Запах мужчины

Когда ты постоянно чем-то занят, время летит быстро, даже слишком быстро. Я почти не замечаю течения дней: то Тэн попросит помочь, то дела фракции и Джим не дают скучать. Иногда приходится носиться по всему дому, как сайгак, а потом лезть на чердак с очередной электронной, и не всегда таковой, штуковиной для гения-изобретателя, то Дженни припашет на кухне – и все, проходит час, день, неделя и далее по списку. С последней нашей встречи с Кукловодом прошло уже три недели. Мужчина не то, что перестал давать мне задания, даже не разговаривает со мной по вечерам, хотя, я его и не зову. Можно сказать, все вернулось на круги своя… Не сказать, что меня это сильно напрягает, даже, наоборот, я могу сосредоточиться на делах Дома, могу помогать всем, кто попросит, точно зная, что ничто меня не отвлечет… Кого я пытаюсь обмануть, забивая свою голову подобными мыслями? Да себя, конечно. Нет, мне действительно намного легче, когда Кукловод ничем меня не отвлекает, да и отвлекаться мне особо некогда, постоянно вся в делах но… я скучаю. Скучаю по его голосу. Скучаю по его ехидным насмешкам. Скучаю вечером, когда, уставшая, как собака, после очередной пробежки по комнатам, возвращаюсь к себе и ложусь на кровать. Общения мне хватает – спасибо Джиму и Дженни, особенно последней, она мне никогда не дает скучать – а таких легких, ненавязчивых, необидных подколов мне не достает. Понимаю, что скучаю ночью, когда сплю: слишком часто во сне подсознательно всплывает или та самая комната и человек с пятном вместо лица, или я до жути реалистично ощущаю на себе прикосновения рук Кукловода – воспоминания о парочке сумасшедших вечеров в библиотеке. Но, даже уже прекрасно понимая, что мне его не хватает, я продолжаю молчать. Я знаю, что он видит меня каждый вечер и каждое утро – огонек на камере в моей комнате выдает его с головой. Я знаю, что он слышит меня. Я знаю, что он видит меня в других комнатах, и, признаюсь, до жути боялась, что после наших очередных обниманий с Джимом, он снова позовет меня в библиотеку, но этого не последовало. Значит, все-таки тогда мои слова его немного отрезвили. Поздний вечер четверга подошел к концу – часы в прихожей только что пробили одиннадцать. Сижу в гостиной, а, если быть точнее, полулежу на диване с очередной интересной книгой из библиотеки, жду Джима – опять успел удрать куда-то, а мне, понимаете ли, таскайся за ним по всем комнатам с этими досками и тканью. Ну уж нет. Перелистываю последнюю страницу, пробегаюсь взглядом по строчкам и, захлопнув книгу, откладываю ее на столик возле дивана, а сама прикрываю глаза. Хм… все до боли предсказуемо… а я уж рассчитывала на сногсшибательный и неожиданный финал. Щелчок дверной ручки, тихие шаги и запах одеколона и медицинского спирта оповестили о возвращении главы фракции. Я улыбнулась, даже не открывая глаза. - Привет, Джим. Опять всем нужен наш добрый доктор? - И не говори, Эль… - Парень устало опустился на диван, прикрывая глаза. - Такое чувство, что в нашем доме все резко разучились проходить испытания: то на кухне с ножом, то в прихожей и библиотеке на меч напорются, то на осколки в кинотеатре наступят, а про гири я вообще молчу. Радует то, что пока ничего серьезного, но это только пока. - Док, не надо думать о плохом. Просто все немного расслабились и не дают расслабиться тебе. – Я развернулась ногами к подлокотнику и устроила голову на коленях Файрвуда. – Пойдем, провожу тебя до комнаты. - Да я бы с удовольствием, но сейчас никак: мне надо кое-что проверить. - Пф… скучно. – Я поднялась с дивана, разминая затекшую спину. – А, кстати, пока не забыла: я тебе принесла доски, бинты и ленту, как ты и просил. - Спасибо. Я всегда знал, что на тебя можно положиться. - Ой, спасибо, конечно, но положиться лучше всего не на меня, а на кровать, что я сейчас пойду и сделаю. - Спокойной ночи, Эль. Завтра зайдешь с утра в гостиную? Мне понадобится твоя помощь. - Да не вопрос, Джим, всегда готова. Все, я ушла. – Зевая, я выскользнула из комнаты. Все, спать-спать-спать. Утро. Я откинула одеяло и села на кровати, зевая. Уже половина восьмого. Надо бы вставать, дел сегодня достаточно, еще Джим просил с утра помочь… еще записка на тумбочке… Стоп. Записка? «Дела фракции – это прекрасно, но ты, кажется, забыла, что здесь нужно бороться за свободу. Я открыл тебе кинотеатр не для того, чтобы ты ходила туда только с Дженни. Пройдешь комнату в режиме «Ночь» и найдешь кое-что интересное.» Ну надо же, не прошло и года, а его величество Кукловод соизволил дать мне задание. Хоть записка, уже что-то. Я поднялась с постели, накидывая на плечи рубашку. Хм… скоро она у меня станет такой же неубиваемой, как у Джека. Хотя нет, вру, позавчера лично видела, как парень порвал ее от локтя до запястья, зацепившись за гвоздь. Надо будет у Джека взять ее, зашить хотя бы, а то он сам вряд ли этим займется. День пошел как по накатанной колее: забежала к Джиму – уж кто бы знал, какая именно ему понадобится помощь… Ладно, опять по дому побегать, что-нибудь найти, принести, так еще круче – ревизию в аптечке провести. Ну и пошататься по этажам в поисках марок. Это уже традиция. Поговорили с главой фракции о новых страницах дневников, кои я очень удачно нашла в открытых комнатах. Пришли к неожиданному выводу, но сильно рассусоливать эту тему времени не было. Имела неосторожность появиться на кухне, когда там хозяйничала Дженни: опять побегала по комнатам, разнося главам фракций обеды. Нет, мне не сложно, но я, простите, тоже человек, отдохнуть-то надо. Ближе к вечеру я, наконец-то, добралась до кинотеатра, но и тут пошло все не так: пятый раз режим «Слова» сменялся «Тенями». Довела себя до Крита, пришлось бежать к себе в комнату за печеньем и чаем, заодно и Нэн покормила. Только когда большинство обитателей дома разошлись по своим комнатам, а я, наоборот, выбралась на испытание, мне повезло – режим «Ночь», как по заказу. Но, стоило двери закрыться за моей спиной, как в нос ударил резкий запах, и я потеряла сознание. Голова тяжелая, а в глазах темно. Дотрагиваюсь до виска, нащупываю плотную повязку на глазах, а знакомый запах одеколона и кофе вызывают на лице легкую улыбку. Вскоре, пульсирующая боль сходит на нет, и я нахожу в себе силы сесть на кровати, опираясь спиной на большую подушку. - Проснулась? – Мягкий голос слышится невероятно близко, и я поворачиваю голову на звук. - Где ты? – Я слышу его, чувствую, что он возле меня, или около кровати, или уже сидит на ней. - Я рядом. – Нежное прикосновение к моей ладони, и наши пальцы переплетаются. – Ты долго не приходила в себя, я начал волноваться. - Переживу, не первый раз. – Я сильнее обхватываю ледяной рукой его теплую ладонь. – Ты ведь не просто так позвал меня, Кукловод. Молчание, только тихое, ровное дыхание мужчины раскалывает стоящую в комнате тишину. - Не просто так. Я хочу посмотреть, на сколько меня хватит. – Свободная рука ложится на мою щеку, чуть поглаживает тонкую кожу. – Ты вся дрожишь. - Это ты виноват. – Мои губы трогает горькая улыбка, и я тут же жалею о сказанном: все-таки жертва здесь я. - Смелое замечание. – Я только пожимаю плечами. - Ты сам говорил, что тебе нравится моя смелость. - Говорил. – Он отпускает мою ладонь и скользит руками по моей спине, опускаясь ниже, к талии. Сейчас он ее понимает, что делает, его движения нежные и ласковые, ни капли страсти и грубости. Но надолго ли? Руки ложатся мне на поясницу, и меня мягко притягивают к себе. Уже не стесняясь, обхватываю Кукловода за шею, утыкаясь лицом в плечо. Знакомое тепло, знакомый запах. Он – мой личный страх. - Ты – мое безумие. Я тихо усмехаюсь, обнимая его сильнее, чувствую, как прикосновения теряют нежность, грубеют, пальцы где-то с силой сжимают спину, опускаются на бедра, словно пытаются запомнить каждый изгиб моего тела. Мужчина уже шумно дышит мне в шею, заставляя кожу покрываться мурашками. Мои пальцы путаются в его волосах, перебирая пряди, путаясь, переплетаясь друг с другом и густой шевелюрой, а он от этого, кажется, распаляется еще больше. - Подожди… - Кукловод выпускает меня из объятий, я слышу возню и спустя некоторое время, он снова притягивает меня к себе. Теперь мы немного поменялись местами: он сидит на кровати, привалившись спиной на подушку, а я снова на его бедрах как тогда, в библиотеке. И так же, как тогда, я боюсь пошевелиться, даже дышу через раз. Его пальцы дотронулись до моего виска, скользнули ниже, попутно заправляя за ухо пару упавших на лицо прядей, дотронулись до рассеченной щеки. - Откуда это? - Скажем так, последствия прохождения одной из комнат. – Я положила свою ладонь на его, погладив чуть грубоватую кожу. Тут же до ушей долетел тихий смешок, а свободная рука легла мне на поясницу. - Ты удивительная. – Теплые пальцы перебирались по позвонкам, вызывая дрожь во все теле. – Обними меня. Я вздрогнула, но покорно потянулась к нему, наклонилась, обвивая руками крепкую шею, уткнулась лицом в плечо, вдыхая дурманящий запах одеколона. Горячие ладони Кукловода тут же легли мне на талию, прижимая сильнее к буквально раскаленному телу. - Ты весь пылаешь… - Я словно таю от его прикосновений, сил хватает только на тихий шепот. - Могу поделиться своим теплом. – Губы обжигающе прикусывают мочку уха, и я уже не могу сдержать судорожного вздоха, впиваясь короткими ноготками в его плечи, прикрытые тонкой тканью рубашки. Хватит, надоело скрывать то, что мне приятно быть рядом с ним, надоело бояться. Хоть раз в жизни можно позволить себе подобное безрассудство, позволить сойти с ума, сорваться с цепи, выпустить пар… Пусть это будет последний и единственный раз в жизни, но так можно. Чуть ерзаю на его бедрах, прижимаюсь сильнее, и Кукловод будто понимает этот жест – переворачивается, подминая меня под себя, буквально вдавливая в жесткий матрац. Его руки скользят по моим плечам, талии, сжимают грудь через рубашку. Нет, больше не могу… - Кукловод… не сдерживайся… прошу… Он на секунду останавливается, и мне кажется, что он улыбается. - Я понял тебя. – Тихий шепот мне на ухо, и он мягко приникает к моим приоткрытым искусанным губам, увлекая в нежный поцелуй. Я чуть улыбаюсь и запускаю пальцы в его волосы. Пальцы то сжимаются сильнее, до боли стискивая тело, то едва прикасаются к коже, и этот контраст просто сводил с ума, заставлял кровь закипать. Поцелуй становился грубее, требовательнее, я, уже не контролируя себя, прикусывала его губы, ощущая уже знакомый привкус крови, но это не остановило мужчину, даже наоборот, словно подстегнуло его к более решительным действиям. Горячие пальцы заскользили по пуговицам моей рубашки, освобождая меня от одежды, обжигая уже обнаженную кожу груди и живота. Я приподнимаюсь, позволяя избавиться от мешающей блузки и белья. - Твоя кожа как мраморная… - Теплые ладони чуть стиснули груди, теребя соски, и я судорожно задышала, пытаясь не расплавиться от дурманящих ощущений. Обжигающие прикосновения к плечам, животу, спине… я словно тонула в этих ласках, тихо постанывая сквозь прикусанные губы. - Сними ее… - Я дернула мужчину за воротник его рубашки, пытаясь вслепую расстегнуть маленькие пуговки, естественно, безрезультатно. Он тут же выполнил мою просьбу – выпуская меня из объятий, и уже через секунды прижимаясь обнаженным торсом к моему телу. Горячий, до безумия горячий… Снова льнем друг к другу, словно каждый из нас пытался откусить кусочек от таких сладких губ, поцелуи спускаются на шею, плечи, мягкие прикосновения чередуются с болезненными засосами. Пальцы переплетаются, я уже не контролирую себя – царапаю обнаженную спину Кукловода, а он больно прикусывает кожу на моей груди, срывая с моих губ сладкие стоны. Руки тянутся к застежке его брюк, но он перехватывает их и сам освобождается от такой ненужной одежды. Мне хватает времени, чтобы расстегнуть молнию на своих джинсах, и я упускаю момент, когда оказываюсь без них, а пальцы Кукловода уже тянут вниз кружево белья. Сквозь тело словно пропускают электрический заряд – я вздрагиваю и откидываюсь на подушку, снова увлекая мужчину в поцелуй: жаркий, страстный, до боли в легких от недостатка воздуха. Чувствую, как мужчина нежно массирует интимное место, заставляя меня извиваться на простыне – все тело сводит в сладкой судороге. Я уже не понимаю, что происходит, только чувствую его горячее тело и эти сводящие с ума ласки. Я уже не замечаю, когда Кукловод сам остается без одежды, когда сама крепко обвиваю его поясницу ногами, а смешанный стон от легкой боли и удовольствия растворяется в поцелуе. Жарко, невообразимо жарко, я не сдерживаю стоны наслаждения, сдавленно кричу, прикусываю свои руки до крови, до боли впиваюсь в губы Кукловода, извиваюсь, прижимаясь к обжигающему телу мужчины. Его тихие вздохи больше похожи на гортанные рычания дикого зверя – он тоже уже на пределе. Пальцы до синяков стискивают мои бедра, а кровоподтёков на шее, плечах и груди, по ощущениям, становится больше с каждым его прикосновениям к моей коже. Больше не могу… голос охрип от стонов, но в самый последний момент, когда тело уже на пределе, с губ срывается сдавленный крик: - Джон!