Другая жизнь

-Солнышко, мне кажется, ты похудела. Ты что, ничего не ешь в течение дня? -Я ем, мама. -Ешь... И пропадаешь: с утра до вечера тебя нет дома! - мама торопливо готовила завтрак. -Уроков много, - устало ответила я. Напротив молча сидел отец, время от времени посматривая на меня сквозь очки. Стоило маме на пару минут выйти из кухни, как папа сказал: -На учёбе она пропадает... Думаешь, я не понимаю, что происходит? Тратишь время на какого-то эгоиста, которому даже не нужна. -С чего ты взял, что он эгоист? -Это очевидно. Если это будет продолжаться, узнаю, кто он, и запрещу с ним встречаться. После такого объяснять что-то папе совсем не хотелось. Я схватила сумку и ушла. На улице было свежо, хотя солнце давно высушило лужи под ногами. Половину пути я думала о случившемся, а потом неожиданно свернула - вспомнила, что не хочу в школу. И не из-за того, что не хочу учиться. Просто надоело день за днём выслушивать вопросы вроде "Ну как там, вы ещё не расстались? А может, ничего и не начинали?". Как они успевают так быстро всё узнавать друг о друге, обо мне? Зачем вообще обсуждать чужие дела? Ведь никто даже представления не имеет, как есть на самом деле. -Держи сдачу, милая, - сказала продавщица. Эта женщина из магазинчика рядом с домом - добрейшей души человек, видит, когда мне плохо, всегда помогает советом. Но не в этот раз. Мельком улыбнувшись и заметив отсутствие других покупателей, она продолжила телефонный разговор, отойдя от кассы. -Спасибо, - я сложила продукты в пакет и вышла на улицу. Дождь окроплял тёмными пятнами асфальт. Всё бы ничего, только безобидный дождик стремительно перерос в ливень, и вот я побежала к остановке, прикрывая сумкой голову. Присев на лавочку, решила проверить продукты. Содержимое пакета промокло так же, как и одежда. Может, этого бы и не произошло, если бы по дороге я не выронила пакет. Пришлось собирать апельсины и яблоки, пока люди пробегали мимо, чтобы укрыться под крышами магазинов, или проходили, раскрывая зонты. Коробка с печеньем отправилась в урну, а я, дождавшись автобуса, зашла внутрь. Свободных сидений не было, всю дорогу ехала стоя, наблюдая в окно за мрачными пейзажами. В голове крутились слова многих близких людей. Они судят, пытаются мне что-то доказать, но не пытаются понять меня. А вдруг они правы? Я влюбилась. В человека, у которого своя, совершенно другая жизнь, и в ней вряд ли найдётся для меня место. Но кто сказал, что я хочу останавливаться? Я буду с ним, я знаю. Вот я уже рядом с местом, которое недавно стало домом для моего возлюбленного. С трудом открыв массивную дверь, зашла, стараясь не смотреть ни на кого, но сразу у входа заметила охранницу. -Снова к нему? - в её взгляде было сочувствие. Может, ей было жаль меня, а может, её волновало что-то совсем другое. -Да, снова, - не обернувшись, ответила я. По длинному светлому коридору шла быстро. Вот и табличка с номером знакомой палаты. Каждый раз, когда я переступала порог этой комнаты, мне казалось , что я здесь впервые, хотя уже стал мне близок этот печальный взгляд измученного юноши, который не проронил ни слова за все наши встречи. Он сидел на старой больничной койке. Когда он опустил голову, отвёл от меня взгляд, я смогла говорить: "Как ты?". Да, я знала, что ответа не услышу. Ни у что? Может быть, он ждал вопроса не для того чтобы ответить на него, а чтобы услышать мой голос или просто знать, что кто-то, кроме врача, им интересуется. Как же тяжело были смотреть на его растрёпанные светлые волосы, прячущий под собой потухший взгляд. В этих голубых глазах, раньше, наверное, жизнерадостных, не было ничего, кроме боли. Курносый нос и тонкие бледные губы - пустые стены прятали красоту такого добродушного человека. Единственное, чего не хватало ему, - лучезарной улыбки, которую, видимо, я увижу не скоро. Обо мне, казалось, знали уже все врачи, так как, кроме меня, к себе он не подпускал никого. Поэтому через пару секунд я уже сидела рядом с ним и улыбалась, пусть через силу, но всё же старалась подбодрить его. И не надо говорить мне, что это бессмысленно, ведь его губы тоже на мгновение дрогнули, и тогда я смогла решительно заключить его в объятия. -Ты скоро выздоровеешь, прошу, поверь мне. Я верила. И пусть у него была своя, совершенно другая жизнь, но в ней было место и для меня.