Часть 1
10 декабря 2013 г. в 20:55
- Знаешь, от гордости мало толку, если ты труп.
- Который час? Пожалуйста, скажи, что показывают твои часы?
- Девятнадцать двадцать три. А какая разница?
Ты сядешь куда-то, совсем не боясь упасть (или боясь, но, не показывая виду).
- Девятнадцать двадцать три. Красиво… Смотри, мальчишка разбил коленку. И плакать хочется, и вроде мужчина.
- И правда. Кто его знает, может домой спешит?
- У таких мальчиков по горло забот. Но те заботы… Не заботы вовсе.
Ты начинаешь мягко болтать ногами. Я вижу, что хочешь что-то сказать или просто думаешь про соседей снизу.
- А знаешь, ты прав насчёт гордости.
У тебя за ухом цветок. Засохший, старый и, скорее всего, мой. Потому что больше никто не знает про твою страсть к мёртвым цветам за ухом. Твои ноги наверно мёрзнут (и руки тоже, ведь уже немножко позже, чем девятнадцать двадцать три), но я не осмеливаюсь тебе дать мою байку.
Это дико вообще - держать в голове такие мысли.
- Смотри, какое небо. Помнишь, мы сжигали воспоминания под таким?
- Ты имеешь в виду, сжигали мяту?
- Ну да. А зачем же мы её жгли?
- Нам небо нравилось. Мы думали, сожжённая мята такого же цвета.
- Глупо.
Конечно, всё, что связанно с тобой - глупо. Но это прекрасно. Нет больше таких людей, которые больные, но совершенно здоровые. На самом деле, такие люди не живут долго.
Ты достаёшь зажигалку, щёлкаешь, шуршишь.
- Иди сюда. Смотри, как красиво.
Глаза именно в таком огне блестят по-настоящему. Сказочно. Ты подносишь свою руку, всю в браслетах, к огоньку и тушишь его. Так легко. Мне даже на секунду показалось, что огонёк ещё в твоей руке.
- Волшебно.
- Знаешь, волшебство уходит.
- Что же делать?
Ты начинаешь как-то быстрее болтать ногами. То ли чтобы согреться, то ли это твоя привычка, размахивать ногами, когда под тобой несколько десятков этажей.
- А ты когда-нибудь пробовал считать верхушки деревьев того леса? Меня, например, всегда сбивали птицы. Как будто нарочно.
Над нами встрепенулась ворона. Ты удивляешься (наверно потому, что выше нас ещё что-то есть).
- Смотри, перо. Мне иногда кажется, что у птиц вырастают крылья только тогда, когда они решаются упасть вниз.
Твоя рука ловит лёгкое перо. Ты смотришь на него, как на что-то последнее. Берёшь зажигалку, щёлкаешь.
- Смотри.
На твоей ладони загорелось пёрышко. А ты его сдуваешь вниз. Спустя многие этажи оно скрылось. То ли сгорело, то ли улетело. Ты очень любишь всё сжигать. Безумная привычка.
- Тут высоко.
Ты приподнимаешься на руках, опрокидывая голову чуть назад, чтобы не видеть бездны под твоими ногами.
Ночью там и впрямь бездна.
- Под луной всегда умирают ночные бабочки.
Ты ещё больше приподнимаешься на руках, кроссовками упираешься в кирпичную стену дома. И ныряешь.
Ты не птица, чтобы летать.
И даже не бабочка. Но умираешь под луной.
Такие люди не живут долго, поэтому их всегда мало.
Домой я прихожу поздно. У меня ноги не слушаются, а ты – летать.
В кармане своей байки я нашёл зажигалку. Твоя самая дорогая вещь.
Я начну всё жечь. Как ты. Пока не научусь сжигать воспоминания.
Я знал, что ты когда-нибудь прыгнешь. Но мы то с тобой думали, что это – летать.