Сашенька

      Раннее майское утро. На отрывном календаре у сторожа кладбища значилось шестое число. Пожилой мужчина встал рано, впрочем, как всегда. Георгий Васильевич давно уже не мог долго спать, как бы странно это ни было. Совершив все утренние дела, сторож вышел на улицу, чтобы дойти до ворот и открыть замок для всех сегодняшних посетителей. Память у старика уже была не та, чтобы помнить всех, но одну свою знакомую он все же не забывал, и каждый год, уже много лет, именно в этот день он ждал ее среди первых прихожан.       Едва Георгий Васильевич вернулся в свою сторожку, ворота жалобно скрипнули, и на территорию кладбища вошла пожилая на вид дама с покрытой платком седой головой и в траурном черном платье. Глаза женщины были белы, слепота давно поразила их. Легкая походка, красивые ухоженные руки и тонкие черты лица напоминали о ее былой красоте. Под руку женщину вела девочка лет тринадцати, с длинными, заплетёнными в косы пшеничными волосами. Сторож выглянул в окно сторожки, чтобы поприветствовать свою давнюю знакомую.       - Доброго вам утра, София Евгеньевна. Как ваше самочувствие? – ласково поинтересовался мужчина.       - И вам доброе утро, Георгий Васильевич. Ничего, не хвораем. А вы тут как поживаете, все ли в порядке? – отозвалась София Евгеньевна, остановившись прямо под окном сторожки.       - Все у нас хорошо. Живем себе и живем. А вас это что, неужто Машенька сопровождает? Не узнал, совсем уж взрослая стала, а ведь всего год назад виделись.       - Здравствуйте, дядя Жора, - улыбнулась девушка сторожу.       - Эх, помнится, я тебя с пяти лет помню, тогда еще совсем маленькая была, не больше метра от земли, а уже тогда такая важная ходила. Ну, красавица, нечего сказать, а косы – совсем как у матери, - Георгий Васильевич усмехнулся в усы. При таких словах Маша улыбнулась еще шире, довольная похвалой.       - Мы пойдем, Георгий Васильевич, нам еще потом в церковь заглянуть надо будет и Сашеньке свечку поставить – именины все-таки, - сказала София. Сторож не стал больше их задерживать, и женщина, ведомая девочкой, прошла дальше за ворота.       Пройдя около пятнадцати минут по главной дороге, София Евгеньевна и Машенька свернули на тропинку, уводившую в глубь леса. Поплутав еще немного среди низких могильных оградок, они вышли к невысокому холмику, возвышавшемуся над остальной местностью. Среди всех стоявших здесь плит и памятников больше всего выделялась статуя в натуральный рост. Это была скульптура, изображавшая молодую и очень красивую босоногую девушку в платье. Она словно остановилась на секунду, застыла в белом мраморе, освещенная единственным проникавшим сквозь еловые лапы лучом. Ветер будто бы подхватил подол платья, относя его и две больших косы чуть-чуть в сторону. На каменном лице игривая улыбка, в глазах статуи сверкало счастье, скульптор, без сомнений, со всем старанием передавал то настроение, что когда-то запечатлела фотография. Но ни фото, ни скульптура не смогли полностью показать все черты и тонкости внешности юной девушки. Одной рукой девушка гладила по голове пса породы русская борзая, сидевшего возле нее, а другую положила на мраморный крест у босых ног. Сердце Софии замерло – снова она смотрит на нее, и ей не надо видеть, чтобы знать это – она чувствовала. Эта была ее последняя фотография, там она все еще такая счастливая, веселая, словно живая. Словно…       Отворив стальную дверцу резной оградки, София Евгеньевна и Маша прошли к могиле и присели на скамейку. Женщина поставила большую сумку на стол, а девочка шустро стала доставать оттуда разную провизию: пирожки, ватрушки, фрукты, вареные яйца, поминальный омлет и термос с горячим чаем. Пока Машенька располагала все эти угощения на столе, София устремила взгляд слепых глаз точно на статую. Ее ноги помнили все, что было в пределах этой оградки – все-таки уже целых восемь лет она приходит сюда в один и тот же день, не изменяя сложившейся традиции. Встав со скамейки, София Евгеньевна подошла точно к самой скульптуре, повернулась лицом в ту же сторону, куда смотрела и девушка, и трижды перекрестившись, поклонилась.       - Ну, здравствуй, девочка моя, Сашенька. Как ты здесь, моя хорошая? Мы вот снова с Манечкой к тебе пришли в гости, - голос женщины задрожал, но она старалась себя сдержать изо всех сил.       - Бабушка, я все разложила, иди сюда, - ласковый голос внучки отвлек Софию от тяжелых мыслей, и она подошла к столу.       - Умница моя. Ну давай, помянем твою мамочку… ***       София и Леонид Лебедевы тщательно планировали ребенка, долгое время пытались зачать его, но в течение трех лет ничего не получалось. Сколько врачей пришлось обойти, сколько лекарей, экстрасенсов и ведуний навестить, сколько раз посетить церковь и сколько раз молиться у икон. И вот, наконец, после стольких усилий, София забеременела. Леонид был вне себя от счастья, носил любимую жену на руках, не упускал из виду и никуда не отпускал одну. София, конечно, бранилась на мужа, но всегда с улыбкой.       Спустя ровно девять месяцев, как и было положено, на свет появилась абсолютно здоровая девочка, которую назвали Александрой. Саша выглядела как самый настоящий ангелочек – беленькие волосы, блестящие глазки, широкая счастливая улыбка, звонкий смех. Родители были счастливы. Все большое семейство Лебедевых сразу же полюбили Сашеньку, девочку холили и лелеяли.       Саша быстро росла, пшеничные волосы достались ей от матери, а большие зеленые глаза от отца. Девочка радовала всех своей красотой и сообразительностью. Послушная, умная, она с раннего возраста начала помогать Софии по хозяйству. Несмотря на всю свою ласковость и невинность, Александра была упорна и даже упряма в тех делах, в правильности которых была уверена. Чтобы побаловать дочку, Леонид подарил ей на шестилетие щенка. Счастью Сашеньки не было предела, сколько же визга тогда наполнило их квартиру! Щенка русской борзой она назвала Зевс. Впоследствии пес всегда и всюду сопровождал свою хозяйку.       Характер у юной особы был детским всегда, взрослея, она почти не меняла привычек. Ее любили все окружающие: родители, родственники, соседи, друзья, одноклассники, да даже просто прохожие, которые видели, как она гуляла со своим повзрослевшим Зевсом, где-то глубоко в душе начинали ее любить. С самого первого класса за Сашенькой ходило много кавалеров, она никого не могла обидеть, но и не принимала ничьих ухаживаний, словно берегла себя. Перейдя в старшие классы, девушка, конечно, обзавелась парнями, но никто не смог стать ее избранником. Словно наперекор всем принятым среди подростков нормам, Саша любому говорила, что останется девственницей до совершеннолетия. Ее не понимали, но были и те, кто уважал такой выбор. Не изменяя характеру, она в душе оставалась ребенком вплоть до семнадцати лет – дурачилась с отцом, шутила и устраивала небольшие бои на кухне с матерью, из-за чего обе были обсыпаны мукой или разрисованные сладкой глазурью, но счастливые и веселые. Никто и никогда не видел, чтобы Саша грустила – даже София и Леонид.       У Александры было множество друзей, она постоянно где-нибудь гуляла, но в любой момент, если ей звонили родители с просьбой вернуться, она послушно следовала домой. Чаще всего ее квартиру посещали двое ее лучших друзей – Лиза и Костя. Лиза любила называть девушку Санькой, а Костя – Лебедушкой. Вся троица была знакома еще с садика, потом они попали в один класс и так проучились почти до конца. Почти… ***       - Манечка, ты иди, прогуляйся немного, дойди до прабабушки и прадедушки, а я пока с Сашенькой поговорю, хорошо? – ласково сказала София, улыбаясь девочке.       - Хорошо, - ответила она и вышла за оградку.       София Евгеньевна вновь подошла к статуе дочери и присела у самого креста. Тонкими пальцами она коснулась мертвого мрамора, где были высечены имя и даты. Александра Леонидовна Лебедева, ее Сашенька…       - Господи... - прошептала женщина сквозь пробивающиеся слезы. - Господи, ну за что ты отнял у нас наше счастье так рано? Почему? Видно, ты и вправду прибираешь к рукам самых хороших. Так забери же меня к себе поскорее, Господи!       На последних словах София не сдержалась, и, как это бывало раньше, едва Маша отходила подальше от могилы, она рухнула коленями на землю и громко, взахлеб зарыдала. Взрывая пальцами чуть влажную от утреннего тумана землю, ее плечи содрогались от каждого всхлипа, из груди то и дела вылетал жалобный вой. У нее уже не оставалось сил, да и разве остались бы силы у матери, увидевшей смерть своего ребенка? ***       Наступил долгожданный для всего семейства Лебедевых праздник – день рождения Сашеньки, да и не просто день рождения, а день ее восемнадцатилетия. К этому празднику готовились долго, и теперь на даче собрались все их ближайшие и дальние родственники – всем хотелось поздравить лично эту замечательную девочку. А Саша была хороша как никогда – белое тоненькое платье с летящим подолом, белая широкополая шляпа и серебристые босоножки на по-детски маленьких ножках тридцать шестого размера. Волосы она заплела в две больших косы с белыми бантами, а Лиза шутливо вплела ей несколько ромашек.       Вот уже все собираются за стол, выставленный по такому случаю в тени сада, а виновница торжества все мечется между кухней и рассаживающимися гостями, выставляя последние салаты.       - Сашенька, а ведь тортик-то мы так и не купили! – испуганно произносит мать, хватаясь за голову.       - Тогда ты пока отвлеки их, а я быстренько сбегаю до магазинчика. Хорошо, что у них тут своя пекарня, иначе возиться нам с тобой у плиты еще лишний час, - засмеялась Саша, уже выбегая из небольшого домика с сумкой. София улыбнулась – все-таки она умеет поднять настроение в любой момент, будь то мелочь или настоящая трагедия.       За забором мелькнуло белое платьице, и Саша уже исчезла за поворотом к местному магазину. До него всего пять минут ходьбы, но заставлять гостей ждать невежливо – многие приехали из других городов – поэтому Александра, подхватив белый подол, чтобы тот не понимался, побежала прямиком в торговой точке. Быстренько выбрав нужный торт, она расплатилась с поздравившей ее продавщицей и выпорхнула из душного здания. Впереди показался их дом, где София усиленно «отвлекала» гостей. По проселочной дороге маленький мальчик лет трех от роду шагал вместе с большущим разноцветным мячом в руках. Саша улыбнулась – этот карапуз напоминал ее саму в детстве на фотографиях.       Внезапно из-за поворота выскочила легковушка на большой скорости. Водитель отчаянно крутил рулем, машина вихляла по узкой дороге из стороны в сторону, оглушая округу шорохом колес и громкими частыми гудками. Саша выронила из рук торт и, скинув на ходу босоножки, рванула к малышу наперерез автомобилю. Грохот, крик, плач ребенка, гудки авто и, наконец, визг тормозов – все эти звуки смешались в один гомонящий вой, застывший в ушах Софии. Почувствовав беду, она бросилась к калитке и выбежала с территории дачи на дорогу. Буквально долетев до поворота, она замерла на месте, не в силах пошевельнуться…       Посреди дороги стоял легковой автомобиль, из-под капота которого медленно сочился сизый дым. Водитель метался из стороны в сторону, склоняясь то над маленьким мальчиком, который громко плакал, сидя на земле в пыли, и усиленно тер глаза крохотными кулачками, то над белым платьицем, лежавшим за пару метров от дымившейся машины. Одолев оцепенение, София, наконец, бросилась к лежавшей на земле дочери. Она была без сознания, а белое когда-то платье теперь окрасилось в пыль здешних дорог и алый цвет крови. Красная жидкость капала из уголка губ, рука согнулась в неестественном положении, явно сломанная, ровная кожа ноги была пересечена большой царапиной, по телу обозначились кровоподтеки. Дрожащими руками, почти не контролируя конечности, София стала прощупывать на шее и запястье Саши пульс… Зависшую над дачным поселком, зловещую тишину прорвал леденящий, рвущий на части душу крик.       Сашенька… Она умерла на месте от полученных ран, чуда не произошло. Малыш остался жив, отделавшись парой синяков и ссадин, виновник аварии извинялся миллионы раз перед родственниками погибшей, но разъяренный отец девушки, который прежде был спокоен и сохранял трезвую голову в любой ситуации, вместе с ее родными едва не порешил проклятого подвыпившего мужика до приезда полиции. После произошедшего все семейство Лебедевых судилось как с водителем легковушки, так и с бездарными родителями карапуза, оставившими ребенка без присмотра. Но ни заключение виновника ДТП, ни огромные штрафы легкомысленным соседям не принесли утоления той тоски, что испытывали София и Леонид.       Похороны провели через три дня. Сашеньку, как полагалось, отпели в церкви, затем повезли на кладбище, где уже на холме была вырыта для нее могила. Когда гроб опускали вниз, София чуть было не бросилась за своей дочерью, но ее удержал муж. Вот уже каждый из присутствующих бросил на прощание горсть земли в яму, с грохотом падавшую на крышку гроба, и теперь последние комья земли закрывали собою юного ангела навечно… Многие, кто не мог сдержать слез, ушли подальше, и теперь либо блуждали среди лиц, смотревших на них с могильных плит, либо отсиживались в машинах, стараясь унять рыдания. И только родители и Зевс оставались у наспех сделанного креста еще около часа. Когда они все же стали собираться домой, верный своей хозяйке пес отказался уходить, пятясь обратно к оградке, то скуля, то повизгивая, то грозно рыча. Устав от его упрямства, хозяева оставили Зевса на могиле, положив рядом с его удрученной мордой немного еды. Выезжая за ворота кладбища, София и Леонид еще долго слышали протяжный тоскливый вой.       Зевс умер через несколько месяцев то ли от старости, то ли от горя – сторож Георгий Васильевич кормил пса, но тот редко брал еду из его рук, словно держа какой-то свой особый собачий траур. Чуть позже вместо маленького деревянного креста на могилу Саши был поставлен большой памятник, деньги на который собирали всем семейством, даже не сговариваясь, как последняя дань усопшей. А из квартиры Лебедевых уже навсегда исчезло все веселье, супруги редко разговаривали, ведь все их разговоры, мысли и воспоминания мгновенно переходили в тему о Сашеньке. Год спустя умер и сам Леонид, его сердце не выдержало той горечи, он долго держался, но так и не смог выдержать разлуки с любимой дочерью. Его похоронили рядом с нею. А София осталась совсем одна, убитая горем, не представлявшая, как дальше жить. Красота ее таяла с каждым днем, и хотя ей было всего сорок, волосы поседели, морщины углублялись, взгляд мутнел, она медленно увядала, словно цветы в вазе, оставленные без воды.       По страшной иронии судьбы Александра родилась и умерла шестого мая, так и не вступив в свое полное совершеннолетие. Да, этот день был ее днем рождения, но ее рождение произошло ровно в три часа после полудня, а смерть наступила без пяти минут три. Ей уже никогда не стать взрослой, не попробовать вина или не закурить сигарету, пусть даже две этих вредных привычки она гордо презирала, называя одними из самых больших глупостей человечества. Ей никогда не испытать близости с любимым человеком, не потерять девственность, которую она так тщательно берегла для того самого. Она никогда не выйдет замуж, никогда не станет матерью, не увидит, как встанут на ноги ее внуки и правнуки. Ее руку не лизнет верный до последнего Зевс, зарытый теперь рядом с ней вопреки всем законам и правилам, потому что он доказал всем свое право быть с ней даже после смерти. Ей никогда уже не обнять родителей, не подурачиться с отцом, не опустить пальцев в сладкую сахарную глазурь и не разукрасить ею улыбчивого лица матери, не посмеяться вместе с Лизой и Костей, не провести безумную гулянку длинною в ночь среди друзей и просто знакомых, ей никогда уже не услышать тех самых ласковых и немного чудных имен, что давали ей самые близкие в такой короткой жизни люди: Александра, Саша, Санька, Лебедушка, Сашенька! Ей не исполнить ее главную мечту, о которой она грезила с самого детства – не стать всемирно известным поэтом, не организовать приют для собак и не взять из детского дома ту маленькую круглолицую девочку, Марусю, что была так на нее похожа, а ведь она ей обещала. Ей никогда…       Вспомнив о мечтах дочери взять ребенка из детдома, София стала собирать все необходимые документы, чтобы забрать Машеньку. Поначалу все шло из рук вон плохо, и у Софии Евгеньевны опускались руки, но воспоминания об упорстве Сашеньки придавали сил, и, наконец, совсем юная пятилетняя девочка вошла в поредевший круг семьи Лебедевых. Эта маленькая девочка стала надеждой и поддержкой для безутешного сердца женщины, потерявшей одного за другим самых важных ей людей. Маня знала о том, что ее мама, пусть и приемная, умерла, и принять это было так же тяжело – бабушка не стала ей врать. Но вместе они преодолевали свое общее горе, София стала воспитывать девочку, и каждый раз, когда Маша улыбалась ей, она видела в ней еще совсем маленькую Сашеньку. Каждый год, в день рождения и смерти Александры, София Евгеньевна и Машенька стали посещать кладбище, и эта традиция не нарушилась даже тогда, когда женщина ослепла – они вдвоем приходили на могилу и вспоминали об ангеле, который стал одной из них мамой, а другой – дочкой. ***       - Сашенька, моя маленькая, моя хорошая, я знаю, ты присматриваешь за нами, ты ведь все видишь, доченька, - сказала София, вставая с земли и обнимая белый мрамор статуи. – Я знаю, что ты сейчас с укором смотришь на меня, потому что я до сих пор не могу пережить твой уход из жизни. Ты прости меня, Сашенька, я постараюсь больше не плакать, я обещаю, что больше не стану плакать по тебе, потому что ты бы так хотела.       Поцеловав гладкую поверхность мрамора, женщина вернулась на скамейку и стала в тишине ждать, когда вернется Маша, и можно будет идти в церковь. Наконец, по влажной траве зашуршали шаги, и София Евгеньевна стала прислушиваться – это была не Маша.       - Доброе утро, тетя Соня, - этот звонкий голос она могла узнать из миллиона других.       - Здравствуй, Лизонька, давненько не виделись, - обрадованная такой встречей, произнесла София, протягивая руки в сторону давней подруги ее дочери. Вместо мягких девичьих ладоней ее руки ощутили грубую твердую кожу.       - Доброе утро, теть Сонь, - басом сказал Костя, и женщине не нужно было видеть, чтобы знать, что юноша, как и было всегда, широко улыбается.       - И ты здесь, Костенька! Вот радость-то, хоть вы приходите сюда, мои дорогие.       - А как же иначе, мы же не могли забыть нашу Лебедушку, - горько усмехнулся парень, обнимая Лизу за плечи. Прошло восемь лет, и теперь они были уже не просто друзья. Елизавета Макарова и Константин Шмаков расписались пять лет назад – теперь это состоявшаяся супружеская пара.       - А с кем же вы Димочку-то оставили, голуби мои? – поинтересовалась София, уже угощая старых знакомых поминальным омлетом.       - Он в машине спит, только что уснул. Мы и не стали будить, не стоит ему так рано о смерти узнавать, - сказала Лиза, подходя к памятнику. – Ну здравствуй, Сашенька, мы скучаем.