Синее перо

Рассветный шар пламенел на горизонте, поднимаясь медленно, наполовину еще дыша утренним туманом, распространяя лиловое и розовое. Растрепанные облака подсвечивались нежностью; сонные поля пробуждались бодростью, истекавшей из щебетанья жаворонков. Птахи витали так высоко в лазурном небе, что их не было видно, зато очень хорошо слышно. От зеленых майских полей к деревне змеилась дорога, еще клеклая от недавних дождей, но уже частями просыхающая. Аккуратные домики стояли на берегах мелкой речки, покрашенные в разные тона, с разными участками вокруг себя. Кто-то насадил крестьянский огород, кто-то оставил лишь газоны, но неизменно у каждого островерхого дома цвел палисадничек с умилительным разноцветьем красивых растений. Шэннон, встав со скамеечки, облокотилась на широкие перила крыльца, чтобы посмотреть на собственный палисадник: там белели простые ромашки, и больше ничего. Роса покрывала дерево, и длинные рукава клетчатой рубашки Шэннон пропитались прохладной влагой, но это ощущалось приятно. Все здесь дышало миром и покоем, автобан шел далеко, и шум от машин не достигал ушей. Соседи слева уже копались на грядках, и это в пять утра, но здесь все просыпались очень рано, и Шэннон понимала, почему — потому что кощунственно пропускать такие волшебные рассветы. Почтальон проехал мимо калитки, помахав ей приветливо рукой. Она тоже махнула, улыбаясь. Грудь полнилась чистым, свежим воздухом, а теплые лучи солнца придавали сил и желания немедленно взять косилку или тяпку и приняться за изумрудный газон, что расстилался за ее домом. Шэннон снова глубоко вдохнула — и почувствовала запах сигаретного дыма. Но сама она сейчас не курила. Может, соседи? Она глянула влево, вправо — там тоже никто не курил. Она обернулась к скамейке, и... — Будь ты проклят, лысый член! — заорала она так, что с деревьев снялась стая галок. — Мой личный телохран любит голубые перья?! Спайдер Иерусалим сидел собственной персоной, в одних трусах, в ее личном Вирте и ухмылялся гаже некуда. Как всегда, он блестел стеклами зелено-красных очков и лысиной. — Уйди из моего Вирта, ублюдок! — Подумать только, мой! Личный! Телохран! Сидит на "Домике в деревне"! Да голубые перья же для домохозяек! — возмутился Спайдер, пыхая сигаретой, как паровоз, продолжая при этом нагло щериться. — Отъебись, урод! Спайдер взял Шэннон за руку и вытащил из уютного "Домика" на обосранный диван их общей квартиры-студии. Везде валялись пустые фантики, коробки с недоеденной пиццей, рваная бумага, какие-то журналы, банки из-под энергетиков и пепельницы, которые походили на ежей из-за того, что были сплошь утыканы окурками. На заваленном хламом столе надрывно мявкал двухголовый кот, требуя очередную порцию сигарет и жратвы. — Нам нужно очиститься! — возвестил Спайдер, шикарно обнимая руками помещение, словно статуя Иисуса над столицей Бразилии. — Посмотри на весь этот мусор! Посмотри! Шэннон, дымясь от злости, молча испепеляла его взглядом. Но лысому члену все было нипочем.