Бабочка в янтаре

Я просыпаюсь теперь в темнице, Тяжелой цепью скованы руки. Знаю: свобода не возвратится, Хочу, чтоб скорее кончились муки.

Говорили мне, что не надо шествовать по-королевски, не надо шаркать, как простые смертные. Я чувствовала себя свободной птицей, родившейся в том мире, о котором я мечтала! Где же были мои глаза! Как хочу я вернуться в те времена, когда мои заботы составляли кролики и морские свинки, когда я, не ведая золотых клеток-карет, мчалась быстрее ветра на спине лошади! Все ушло. Kaiser Roderich… Люблю я тебя, Ваше Величество! Люблю! Но ты, рожденный в этой золотой клетке, не знаешь цену свободе. Вырвись только из душных помещений. Пройдись по берегу тёмного Дуная босиком, полови светлячков и пойми меня! И нет необходимости думать о том, что завтра нужны другие туфли, которые ты никогда до этого не видел, никто не обязует соблюдать протоколы, не вынужден заботиться об общественном мнении. Но ничего ты не знаешь, Родерих Эдельштайн… Ты даже не можешь представить, что есть такая жизнь, где ты за каждый свой шаг отвечаешь только перед Богом. И ты не будешь расстраиваться от того, что меня называют деревенщиной. Сам подумай, что такое дворцовый протокол? Это крики младенцев, лишившихся матерей, матери, пребывающие в депрессии, потерявшие собственных детей. Каждый строго регламентированный шаг, отдаляющий тебя от простых радостей жизни. Все расширяющаяся пропасть, которая разделяет тебя с собственным народом. Одумайся! Таким должен быть император, который не видел людей, не может понять их беды, чаяния и надежды? Который считает нормальным лишать маленьких детей мам? Любимый Родди, я тебя люблю, но я ненавижу Kaiser Roderich… Проснись же ты, избавься от личины Kaiser, не вынуждай меня сбегать из под сени душного Хофбурга, искать утешения на дождливых улицах Вены, получать лечение и помощь из рук частных врачей, не верю я уже придворным лекарям. Кабы были силы, я бы вытащила тебя из этого омута грязи, дворцовых интриг, жесткого церемониала. Искупала бы тебя в Дунае, угостила бы не уступающей по вкусу изысканнейшим кушаньям во дворце булочкой из рук простой торговки! Я не способна приноровиться к требованиям современной жизни. Я принадлежу иному веку, эпохе святых и мучеников. Стараюсь не подражать во всем святым, мое сердце разбито вдребезги как у мученицы… Ты можешь возразить, что все не так, все в порядке во дворце с атмосферой, но нет! Почему же я, оказавшись на яхте, вернулась к жизни, когда все мои фрейлины лежали, мучимые морской болезнью? Почему после купаний в море я быстро избавилась от чахотки? А когда вернулась в Хофбург, который я не могу назвать домом, еще сильнее заболела? Почему? Я ненавижу весь дворцовый церемониал, ненавижу всех слуг и стражников, ненавижу! В психиатрической больнице люди и то человечнее, живее и адекватнее. Да понимаешь ты, Родди, что дворец – заведение хуже сумасшедшего дома и тюрьмы вместе взятых? Люди боятся даже вздохнуть полной грудью, служанки не могут сделать шаг в сторону, ты не можешь расслабиться… Да, это убьет и тебя, рожденного в этом мире. Да, я понимаю, что тебе тяжело без меня… Тебе, Родди. Я все письма бережно храню в шкатулке, перечитывая вечерами. И иногда зачитываю их вслух моим собакам Тени, Мухаммеду и Платону. Люблю, но не могу! Сорви же с себя оковы долга, скинь с себя гнет обязанностей, сними корону! Я возьму тебя за руку и мы пойдем в море. Я тебе открою новый мир! Я тебе покажу звезды! Я тебя научу любить жизнь, радоваться каждому дню… Сделай же шаг. Люблю. Жду. Скучаю.