Невозможно забыть, больно помнить...

— ЁнГук-а, помоги мне… Хриплый голос в телефонной трубке вызвал мурашки на коже. Как в первый раз. Но этот раз далеко не первый. И не последний. К сожалению? К счастью?.. — Где ты? — его голос не менее хриплый и низкий. Он бы списал все на то, что только проснулся, но она слишком хорошо знает его. — Если бы я знала… — еле слышный вздох и шуршание в трубке. — Мы сегодня отмечали день рождения Минзи и… — Избавь от подробностей, — он почти совладал с собой и теперь ждал решающих слов: обязывающих его, но в то же время умасливающих душу. — От меня ты что хочешь? — Хах, чертовски занятой мистер Бан ЕнГук, — сарказм в ее голосе хоть ложкой ешь. — Ты же не бросишь старого друга в беде? — Друга? — пришла его очередь влить издевки в сказанное. — Ммм, мы же были друзьями… одно время, — она и сама, наверное, не понимала, зачем продолжает эти глупые препирательства, вместо того чтобы перейти к делу. Он промолчал, пытаясь не выпустить наружу то, что копилось в нем годами. Ведь она же не глупая, да и жестокой ее не назовешь, так почему же эта пытка продолжается и продолжается? — ЕнГук-а, забери меня отсюда… Пожалуйста… — ее голос был полон отчаяния, вот только его разум твердил, что все это лишь игра. Однако руки действовали сами по себе: на экране его лэптопа уже отобразилась карта города с мигающим красным маячком — ее местоположение. ЕнГук уже сбился со счета, в который раз он вот так едет за ней, черт знает куда, поэтому схема «спасения» уже отложилась на подкорке мозга. Вот только навигатор указывал на тоннель под рекой Хан — одна из будущих веток метро Син Пундан. Как она могла там оказаться? — ЧеРин, куда ты ввязалась? — он зарекался беспокоиться о ней, но сейчас все спокойствие улетучилось, потому что в груди щемило от плохого предчувствия. — ЕнГук-а… Связь оборвалась. Он долгие секунды пытался понять, почему слышит короткие гудки в трубке, а потом кинулся перезванивать, но: «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети». И так несколько раз, пока телефон не полетел в стену, с громким хрустом разлетевшись на составные части. — ЧеРи-и-ин!.. Он обхватил свою голову, пальцами зарываясь в короткие черные волосы. Что-то внутри него противилось опять идти на поводу у нее — той, что неоднократно разбивала его сердце. И он бы, возможно, не пошел, но перед глазами предстал ее образ. Такой он ее видел месяца три назад, случайно оказавшись в том же ресторане, где у нее проходило свидание. Он шел к заказанному столику, безразлично оглядываясь по сторонам, пока взгляд не наткнулся на нее, сидящую со скучающим видом в вычурном вечернем платье черного цвета. Для него она так редко одевалась; кожаная куртка, джинсы и кеды — так было удобнее ездить с ним на мотоцикле, обхватив руками его талию и прижавшись грудью к его спине. Иногда ее руки проскальзывали под его футболку, гладя кубики пресса и вызывая его счастливую усмешку… Он тогда задумался и проворонил момент, когда она уставилась на него в ответ. Теперь в ее взгляде появился огонек, она села прямее, а губ коснулась легкая улыбка. Так она улыбалась только ему. Возможно, не только ему, но ЕнГуку хотелось верить в обратное. Она была такой красивой, когда улыбалась… Резко разорвав зрительный контакт, он стремительно зашагал к своему столику. Ни к чему хорошему их переглядки не приводят. Сколько раз они пытались начинать все сначала? Сколько раз? Много. И каждый раз только боль, обида и разочарование после нескольких недель (в лучшем случае, месяцев) эйфории и всепоглощающего счастья, что оседали пеплом на вновь разбитом сердце. Если бы ЕнГуку не было страшно, он бы покончил с собой. …Или он просто хочет иметь возможность видеть ее хоть иногда? GPS оповестило о достижении конечной точки маршрута. Дальше только пешком. Вздохнув, ЕнГук открыл бардачок и неуверенно взял в руки пистолет. Беретта. Бан даже не помнит точно, откуда он у него. Просто есть. И просто Бан умеет стрелять. Все просто. Только вот очень не хотелось применять его. Хотелось, чтобы все его страхи оказались надуманными и чертовски глупыми. Ведь не могла же ЧеРин ввязаться во что-то настолько опасное? Могла. Она и не такое может. Но счастливая звезда, под которой она родилась, всегда спасала ее из любых передряг. Или это все же был ЕнГук? Бан усмехнулся, не слыша своих шагов, что гулко отдавались по тоннелю под землей. Наверное, он даже рад вот так спасать свою бывшую — нет, язык не поворачивается так называть ту, что однажды и навсегда отвоевала себе огромную территорию в его сердце, — свою… любимую. Так лучше и честнее, да. А еще это отвлекает его от воспоминаний, что врываются в каждый его день, разрывая на лоскутки душу и вселяя в пустую оболочку безысходность. Когда он идет к ней, можно представлять, будто он идет на обычное свидание — хотя ни одно из их свиданий нельзя назвать обычным. Ну, только если вы каждый день убегаете от разъяренных полицейских или же летите в Токио, а потом, вспомнив про то, что оставили своего кота одного в квартире на неопределенный срок, возвращаетесь тут же обратно, но затем (зачем же портить планы?) все же опять отправляетесь в столицу страны восходящего солнца — то да, их совместная жизнь была совершенно обычной. Когда он занят очередным ее спасением, у него не остается времени на самокопание, «если бы да кабы», жалость к самому себе, звонки лучшему другу, который уже не воспринимает рассуждения ЕнГука о суициде, потому что знает: Бан не может бросить ЧеРин одну. Никогда. Ведь она такая хрупкая, беспомощная, ее нужно защищать от всех жизненных неурядиц, она не справится со своими проблемами самостоятельно, нет! Да и зачем, если есть верный Бан ЕнГук? А те, кто называли его подкаблучником, уже давно не могут говорить. И ходят с трудом. Он ведь просто любит. Хоть и говорит с ней чаще с сарказмом, с насмешкой, не пытаясь унизить, но показать, что он в порядке, он счастлив и без нее. Защитная реакция. Остатки былой гордости, что помахала ему ручкой, как только на горизонте показалась несравненная Ли ЧеРин. Ее действительно сложно с кем-то сравнить, он давно это понял. А она… Она ищет кого-то, кто сможет заменить ей ЕнГука. Но пока, видимо, не получается… [А по сути, зачем искать? Он ведь всегда рядом.] Впереди послышались какие-то крики и… выстрел? ЕнГук ускорился, даже не задумываясь о конспирации. Видимо, шестое чувство его не подвело, и ЧеРин в этот раз действительно попала в серьезные неприятности. Но с ней все в порядке — он хорошо это чувствует. Нить, связывающая его сердце с ее, не может оборваться. [Только после смерти.] — Где же ходит твой ненаглядный? ЕнГук вздрогнул, узнав этот голос, и застыл в паре метров от поворота, за которым находилась ЧеРин и тот, с кем, казалось, более никогда не должны были пересечься их пути. — Я думал, он любит тебя, а ты просто оказалась очередной его шлюхой. Бан не хотел верить, что ЧеРин попала в руки к жестокому хладнокровному убийце. Не хотел верить и в то, что когда-то сам был связан с этим ублюдком. — Я же тебе говорила, что ему на меня параллельно, — в голосе девушки слышалась насмешка, которая почти скрывала нотки страха. ЕнГук не хотел, чтобы она поверила в свои собственные слова. Противно засосало под ложечкой. Главное, чтобы с ней все было хорошо. Остальное неважно. — Зело? Какими судьбами? Появление Бана оказалось эпичным и приковало к нему удивленные взгляды. В глазах его главного врага читалось удовлетворение — птичка попала в клетку. А вот на ЧеРин ЕнГук боялся смотреть, боялся сорваться, боялся наделать глупостей, боялся каким-то образом навредить ей. Хотя она и так находилась в невыгодном положении — куда уж хуже? Но изощренная фантазия сегодняшнего кукловода всегда могла найти способ усугубить положение. — А вот и ты, — растянув губы в фальшивой улыбке, пропел Зело. Бан все же отметил, что девушка находилась в его руках, а в ее подбородок упирался пистолет — брат-близнец беретты, которую сжимал в правой руке ЕнГук. Порой Бану хотелось стереть себе память, чтобы не помнить всего того, что он отчаянно пытался забыть день за днем. — Неужели ты и вправду любишь ее? Каверзный вопрос, совершенно неожиданный в такой ситуации, выбил почву из-под ног ЕнГука. Что сказать? Правду? Или же ложь сможет спасти жизнь ЧеРин? — Это ли тот самый Бан ЕнГук, что никогда не лез за словом в карман? — саркастично рассмеялся Зело, проведя пистолетом вдоль шеи девушки и сильнее сжав ее длинные черные волосы в кулаке. — Отпусти ее, — его голос был холоден как лед и тверд как гранитный камень. По крайней мере, он сам хотел так думать. — Тебе самому не смешно от своих слов? — усмехнулся Зело, глядя в сверкающие ониксы глаз ЕнГука. — Я тебе не гребаный рыцарь, чтобы жалеть какую-то сучку, если она поможет мне получить свое. — Мы с тобой давно квиты, — в последнее время ЕнГук разучился вести разговоры, разучился договариваться. Бесполезные слова, сотрясающие воздух, больше не могли прикрыть собой противоречивые действия, поступки, оправдать чьи-то стремления. Зачем говорить что-то, если это все равно не приведет ни к чему? Лучше молчать. В молчании можно услышать больше, чем в пустых словах. Зело что-то говорил ему, размахивал пистолетом, беззвучно смеялся, щурил глаза и пытался доказать свою правоту, но в мозге ЕнГука это все трансформировалось в назойливое «бла-бла-бла». Когда Бан стал настолько асоциальной личностью? Он не мог слушать бесконечную трепотню, ценя лишь редкие разговоры с действительно значащими для него людьми. И один из этих людей сейчас безмолвно взывал к нему, широко распахнув глаза, из которых незаметно текли слезы, проводя прозрачные дорожки по щекам. «ЕнГук-а», — беззвучно позвала она его, царапая длинными ногтями руку, что крепко сжимала ее в отнюдь не дружеских объятиях. Ее страх стал отражением его страха. Вот только она боялась и за себя, и за него, а он думал только о ней. Беспокойство у него внутри достигло своего апогея — в кровь брызнул адреналин. Он сможет защитить ту, кого любит. Кривоватая улыбка, призванная ободрить ЧеРин, лишь усилила ее волнение: то, что творилось в голове ЕнГука, всегда было за гранью ее понимания. Она не хотела, чтобы он творил глупости. Она хотела, чтобы все это оказалось страшным сном, и она проснулась в постели с ним… Как раньше. …Вот дурочка! Как она могла убегать от него! Она же… она же любит его! Прозрение всегда наступает слишком поздно. Или пока еще не поздно? Она уверена, что он простит ее, и в этот раз она не станет убегать от своих чувств, не станет сомневаться. Они ведь созданы друг для друга. Бан не видел ответной улыбки, полной сожаления и надежды. У него осталась лишь одна цель. Впрочем, кроме нее у него и не было ничего последнее время. Но сейчас он понял, что все. Конец иллюзиям и мечтам. Пришло время открыть глаза и принять реальный мир вокруг. Раствориться в нем ради нее… Никаких сожалений или раздумий. Просто принятие аксиомы. Ведь он не мог поступить как-то иначе. [Не мог предать свои воспоминания, что стали его самым любимым фильмом, в конце которого всегда хотелось плакать.] Выстрел, насквозь пробивший череп Зело. ЧеРин вздрогнула и широко раскрытыми глазами смотрела на ЕнГука, чье тело тут же пронзили две пули: одна попала в живот, а другая… нет, она не могла попасть точно в сердце! Ну да, не попала, иначе как бы он смог тут же застрелить прихвостней Зело? А потом… Ноги подвели ЧеРин, и она пошатнулась, но ее тут же подхватили сильные руки, крепко сжав в объятиях. — ЕнГук-а, ты живой? — едва слышно прошептала она непослушными губами, медленно поднося свою руку к его лицу. Бан лишь улыбнулся уголками рта, заботливо разглядывая девушку. Никаких заметных повреждений не было, только шок, что проявлялся в мелкой дрожи. С ней все в порядке, с ней все в порядке… — Ты знаешь, я поняла, что действительно люблю тебя, — на грани слышимости произнесла она, ласково обводя контур его лица. — Прости меня. Надеюсь, еще не поздно… На ее палец упала капля. С некоторой оторопью разглядывая ее, она поймала еще одну и еще. Он плакал. Боже, как ждал он этих слов! Ведь он ей говорил о любви сотни, тысячи раз, в ответ получая лишь молчание. «Действительно люблю тебя». «И я тебя», — пошевелил он губами, не издав ни звука. Она попыталась растянуть губы в улыбке, но вдруг расплакалась, вцепившись пальцами в отвороты его кожаной куртки. Никогда в жизни он не ощущал себя настолько счастливым. И от этого хотелось взорваться, разлететься на миллионы радужных осколков, которые потом бы вновь соединились в единое целое. Нельзя быть настолько счастливым. Невозможно. Невероятно. Он робко коснулся ее губ своими, даря легкий поцелуй. Она попыталась ответить, но ресурсы ее организма были исчерпаны, и сознание окутала тьма. _________________________________________________________ — Она жива? — Да. — Получается, единственный выживший? — Ага. Смотри, тот парень похож на решето. — И как он умудрился убить пятерых человек? — Не знаю. Может, он был на колесах? — Скорее всего. Ладно, упаковывай его, и едем. _________________________________________________________ Последнее время он жил воспоминаниями. И может, именно они привели его к такому концу. Но он не жалеет. Он никогда не жалел о своих поступках, потому что на тот момент они были единственно правильными для него. И если существуют небеса, он будет наблюдать оттуда за ней. Будет ее вечным ангелом-хранителем, каким был при жизни. И она никогда не забудет его. О нем просто невозможно забыть. И на повторе будет играть всего одна песня — последнее его творение, что она нашла, когда посетила его квартиру. «I remember». Я не забыла. Я всегда помню.