне: — Оз… сделай меня твоей… сейчас… Все сомнение прошло, не надо было что-то говорить, любая вещь, которую она просила у меня, была бы практически приказом для меня. Я объединил наши губы в мягком поцелуе, в котором показал ей все мои чувства, пока я перебирал руками, мягко обводя ее красивое тело. И дело в том, что Алиса, как и я, выросла, она развивалась, и ни я, ни мои гормоны раньше не обращали на это внимания, просто опускали эту деталь. Лаская медленно ее кожу, до тех пор, пока не пробрался в ее лоно, которому уделил особое внимание, я оставил ее губы и стал целовать грудь. Сопровождая меня своими стонами, она изогнулась мне навстречу, словно дикая кошка. Одна моя рука ласкала грудь, а другая проходилась нежно и трепетно по бедрам. Как только рука прибыла к своей цели, Алиса изогнулась еще раз, поддаваясь моей руке, позволяя мне большее, проникнуть в нее глубже. Я почувствовал ее пальцы, которые царапали мою спину и зарылись в моих волосах. Я чувствую, что рука, которая царапала мою спину, сейчас опустилась мне на ягодицу, и тогда я поднимаю на нее взгляд. Ради Бога! Она не наслаждается тем, что сводит меня с ума? Она не замечает, какую власть она надо мной имеет? Видеть, как она кусает эту такой чувственной формы нижнюю губу, сводит с ума еще больше… Ее рука вдруг оставляет мою заднюю часть и сейчас мягко ласкает грудь, задерживая пальцы на отметке часов. Взгляд фиалковых глаз задерживается на печати, а тонкие пальцы проводят по стрелке часов: осталась всего лишь четверть оборота. Она поднимает на меня взгляд и смотрит на меня с болью. — Прости… — шепчу я, перехватывая ее руки и целуя ее пальцы с нежностью. — Нет ничего, за что ты должен был бы извиняться… — и, прежде чем она договорила, я вновь поцеловал ее с жаром и страстью. — Оз… пожалуйста… сделай это… — сказала она мне с жаром и раздвинула колени в приглашающем жесте. Но в этом вовсе не было чего-то пошлого. Только страсть и любовь, бурлящая в сердцах обоих. Несмотря на знание, что больно ей уже не будет, беспокойство из-за прошлой ночи все еще оставалось во мне. Тогда, отобрав у нее девственность, я не смог насладиться ею сполна. Даже несмотря на то, что она настояла и просила меня, и ее боль была минимальной, факт того, что я сделал ей больно, беспокоил меня. Когда я полностью вошел, я почувствовал, как она обняла меня за талию своими стройными ногами, таким образом, заставляя податься ближе и войти глубже. Я начал движение, входя и выходя из нее, в то время как она одновременно попадала в такт моим бедрам. Удовольствие накрыло нас с головой, но я хотел, чтобы она насладилась больше… поэтому я стал ласкать ее сильнее и уверенней… Наш ритм медленно нарастал, и по мере того, как он увеличивался, я мог чувствовать, как все ее тело натянулось как струна и пронзилось жаром. Чувствовать, как между стонами и криками Алиса называла мое имя, или просила меня больше — все это вызывало у меня еще большее томление и возбуждало меня только сильнее. Ее стоны и крики стали для меня музыкой, ласкающей слух. Когда мы, в конце концов, достигли нашего пика, я немного отдохнул на ее груди, пробуя восстановить дыхание, и почувствовал ее нежные ласки на моей спине и волосах. Подняв взгляд, я увидел, как она улыбнулась. Я ответил ей улыбкой и поцеловал ее. Наш поцелуй происходил какой-то промежуток времени в этом положении, и понемногу поцелуй становился все более, страстным. Перед тем, как прервать поцелуй, я почувствовал, что ее кожа снова была горячей. — Оз… я уже готова… — прошептала она мне, когда мы прервали поцелуй, — Не сдерживайся… сделай мне это, как ты действительно хочешь… После этих слов мое тело содрогнулось, но я не мог предотвратить это — любая вещь, которую она мне говорила, звучала для меня как приказ. Я, как покорный слуга, выполню любой ее приказ, даже если она попросит меня сброситься в колодец… И я не мог сопротивляться этому… мой инстинкт смог больше, чем я, и я сделал это с ней грубым способом. Как животное, сильно, с первого момента, добиваясь, чтобы она пребывала в еще большем наслаждении, чем я. Исчерпанный до глубины сил, я упал рядом с ней и прижал к себе, обнимая… — Прости… — прошептал я, пока она перемещала мои пальцы на свою грудь, где билось сердце, — Я вел себя, как дикое животное… — Верно… — поначалу единственное достижение состояло в том, чтобы погружать меня в еще большее терзание, но потом она приблизилась к моему уху и прошептала, — Но ты мне больше нравишься таким… Эта фраза вела меня в ступор… «Ты мне больше нравишься» — это была моя надежда, чтобы добиться ее, чтобы знать, любит ли она меня. И я сам не успел среагировать, когда она встала с кровати и начала собирать одежду, которую я предыдущей ночью разбросал по всей комнате. — Мы увидимся позже… — сказала она, даря мне мимолетный поцелуй в губы, перед тем как направиться к двери. — Куда ты идешь? — возможно, я кажусь параноиком, но та, которая уходила, вызывала страх того, что она не любила меня. После всего, что произошло сейчас. После слов, сказанных в этой комнате. Она остановилась у двери, смотря на меня с беспокойством. — Оз, сегодня — твой день рождения, и я обещала помогать в приготовлениях. Я должна идти, — с этой фразой она открыла дверь, и мое сердце заполнил страх, что потом я не смогу сказать ей. — Ты вернешься? — это был простой вопрос, но перед нею… Алиса задержалась, держась за раму двери, закрытой наполовину. — Если ты хочешь, я могу вернуться этой ночью… — сделала еще один шаг, и мой страх вырос: — Алиса! Она остановилась и вернулась… такая красивая… «Ну же давай, скажи! Всего три слова! Ты же уже говорил их!» — голосил мой разум. — Я люблю тебя… Алиса улыбнулась и закрыла дверь, способствуя тому, чтобы мои надежды рухнули и были разрушены на тысячи осколков. Внезапный скрип, и дверь открылась снова. Голова Алисы выглянула из-за двери и, улыбаясь, она сказала мне: — Я думаю, что людям, с которыми мы сейчас живем, лучше не знать, что я тебе сказала, что тоже тебя люблю… — мое сердце перестало биться и остановилось вовсе, но потом ускорилось снова. Алиса бросила мне воздушный поцелуй и скрылась за дверью, сопровождаемая шелковым веселым смехом. Алиса любила меня … И с этими мыслями я достиг того, что пообещал самому себе всегда жить вместе с ней… Потому что Алиса — мое солнце… и если оно не сияет, я совсем не… Это лучший день рождения в моей жизни…