В пропасть

В пропасть - и забыть, что вовсе существуешь. Стереть из головы все воспоминания и проблемы, забыть о том, что важно. И наблюдать за остальными со стороны. Внутри все горит, будто бы в теле зародился ее собственный Ад. Сердце трещит по швам, готово испепелиться в ритме собственного биения. Мозг противится, не подчиняясь чужим приказам, а голос дрожит. Дьяволица боится. Край скалы на первый взгляд выглядел крепким и массивным, но стоило только Мире ступить туда один шаг - горсть камней с треском провалилась в пропасть, в конце которой о неприступные выступы бьются бесстрашные волны. Ветер, казалось, зовет вниз, к морскому дну. Мира думает, умирать - непозволительная роскошь. Подарок судьбы нельзя отвергать. Ведь тебе дана жизнь. Стоит наслаждаться каждым ощущением: боли, радости, горечи, одиночества. Жизнь - это наркотик, от которого хотят отказаться лишь некоторые, не познавшие настоящей вершины. Они отказываются поднять глаза. Пугают черные комки, будто из ниток связанные - их привыкли называть тучами. Среди них изредка мерцает солнце. Руку протяни и достанешь. Раскаты грома становятся все резче, на небосводе, укутанном сырым темным тюлем, можно разглядеть пасть дракона, испепеляющего атмосферу. А внизу - вода. Грозная, неутомимая, стремящаяся лишь вперед. Бьется о выступы скалы, разбивается, но не прекращает свои попытки пробиться дальше. - Ты чего-то боишься? - слова доносятся до нее сквозь шелестящий ветер. - Боюсь, - Мира повернулась и увидела Лексуса. Он был непоколебим внешне, но в венах бурлила кровь. - Я тоже, - три шага вперед - и он рядом с Мираджейн. - Людям это свойственно, - будто себя успокаивает. И улыбнулась, искренне, нежно. Лексус думает, она удивительна. Она же в этом не уверена. Верит только, что выдержит все до последнего вдоха, но вскоре поглотит демон, что внутри скрежещет зубами. Он голоден, хочет отведать теплой плоти, обмякшей в еще кипящей крови, заглянуть в глаза, полные страха. Демон живет внутри нее с самого детства, но Мираджейн умела его подавлять. Теперь же - бессильна перед собственным воплощением ненависти. - Хочу увидеть когда-нибудь, как солнце погаснет. - Зачем тебе это? - Лексус удивился. - Сама не знаю, - ухмылка. - Просто хочу. Внутри нее идет борьба. Добра со злом, света с тьмой - как говорится в сказках. Да только ощущения совсем не сказочные: сердце болезненно сжимается, в руках пульсирует бешеным ритмом кровь и кожа, словно покрытая огнем, горит. Никто этого не видит, кроме Миры. А уж она точно никому не скажет. Привыкла уже молчать. Время здесь, на скале, идет быстро. Едкий воздух треплет волосы. На небе уже загорелось пару фонариков, что все называют звездами. Скоро стемнеет. Возможно, внутри у Мираджейн тоже. - Мне кажется, тебя что-то беспокоит, - промолвил Лексус, пронаблюдав за ней. - Тебе кажется, - горько вздохнув, лжет она. Как всегда. И никто не замечал ранее, что на самом деле каждую секунду мучилась. Часто не спала по ночам, а затем сонная плелась в гильдию. Там Мираджейн одевала очередную маску доброй, улыбчивой официантки. Резво поддерживала разговор, ловко ходила между столиками, добродушно помогала советами. И безмолвно просила помощи сама. Голова кружилась, руки дрожали, ноги болели. Никто так и не заметил этого. Мира уверена, они просто невнимательные. Она им не безразлична, просто все привыкли, что у нее - вроде - все хорошо. И никогда не задавались вопросами, почему в последнее время она слишком часто проливала напитки, когда ставила их на стол, почему часто зевала, почему под всегда светлыми глазами появились темные мешки и почему все реже улыбалась. - Можешь мне не лгать, - его голос прорезал тишину, залегшую в этой местности, - я тебя такой не впервые вижу. Что-то точно не так. Молчит. Опустив голову, она усердно думала, что ответить. Какую ложь на этот раз стоит сказать. И неожиданно для самой себя прошептала: - Я умираю, Лексус. Теперь он знает. Возможно, через пару часов узнает вся гильдия. А может, и весь Фиор. К черту эти прятки, пора уже начинать прощаться со светом! - Ты чем-то больна? - обеспокоенно произнес он, чуть наклонившись, чтобы увидеть ее глаза. - Меня пожирает изнутри мое же воплощение, - почему-то смеется. - Я уверен, Полюшка сможет помочь, - непроизвольно схватил ее за руку и хотел было потянуть за собой. Но она не пошла. Вырвала руку из его ладони и схватилась за голову. Когда он обернулся, увидел, что по ее бледным щекам беззвучно текли слезы. - Мне уже ничем не помочь, пойми! - из груди вырвался крик. Мысли оглушали, эмоции захлестывали. Мира выпустила наружу все свои переживания. Ее голос слился с шумом бьющихся о камень волн. - Я смирилась. Другие тоже должны смириться, - успокоившись, промолвила она. - Кто-то еще знает? - Лексус понимающе уставился вниз. - Никто. Вдали раздался раскат грома. Сверкнула молния. Завыл ветер. И по-новой. - Давай просто помолчим? - ухмыльнулась она, глядя на горизонт. - Мне так этого не хватает в последнее время. Лексус кивнул. Сейчас можно было считать секунды, задыхаться от криков, думать о смерти. Но уже ничего этого не хочется. Мираджейн теперь свободна от собственных цепей, что удерживали правду внутри. Дышать стало легче, хоть грудная клетка и раскалена до предела. Чувствует, что скоро придется сказать "прощай" и сестре, и брату, и согильдийцам. Выбора нет. И надежда тоже куда-то уже испарилась. Без этого не живут - с этим не выживают. Сейчас Мира на грани: между жизнью и смертью. Сама чувствует, как сердце готово разорваться от бешенного темпа. Ее, скорее всего, будут жалеть. Только поэтому она и не рассказывала об этом никому. А сейчас уже все равно. Больно только оставлять их всех. Больно только осознавать, что стала слишком слабой. Именно поэтому она не шагнет в пропасть. Пусть хоть последние дни будет казаться сильнее своего воплощения.