Вспомни меня

Кошмары не оставляли меня несколько ночей подряд. Даже под самым теплым одеялом, в протопленной крошечной комнатке - все постоялые дворы слились в один, - я просыпалась, дрожа от холода и ужаса. Каждую ночь Бьянка вырывалась из рук Баша, а лорд Дадли настигал меня, с нахальной улыбкой напоминая, что его люди пробрались в королевский замок. Как же могу я надеяться спрятаться в жалкой харчевне с парой комнат для постояльцев наверху? Он жадно ощупывал меня соленым взглядом, его руки шарили по моему телу, сминали ткань простого крестьянского платья. А сегодня я очнулась, судорожно сжав пальцами край одеяла, тщетно отыскивая на своей одежде следы крови. Я опомнилась, только когда поняла, что повторяю имя Баша. Предутренние сумерки еще не уступили место солнцу, но я больше не могла оставаться в постели. Уснуть означало вновь погрузиться в мир страшных снов. Кроме того, я совершенно позабыла о том, почему оказалась здесь, в заброшенном трактире посреди Европы. Прошло не так много времени с моего исчезновения, но кто знает, как обстоят дела при дворе Франции, Англии и Шотландии сейчас? Если подумать, ситуация щекотливая с любого взгляда. Я путешествую без надлежащего эскорта, инкогнито, но в обществе мужчины, с которым злые языки и сплетни давно приписали мне роман. Королю Генриху достаточно будет слова Баша, я уверена - но остальным? Екатерина могла вернуться из монастыря, а она уверена в правдивости пророчества. Оливия скоро родит ребенка. Шотландия осталась без королевы, пока я не обретусь при французском дворе. Если королева Англии так боится меня, что решила связать браком со своим вассалом, то не остановится на этой попытке. Можно представить, что нам с Себастьяном удастся добраться в королевский замок и не попасться по пути следопытам Роберта Дадли. Но и тогда неопределенность, только неопределенность. Если ребенок Франциска окажется сыном, я стану его женой. А если родится принцесса, тогда моим мужем станет Баш. Я представила Баша в роли короля Франции. Неведомым мне образом он каждый раз оказывался вне великолепия и сияния, с которым связывают королевскую власть. Себастьян вырос бастардом, воспитан бастардом, он благороднее любого законнорожденного принца - но ему не позволено то, что позволено принцам. Узаконивание своего старшего сына - единственного сына теперь, - Генрих предаст огласке только если Оливия не оправдает его надежд. - Вы проснулись? Голос Себастьяна принес с собой свежесть зимнего утра и запах сена - вероятно, он уже успел позаботиться о лошадях, пока я спала. Не получив ответа, Баш осторожно приоткрыл дверь, и я поднялась ему навстречу. - Вы хорошо себя чувствуете? У вас темные круги под глазами, Мария. Теплый темный дублет и сияющие глаза - это я отметила в его лице прежде всего. - Я в порядке, но как же ваши руки? Мне хотелось проверить повязки, поэтому я шагнула вперед. Баш разгадал мое намерение и будто ненароком убрал руки за спину. Он вообще избегал меня касаться в то недолгое время, которые мы проводили вместе. Только по вечерам, когда нужно было менять бинты, я осматривала заживающие раны на его ладонях. - У меня отличный доктор, - беззаботно улыбнулся он. - Которого, уверен, нужно в благодарность накормить отличным завтраком. Жена хозяина приготовила овсяную кашу с медом. Баш окинул меня критическим взглядом, отмечающим и смятую юбку, и то, что я поежилась от холода, ворвавшегося в комнату вслед за ним. - Вам придется одеться потеплее. Сегодня мы должны пересечь границу, но я беспокоюсь о вас. Я принес кое-что, - он указал на аккуратно сбитый из досок стол, на котором обнаружился темный сверток, - пока вы спали. - Когда вы успели? - Удивилась я, развернув сверток и рассматривая платье из более плотной и следовательно, теплой ткани и шерстяную накидку с завязками под горлом. Меня даже не смутило, что вещи выглядят слегка потертыми. От одежды шел легкий запах крестьянского мыла и едва уловимый аромат лаванды - в монастыре учили, что лаванда отгоняет насекомых, в том числе и клопов. - Себастьян, вы настоящий волшебник. Произнеся эти слова, я вдруг смутилась. Однако не могла понять, произошло это от того, что я рада поношенным, пусть и выстиранным вещам - или от выражения, на короткое мгновение мелькнувшего в глазах Баша. Я вдруг подумала, что он должен быть очень предусмотрительным, чтобы правильно определить размеры одежды. Мужчин такому не учат. Про себя я лишь обрадовалась, что женские дни прошли раньше, чем случился мой побег от лорда Дадли. Кроме того, Баш позаботился и о теплой одежде. В последние несколько дней ударили морозы, и стало гораздо холоднее. Наступила настоящая зима. Подумать только, всего месяц назад я грустила в королевском замке, нисколько не сомневаясь, что вскоре меня принудят выйти замуж за младенца. Я носила шелковые платья и подбитые мехом накидки, согревавшие в холодных коридорах дворца, отдаваясь такой же холодной печали, и не предполагала, сколько радости способны принести теплая одежда и горячий завтрак. Я с благодарностью взглянула на Баша, который все еще стоял передо мной, заложив руки за спину. И вдруг мне пришло в голову, что самую большую радость способно доставить теплое сердце другого человека. Себастьян взял в руки накидку, которую я оставила на столе, и пожал плечами. - Если бы я мог сделать больше, чем это, Мария. *** К границе, разделявшей английские и французские земли, мы приблизились только глубокой ночью. Несмотря на длительность пути, я устала не так, как опасалась. Погода стояла спокойная, и не было ни снегопада, ни ветра. Я боролась с соблазном хотя бы на мгновение отпустить поводья - но думаю, не смогла бы, так как пальцы совершенно заледенели. Мне стало любопытно, рассказал ли хозяин покинутой нами харчевни ищейках Роберта Дадли о странной семье, путешествующей верхом? Жены купцов не были обучены верховой езде, а значит, нас могут искать даже здесь. Я мысленно застонала от боли, выпрямляя спину, чтобы Баш не заметил, насколько я устала. А устала и замерзла я невероятно, и только одна мысль согревала меня этой безлунной зимней ночью: еще немного, и мы прибудем во Францию. О том, что последует за моим возвращением, я больше думать не хотела. Роберт Дадли был согласен жениться на мне, даже будь я в тягости. "Я ценный трофей", - повторяла я себе, когда становилось невыносимо. И действительно, пока корона принадлежит мне, Генрих не позволит избежать брака с Францией. А значит, Шотландия получит нужную поддержку французской короны. - Нас пропустят? - Осведомилась я у Баша, который выглядел суровым, но отнюдь не измученным. Ему, выросшему в седле и с детства привыкшему ночевать в лесу в любую непогоду, было легче переносить тяготы пути даже в зимнее время. - У меня есть верительные грамоты от короля, - отозвался он и с беспокойством взглянул на меня. - Я принял поспешное решение, но думал лишь о вашей безопасности. Мария, как только мы окажемся в пограничном гарнизоне, вы сможете отдохнуть, обещаю. Мне все же удалось разогнуть пальцы, и я потерла руки одна об другую, заставив лошадь идти за конем Баша. Вдалеке уже виднелись огни гарнизона, выглядевшие яркими желтыми пятнами в темноте. - Осталось не более получаса, - подбодрил меня Себастьян, и я кивнула, думая лишь о том, как вновь взять поводья. Известие о том, что нужно продержаться совсем немного, придала мне сил. - Тогда давайте поторопимся, - я заставила себя улыбнуться и пустила лошадь в галоп. *** К гарнизону мы добирались, казалось, вечность: неожиданно погода решила сыграть злую шутку, и на нас обрушился настоящий ураган. Небольшой лесок на пути был плохим укрытием. Лошади шарахались от падающих веток, сорванных ветром, мои волосы растрепались и промокли. Я с тоской вспоминала о безветрии и спокойствии. Поэтому небольшая крепость, огни которой едва можно было разглядеть сквозь шквал снега, привела меня в восторг. Французские солдаты, несомненно, спрячут меня от рыщущих по округе англичан. На посту двое солдат наспех проверили верительные грамоты Баша, торопясь скорее укрыться в сторожке. Один из них постоянно смотрел на меня, словно знал. - Непогода совсем разбушевалась, - произнес он, как только его товарищ отправился открыть ворота и докладывать о нашем прибытии начальнику гарнизона. - Милорд, вам бы обсушиться у огня и выпить чего погорячее, - солдат теперь не отрывал от меня взгляда. - Сейчас живо согреем для вас и вашей дамы комнату, - сказал один из солдат, вызвавшийся проводить путников. - А пока подождите в главном зале, там теплее. Мы не думали, что вы станете ехать в такую непогоду, оттого ничего не приготовили. - Нужно отправить послание моему отцу, - сказал Баш, когда мы наконец вошли внутрь, миновав узкий дворик в ограждении высоких каменных стен. Солдат оставил нас, проведя в просторный зал, пол в котором был устлан не самой свежей соломой. Сухой женской одежды не нашлось, поэтому я сжалась у пылающего очага, пока посланный Башем солдат разыскивал что-то, что могло заменить насквозь промокшее платье. Вот так и рождаются сплетни. Сегодня я переоденусь в солдатскую рубаху, а завтра весь гарнизон будет судачить о том, что сын короля прибыл не в одиночестве. - Вы не сказали солдатам, кто я, - отозвалась я. - Полагаете, здесь мне грозит опасность? Еще раньше Себастьян предупредил меня о необходимости соблюдать инкогнито, и я согласилась с ним. На вражеских землях это было оправданно, потому я безропотно надевала простое платье и пряталась в комнатах харчевен. И теперь я не возражала против того, чтобы держать в тайне свое имя и титул. Тем сложнее будет злым языкам распускать сплетни. - Англичанам вы нужны. А штурмовать такую крепость, как эта - пусть непросто, но возможно. Завтра же я отправлю отцу письмо, и он пришлет отряд для сопровождения. Я больше не могу позволить вам путешествовать одной. - Но со мной вы. Не похоже было, что Баш обратил внимание на мои слова. Однако, вскоре он произнес: - Меня одного недостаточно, чтобы прогнать ваши кошмары. Я хотела ответить, но сдержалась. Что я скажу ему? Ведь именно я вздохну с облегчением, когда прибудет отряд короля. Если я вернусь под их охраной, то моя репутация будет сохранена. Эгоистично было так думать, но еще хуже было произнести вслух. Я знала, что и Баш думает о том же. Оставались еще письма, но что могут они против того, что придворные увидят собственными глазами? К тому времени, как мы с Башем вернемся во Францию, Оливия родит. Если у нее будет сын, то я знаю, как должна поступить. О, я буду достаточно холодна с Себастьяном, настолько, насколько смогу. В благодарность за мое спасение я уничтожу его надежду. Баш подошел к огню, склонился перед очагом, чтобы погреть руки. Я тут же спохватилась: - Ваши раны! Должно быть, вы заново стерли себе ладони. Себастьян угрюмо взглянул на повязки, сбившиеся и пропитавшиеся кровью. Вид у него был такой, будто он прочел мои мысли. - Нас могут неправильно понять. Я попрошу кого-то из караульных... - Нет. Я встала, отряхнув платье. Юбка противно прилипла к ногами, мешая ходить. Что это было? Чувство вины, а быть может, попросту глупость. Я ведь так устала, я ведь ничего не опасалась теперь, в тепле укрепленного французского гарнизона. Влажные волосы Баша сбились на проборе, и я протянула руку, коснулась их и исправила этот недостаток. - Дайте, я взгляну. Я взяла ладони Баша в свои руки, подтолкнула его ближе к огню, обеспечивая достаточное освещение. Жар от очага опалил мое лицо, когда я склонила голову. Осторожно снимая повязку, я пыталась успокоить дыхание. И не замечать взгляда Себастьяна, который чувствовала кожей. - Несколько дней покоя пойдут на пользу вашим рукам. Нельзя запускать такие раны. Как ваш лекарь, я требую соблюдения своих рекомендаций. Хорошо? Мои волосы вдруг спустились с плеч, закрыли мне лицо, мешая рассматривать раны. Но я так и осталась стоять, не выпуская запястий Себастьяна. Баш вздохнул, но тоже не двинулся с места. Я медлила, не поднимая головы, потому что тогда бы он увидел, что мои щеки залил румянец. Трещали поленья в очаге, за узкими окнами, затянутыми пленкой, бушевал ветер, взвивались снежные вихри. Мне теперь вовсе не было холодно. Вдруг скрипнула тяжелая дверь, поддаваясь удару, и будто бы даже ветер притих, уступая неведомому предчувствию, захватившему меня. Я с удивлением сжала ладони, а Баш уже встал передо мной, закрыв широкой спиной. Я сжалась от ужаса, рассматривая воплощенный страшный сон, и мысленно заметалась из угла в угол, вспомнив внимательный взгляд караульного. Почему мне сразу не пришло в голову, что это ловушка? Лорд Дадли собственной персоной шагнул вперед, отбрасывая носком сапога влажную солому. - Наверное, вы не хотели выходить замуж без свидетеля со стороны французов, Ваше Величество, - недобро сказал он, и красноречиво положил руку на меч, вложенный в ножны на поясе. Это действие повторили несколько солдат, вставших за спиной лорда. - Но теперь Себастьян, сын короля Генриха, здесь, и его слову можно верить. Когда он расскажет своему отцу, что вы стали моей женой, кто станет сомневаться в законности нашего брака? Возможно, он окажет честь и присутствует на консумации. Этот сброд, - лорд повел рукой, - недостоин лицезреть ритуал, предназначенный только для знатных особ. - С каких пор, лорд Дадли, вы причислили меня к знати? Невозмутимый тон Баша поразил меня еще больше, чем заявление лорда. Наверное, Себастьян решил пожертвовать своей жизнью, чтобы защитить меня, но это бессмысленно. Я хотела схватить его руку, потребовать уйти - теперь он не может мне помочь. Я что-то придумаю, я добьюсь расторжения брака или сбегу. Но не прощу себе, если стану причиной гибели Баша, который столько сделал для меня. Вот какие мысли теснились у меня в голове, когда я услышала звон вынимаемого из ножен меча Себастьяна.