Если честно, я сама затрудняюсь ответить на этот вопрос.
С самого детства меня называли красивой. К сожалению, люди способны ценить только внешнюю оболочку, не зная, что может твориться в душе у человека. В моём родном городе Пуатье у меня часто были проблемы из-за внешности: зависть среди девушек, излишнее внимание мужчин и нередко даже женщин. Их нападки доходили до абсурда: серенады под окнами или же огромные охапки цветов, которые я находила у себя под дверью, не важно - их чрезмерное внимание душило меня изо дня в день. Когда моих родителей командировали в Южную Корею в качестве международных переводчиков, моей радости не было предела. Я готова была расцеловать целый мир, радуясь их повышению, точно своему. Другой мир - другая культура. Другая культура - совершенно другие нравы и моральные ценности. Ещё в самолете я мечтала о том, что незамеченной выйду на улицу, не ловя на себе взгляды прохожих, отправлюсь в магазин. Но мои надежды рухнули, разбились, словно дорогая хрустальная ваза, брошенная на пол. Высокий рост, голубые глаза и волосы необычного пшеничного оттенка - всё точно кричало: "Скорее взгляните на эту иностранку!". Всю дорогу до нашего нового места жительства я прокручивала в голове каждую фразу, жест, взгляд, направленный на меня. Признаю, я отвратительно знала корейский, но даже без этого могла понять, о чем болтали любопытные зеваки. Так прошёл целый год. И что же смогло измениться за эти 365 дней? Лишь то, что я научилась понимать речь окружающих, а не ломать голову, расшифровывая томные взгляды и полные неприязни ухмылки. Их хищные оскалы каждый день мучают меня в ночных кошмарах.Но что же я могу поделать?
"Трагедия маленького гения", - однажды вечером произнесла мама, в сотый раз провожая взглядом мою фигуру, словно тень исчезавшую за створками дубовых дверей. Я мысленно рассмеялась над её словами. А что, если её "маленький гений" не столь идеален, как все привыкли видеть? Я просто жуткая зубрилка. 100 баллов за экзамен по математике. Отлично. 100 баллов за тест по английскому языку. Идеально. Аналогичные результаты по корейскому языку, экономике и литературе. Если честно, я просто ненавижу читать. Но, когда приходилось оставаться в своей комнате в полном одиночестве, лишь книги спасали меня от ненужных мыслей о собственной ничтожности.Театр абсурда.
Первая красавица школы с лучшим результатом среди своих сверстников. Популярная и образованная? Если видеть это изо дня в день, сидя за соседней партой, с этой мыслью действительно можно смириться, но одна я на самом деле знала, какая гнилая душа таится внутри это прекрасной оболочки, подаренной родителями. Дамочка, у которой и друзей-то толком не было. Мерзкая и забитая, я никогда никого не любила, распаляя свою паранойю до абсурда: при таком раскладе чудом остаётся то, что за свои 18 лет жизни мне довелось несколько раз поцеловаться. Девушки всегда оббегали меня стороной, и с одной стороны я их бесспорно понимала: кому захочется иметь столь проблемную подругу подле себя? Парни же и думать не могли о дружбе, постоянно предъявляя свои права альфа-самцов скорее на мою задницу, нежели душевное расположение. Представляя, как им будет весело от рассказов о том, как один из них имеет "местную звёздочку" школьных слухов, я сразу же отказывала настойчивому ухажёру. Что касается слухов, я выучила наизусть каждый из них, от фантазий о моей нетрадиционной сексуальной ориентации до тайных встреч с женатым мужчиной. Жаль было попусту напрягать бурную фантазию окружающих, но в действительности свои вечера я проводила за закрытой дверью собственной комнаты в компании четырех стен и новенького самоучителя по иностранному языку. Я никогда никого не любила. Я никогда никого не ненавидела. За всю свою жизнь у меня был один-единственный друг, которого и другом назвать язык не повернется - О Сехун - ученик, переведенный в Пуатье по обмену. Мы часто обедали с ним на заднем дворе школы, молча всматриваясь в голубое небо. Я считала, что научилась читать мысли людей по их мимике, выражению лица и немым жестам, что совершенно не распространялось на Сехуна, мысли которого для меня до сих пор остаются загадкой. К сожалению, мой знакомый затерялся в глубинках Франции вместе с никчемным прошлым глупой зубрилки. Наше молчание было для меня дороже любых разговоров, но сейчас у меня в воспоминаниях о нескладном кареглазом пареньке осталась лишь тишина.Вскоре у меня не осталось ничего.
В один из мрачных апрельских дней в нашем доме раздался звонок. На другом конце провода, лицемерно соболезнуя, скрипучий женский голос сообщил о смерти наших родителей. Никто из пяти человек, попавших в аварию, так и не выжил. Я до последнего не верила в её лживые слова, до боли в костяшках пальцев сжимая телефонную трубку. Стоя на коленях рядом с антикварной тумбочкой, я рыдала всю ночь, прижимая к груди семейные фото.Именно так и прошёл мой девятнадцатый день рождения.
Мой единственный родственник - старший брат, хоть и переехал вместе с нами, сразу же изъявил желание жить отдельно, аргументируя столь радикальное решение бурной личной жизнью и нестабильным графиком работы. С Бастианом мы никогда не были близки, но даже за те мнимые попытки утешить меня я искренне ему благодарна. Деньги, что родители откладывали мне на институт и страховку, полученную после аварии, я отказалась тратить категорически, устроившись сразу на две подработки. Денег мне хватало сполна, даже не учитывая щедрых чаевых, оставляемых скорее не мне, а милой мордашке, мелькавшей между столиками с подносом. Меня тошнило от случайных прикосновений незнакомцев. Я пряталась в подсобке каждый раз, когда кто-то просил мой номер телефона или электронную почту. Я всё так же продолжала бояться людей. Снова и снова возвращаясь в пустой дом, я по старой памяти закрывалась в собственной комнате в компании четырёх стен и очередного тома классической трагедии в стиле Шекспира. Раз в неделю я навещала брата, чтобы пополнить его запасы продовольствия и приготовить вкусный ужин на двоих.Я действительно чувствовала себя счастливой, когда понимала, что хоть кому-то нужна.
Вечера тянулись один за другим, и вот однажды, посетив апартаменты брата, я наткнулась на пустые комнаты, укутанные сорванными занавесками из разноцветного сатина, некогда купленными нашей мамой.Циклично следуя изо дня в день по маршруту "дом-работа-квартира брата", я стала действительно верить в то, что проклята кем-то свыше.
Телефон монотонно продолжал вторить, что абонент недоступен, а картина его опустевших комнат немым ужасом проносилась перед глазами назойливым видением. Нетронутым остался только стол из тикового дерева, стоящий в рабочем кабинете Бастиана. Я уже сотню раз пыталась открыть его шкафчики, но вновь и вновь натыкалась на сопротивление фирменных замков. Повторяя эти попытки тысячи раз, я по-прежнему надеялась, что они распахнутся, приоткрыв занавес одиночества, тучей нависшего надо мной. Я обращалась в полицию, но никаких продвижений в расследовании так и не наблюдалось.Двери участка вскоре стали дня меня закрыты так же, как и двери тикового столика в уютном кабинете.
Вооружившись десятком отмычек, парочкой ножей, молотком и отвертками, мои руки беспощадно ломали дорогую древесину, но, даже достигнув желаемого, я не ответила ни на один свой вопрос. В самом верхнем отсеке я нашла лишь горстку пепла и обугленную обложку водительских прав. Во втором - непонятные мне документы по поводу исков от клиентов моего брата - частного адвоката по административным нарушениям. Приготовившись к худшему, я отворила третий ящик. В его глубине покоилась лишь старая тетрадь с десятками разноцветных стикеров, истинное предназначение которых было известно лишь самому Бастиану, и скомканный лист плотной бумаги, изрядно потрепанный по краям. Глянцевый комок оказался ничем иным, как фотографией незнакомца с ослепительной улыбкой и кошачьим разрезом глаз. Азиат? Странно. Мой брат принципиально вёл дела только перебравшихся в Корею европейцев. Я открыла тетрадь на первой странице, разбирая непонятные каракули собственного родственника, изумленно узнав в корявых строчках незнакомые стихи. Никогда бы не подумала, что Бастиан склонен к лирике и творчеству. Перевернув пожелтевший листок, я наткнулась на странное четверостишие, отмеченное текстовыделителем."Я закрою руками сожженное солнце, Чтобы ты убежала, но только не с нами. Я надеюсь, ты сможешь проснуться свободной, Ведь тебе не к лицу эти танцы с волками"
Ночами я мучилась вопросами, всматриваясь в поблекшие листы и пустые просветы между строками: "Что же ты хотел этим сказать?""Всё ли с тобой в порядке? Ты хорошо кушаешь? Можешь не переживать, мне совсем не грустно. Разве только чуточку одиноко".
Спустя пару дней мне удалось выяснить личность юноши, запечатленного на злосчастном снимке. Мистером Х оказался некий Ву Ифань, наследный сын одной из самых влиятельных корпораций "JK". Запрос его имени в Google дал мне полезную информацию о богатеньком отпрыске: возраст 22 года; не женат, детей нет; переехал в Корею пять лет назад, когда его папочка открыл в Сеуле очередной филиал, назначив сына его гендиректором. Группа крови О, рост 187 см, на данный момент является студентом государственного института. Умён. Красив. Приторно идеален. Холоден с девушками, но в то же время безумно у них популярен, даже у особ намного старше него, о чем свидетельствовали многочисленные фанклубы самопровозглашенного принца, которые пестрели кучей фотографий с "Его величеством Ифанем". Фаворитными же из них являлись многочисленные изображения с баскетбольных матчей. Известный, богатый, популярный... Это волновало меня в сотню раз меньше, чем вопрос: что связывало моего непутёвого брата-Казанову и этот сгусток феромонов в фирменной упаковке?Моей единственной надеждой оставалась каменная крепость, к которой не было ни единого шанса подступиться.
Я отгоняла эти безысходные мысли прочь, решив бороться до последнего, словно обезумевший мотылек, сам направляющийся в паутину. И сейчас, стоя у главных ворот нашумевшего института, я крепко сжимала в руках ремешки рюкзака с потрепанной фотографией Ифаня в потайном кармашке. Вздохнув, я сделала шаг вперед, ещё не понимая, что я изрядно погорячилась, называя свою предыдущую жизнь адом.