Комиссарские будни

Хотя Лоренцо Фаббри иногда любил вскользь упомянуть о своих австрийских корнях (особенно если это было к слову), но, говоря по чести, считал себя настоящим итальянцем и этим весьма гордился. И хотя, как и все итальянцы, иногда он слегка перебарщивал, это же Рим, чёрт возьми! Здесь все перебарщивали, и Лоренцо ощущал невероятное единение с темпераментными римлянами, когда проезжал мимо галдящих толп и в лёжку страдающих от лени и жары горожан. Он бы и сам, пожалуй, был не прочь поваляться у фонтана, накрывшись газетой. Только вот Рекс бы с этим не согласился. Несмотря на то, что с Рексом они жили почти душа в душу, к великому сожалению Лоренцо, по отдельным моментам они никак не могли достичь взаимопонимания. Морини как-то пошутил, что всё дело в австрийском менталитете Рекса и итальянской безалаберности его хозяина, и хотя Лоренцо вовсе не счёл шутку смешной, через пару дней он был вынужден признать (хотя никогда бы не признался в этом вслух), что в словах Морини была доля истины. Рекс с педантизмом истинного австрийца упорно пытался привить горячему итальянцу Лоренцо любовь к соблюдению всяких бесполезных правил, мысль о том, что зарядка по утрам – необходимый элемент полицейской жизни, а фастфуду, которым без конца злоупотреблял комиссар Фаббри, место в мусорке. Лоренцо, привыкший подолгу валяться в постели, питаться одной пиццей и твёрдо знавший, что в Риме пристёгиваются только чокнутые туристы, был с ним решительно не согласен, но Рекс почему-то и не думал этого замечать. – Помяни моё слово, настанет день, когда падёт Карфаген! – Морини посмеивался, глядя на то, как Лоренцо безуспешно пытается скормить Рексу очередной хот-дог. – И я выиграю свою десятку у Кати. – С твоей стороны это просто наглость – ставить на Рекса против своего же начальства, – буркнул Лоренцо, разглядывая даже не надкушенный хот-дог. – Ну, можешь утешиться, что в тебя всё ещё верит Катя, – почти философски изрёк Морини.