"The Roads - 3. На грани..."

*** Арвен с опаской ступала по родной земле. Решительность куда-то улетучилась, уступая место животному страху. Она уже привыкла жить в том мире, общаться с людьми, не скрывать эмоций... Эвенк же бежала вприпрыжку, оглашая окрестности радостным воплем - наконец-то, она дома и скоро, совсем скоро увидит папу! Девушка все же старалась утихомирить малышку, так как не хотелось встречаться с охотниками так скоро, а Эвенк явно привлекает к себе внимание, что очень не любят на Эркалионе. - Тише, милая, прошу тебя. - если бы не ребенок, эльфийка бы просто кралась меж кустов, не нарушая местную тишину, но Эвенк... Ребенок сильно изменился за время своих скитаний - она стала совсем иной. - Мы скоро будем дома, но нам, возможно, придется попрощаться... - полушепотом проговорила Арвен, думая о своей судьбе и о судьбе своего ребенка. Как Фредерик отнесется к своей дочери, которую не видел столько времени, как отнесется к ней самой? Даст ли шанс оправдаться или сразу же сдаст местной власти? - Ты опять уйдешь к нему? - нахмурилась малышка, поняв мать по-своему, но все же затихла, ведь мать права - она слишком шумно себя ведет. Эвенк взяла маму за руку и потянула вперед, - Ну пойдем же скорее! Где-то в стороне послышался шорох и приглушенные голоса. - Сюда, сюда! - прошептала Арвен и потянула ребенка за шкирок в ближайшие кусты. Эвенк от неожиданности громко вскрикнула, и, пошатнувшись, упала прямо на попу на траву. - Быстрее, родная! Ну же, вставай! - Арвен явно нервничала, что коренным эркалионкам не присуще. - Я прошу тебя, нам нельзя попадаться им на глаза! - а шаги все приближались, отчего страх эльфийки все усиливался, Арвен вот-вот могла сорваться на ребенке, что никогда не делала прежде. Эвенк затихла. Странное поведение мамы её уже давно пугало. Пришлось подчиниться, а ведь девочке хотелось поприветствовать земляков. Вдруг там папа! А тем временем послышался голос Фреда. – Мне кажется, там кто–то есть. – сказал он кому–то. - Фред. - испуганно проговорила девушка, прижимая Эвенк к себе, но малышка вырвалась и выбежала из кустов навстречу охотникам. Кстати сказать, Фред раньше не охотился - пока у него была семья - лишившись ее, он подался в это непростое ремесло, и, видимо, у него неплохо это получалось. - Папа! - закричала девчушка, услышав родной голос. Из леса вышло трое охотников, с луками наперевес. – Эвенк? – он уже и не надеялся увидеть свою малышку, равно, как и её маму. О судьбе Арвен он не знал, но догадывался, куда она могла подеваться. - Ты одна? - грубый отцовский голос, не испугал девочку. Странно было, что ребенок гуляет один в лесу, в такое опасное время - время охоты. Ведь каждый житель этого мира знает, что лишний раз выходить из дома - себе дороже. – Эвенк? – удивился охотник и сдвинул брови, – Что за недостойное поведение? Где ты только этого нахваталась? – взгляд колкий, чужой. – Это ведь я. – робко сказала девочка. А Фред уже сорвал прут с ближайшего куста и удалял маленькие отростки. – Сейчас я напомню тебе, как должна вести себя эльфийка. – спокойно, неэмоционально сказал он, взмахивая прутом. Его душу всё еще терзало предательство жены. Арвен явно была где–то рядом. - Не трогай ее! - выбежала из кустов девушка, спотыкаясь, падая на траву, раздирая коленку в кровь. - Не смей! - наверное, раньше бы Арвен не стала сопротивляться и позволила Фреду наказать дочь, но после инцидента с Вайетом на кухне... нет, так нельзя... Их родные законы слишком жестоки. Эльфийка это поняла, живя рядом с Холливелами, которые чуть ли не каждый день нарушают и противоречат. Фред все же прошелся прутом по спине девчушки, от чего малышка громко завизжала. У Арвен выступили слезы - тоже не частое явление у эркалионок - и она, подбежав, встала на колени перед мужем, умоляя его прекратить и отпустить ребенка. - Умоляю! Фред! Я здесь, я пришла... Отпусти ее, наказывайте меня! - девушка плакала, и цеплялась за куртку мужа, пытаясь заглянуть в его глаза. Отныне чужие глаза. – А вот и беглянка вернулась. – проговорил Фред холодным бездушным голосом, – Давно пора заплатить по счетам, Арвен. – эльф несколько раз с силой стеганул бывшую жену и поинтересовался у товарищей. – Верёвка есть? А то сбежит еще. – сам он крепко держал дочь за руку. Девушку душили слезы, она не хотела умирать... Ее решение вернуться все же было поспешным, но назад уже ничего не вернешь, ее ждет участь всех предателей - смерть. А от руки собственного, хоть и бывшего мужа - еще больнее. Но больнее всего видеть смерть своего ребенка. Арвен все же надеялась, очень надеялась, что Фред примет Эвенк в семью. Она готова была терпеть удары, лишь бы не били дочь. Ей ловко стянули руки веревкой, подняли на ноги и повели в лагерь - на суд. Эвенк подавлено молчала, лишь всхлипывала, едва поспевая за отцом. Теперь она понимала, что тот дядя, которого она так нелюбила, так с мамой бы не поступил. Она же видела, как сияли её глаза, когда он заходил к ним. Арвен не сопротивлялась - лучше идти по доброй воле, с гордо поднятой головой, как истинная эльфийка, но, наверное, не сейчас. Арвен уж и не знала, кто она: эльф или человек. Слишком больно быть человеком, не скрывать эмоции, чувствовать все то, что чувствуют все люди, но самое бесценное, что она получила, став человеком на Земле, это самое светлое и высокое чувство - любовь. Не такая, как здесь, на Эркалионе, она - другая. Да, возможно, и порочная, и временами жестокая, и даже запретная, как любовь Пайпер и Лео, но она настоящая. Ради этой любви стоит погибнуть. На "площади" собрались, казалось, все жители Эркалиона. Арвен поставили в центре, лицом к народу. В первых рядах – бывшие подруги и друзья, и Фред, крепко сжимающий руку Эвенк, так, что нет возможности вырваться. Девочка должна знать, видеть, что бывает за ослушание и предательство. Чуть в стороне судья зачитывал приговор. Двойное предательство, ослушание, побег, развращение ребёнка – неслабо для одной эльфийки. Слова звучат глухо, как сквозь вату. Арвен уже не плачет - здесь все равно никто не поймет слез, ни к чему. Эвенк прячется за ногой родного отца, но в ее глазах эльфийка не видит любви к нему, той, настоящей. Странно даже как-то все... Словно и не было никогда той жизни, в общине, словно все это очередной сон, и она вот-вот проснется в холодном поту и прижмет к себе Эвенк. Но нет, это не сон. Это реальность, которая режет больнее ножа. Сейчас ей дадут шанс попрощаться со всеми, возможно, что и предоставят последнее желание, но что ей выбрать из миллиона возможных желаний? Жизнь - никто не подарит, исключено; любовь - она у нее была, и она даже пришлась ей по вкусу; спасение - не от чего уже спасаться, все закончилось для нее сейчас, в Сан-Франциско ее никто не ждет, здесь она никому не нужна, кроме Эвенк. Но и Эвенк отберут. Судья дочитал приговор. – Предатель приговаривается к расстрелу! – холодный, равнодушный тон, взгляд абсолютно пустой. А ведь еще совсем недавно у них были дружеские отношения. Но закон есть закон, тут нет места жалости и дружбе. – Ваше последнее слово, пожелание? – обращается он к приговорённой. - Эвенк не должна этого видеть. - коротко и ясно, как здесь любят. Ее поймут, Арвен даже не сомневалась. Коротко кивнув, судья позволил ей покинуть площадь. Эвенк тут же увели в один из шатров, хотя малышка рвалась к матери. Плач дитя заглушили трубы, дудки, и какие-то еще неведомые инструменты, оповещающие о готовности стрелков. Но и казнь здесь не вполне обычная, не земная. И умирают здесь не сразу. Яд действует медленно. Она готова. Ей не дали возможности попрощаться с земляками, да ей и не надо. Тех, с кем она хотела бы проститься, здесь нет. Страшно, но она не отводит взгляд от стрелков, не закрывает глаза. Звучит короткая команда и дротики, пропитанные ядом, пронзают плоть девушки, яд попадает в кровь, парализуя. Очень скоро, медленно, но верно, появится боль, от которой захочется лезть на стену, но Арвен не сможет даже пошевелиться. А ведь она всего лишь хотела помочь тем чужакам, которые ей уже стали родными, чтобы они помогли нaйти Эвeнк. Девушка упала на траву, сжавшись в комок, пряча лицо от отныне чужих ей существ. Она не хотела, чтобы эти эльфы видели ее слезы: обиды, боли, беспомощности. Им все равно, а для нее они бесценны, эти соленые капли. Она закрыла глаза, представляя знакомый, родной облик человека, который всегда был рядом. Да, возможно, что он наделал много глупостей, но он всегда был честен с ней. И отныне это вовсе не Алек. Еще она хотела, чтобы Эвенк все же осталась с ним, чтобы он когда нибудь ее нашел и забрал к себе, стал ей отцом. Но это несбыточная мечта, Вайет не придет, не спасет, не поможет. Все кончено. Свидетели казни молча расходились по своим делам, бросая равнодушные взгляды на бывшую соратницу. Только одна эльфийка хотела подойти к бывшей подружке, но её спешно увели – не хватало еще и ей оказаться рядом с Арвен, в том же положении. И только когда на поляне осталась одна беглянке, к ней подлетела сбежавшая Эвенк. Про девочку, кажется, забыли. Арвен уже не шевелилась, кажется, она потеряла сознание. Эвенк затормошила девушку, переворачивая ее на спину. - Мама! Мамочка! Очнись! - плакала девчушка, обнимая беспомощное тело женщины. Эвенк впервые была на казни, она и понятия не имела, что с мамой, очнется ли она. Хотя все же знала - ее мама умирает, а помочь она ей не сможет. Переместить к озеру тоже - у ребенка нет такой силы. Просить помощи не у кого... - Мама! Мамочка! - теребила она эльфийку, судорожно плача. Губы девушки разжались и она кое-как произнесла: - Вай... – Что? – всхлипнула девчушка, услышав маму, но Арвен не отвечала – просто не хватало сил. Эльфийка надеялась, что дочь её как–нибудь поймет, догадается, куда надо бежать. На губах Арвен выступила густая пена. – Мамочка... – девочка заплакала сильнее. Внезапно её маленькую головку озрарила догадка, перед глазами стоял тот дядя, с шоколадкой. Хоть он и не нравился Эвенк, но он нравился её маме. Эвенк было страшно оставлять маму одну на площади, но иного выхода не было и маленькая эркалионка открыла портал. *** Портал привел Вайета и Эвенк не на площадь, а в заросли. То ли малышка в панике ошиблась, то ли сделала так, чтобы не привлекать внимания. Мало ли что. Риск наткнуться на местных был велик, но маг старался об этом не думать. Он шел за девочкой, которая эту местность, естественно, знала лучше него. Он нервничал, боясь опоздать, ему казалось, что идут они очень медленно. Охотников больше слышно не было, видимо, в деревне был своеобразный траур. Или закончился "рабочий день"... Вайет не стал вникать, да и Эвенк больше молчала, находясь в шоке. Она просто вела парня по лесу извилистыми дорогами, и боялась опоздать. Ведь после смерти эльфийку сожгут на священном кострище, так, чтобы не было шанса воскресить. Ветки больно били по лицу, оставляя следы, как от плюща, но избранному было по-барабану на эту ерунду - заживет. Он уже практически бежал, не поспевая за ребенком - оказывается, со скоростью перемещения у эльфов тоже все отлично, и человеческие ноги уступают ногам эркалионцев. Казалось, Эвенк не бежала, а летела, едва касаясь поверхности местной почвы. Вайету было далеко до таких вот способностей, и как назло, сила перемещения здесь не работала, как и его "радар". Он ведь так и оставался человеком - преображаться в местного он не стал - не до этого. Наконец, показалась поляна и Эвенк бросилась к матери, которой, по всей видимости, уже осталось недолго. Тело выгнулось дугой, на слегка посиневших губах выступала пена, по подбородку текла струйка крови. Когда из горла девушки вырвался хриплый стон, Вайет ускорился и упал, сдирая ладони в кровь. Неприятно саднило, но не более, сейчас главное успеть спасти свою любовь. Подняв девушку на руки, он лишь кивнул Эвенк и она вновь открыла портал. Слишком просто, но Вайету было все равно, главное - успеть. Не как тогда, с Алеком и Мел, когда пришлось бежать к телепорту, искать ключ и ждать, пока он откроет свои врата. Взяв девочку за руку, они переместились домой. В Сан-Франциско. Теперь это их дом. Раз и навсегда. Бережно уложив её на кровать, маг приступил к исцелению. Крис, который ждал их тут же, незамедлительно притащил какие–то зелья. Арвен понемногу, по десертной ложке, становилось легче, она уже могла различить очертания родного и такого любимого лица, но где она – не понимала. – Уходи! – выдавила она из себя, – Тебя убьют... – бредила Арвен, – Они уже рядом. – приняла она шаги Криса за земляков. Бывших земляков. Крис увел ребенка в другую комнату, посадив Эвенк перед телевизором с мультиками. Пусть отвлечется, ей сейчас лучше не мешаться под ногами. Кто знает, как пройдет лечение... Вайет вливал девушке в рот очередное зелье, не зная, что и сказать в ответ. - Все будет хорошо, родная, все будет хорошо... - повторял он, лишь надеясь на лучшее. Временами девушка впадала в забытье, закатывая глаза и трясясь, словно при приступе эпилепсии. Вайет нервничал, боясь, что каждый такой приступ может стать для нее последним. Крис помогал, как мог. И вот, наконец, щеки и губы порозовели, дыхание стало ровным, она даже смогла пошевелить рукой, накрыв своей, еще холодной ладонью, руку Вайета. И в этот момент Избранный вспомнил всё. Его посетило видение. Он увидел все, что он натворил и наговорил... Ей ли, Алеку ли, Крису... Картинки сменялись картинками, черно-белыми, немного расфокусированными, но парень отчетливо понимал их содержание. Всему виной он! И никто более. Боль отступала, уходя на второй план. Неимоверно хотелось пить, и как можно больше. Она чувствовала как чьи–то руки касаются её лица, вытирая его. – Пить. – прошептала она. Крис протянул брату стакан с водой и отошел в сторону, а спустя несколько секунд и вовсе переместился к Эвенк, ведь нельзя было оставлять ребенка одного в таком состоянии. Вайет напоил девушку водой, помогая ей, поддерживая голову, ведь она была еще слаба. Он смотрел, как она пьет, со лба стекают капельки холодного пота и понимал, что безумно любит ее, и еще, что безумно виноват перед ней. И как загладить эту вину он не знал. Чувства терзали его изнутри, требуя выхода наружу, но парень и понятия не имел, что с этими чувствами делать... Зато знало сердце. В карих глазах заблестели капельки слез, одна из которых стекла по щеке. Арвен, наконец, открыла глаза и слабо улыбнулась. Она отодвинула от себя стакан, всматривалась в такое родное, любимое лицо, будто вспоминала его и просто улыбалась. Просто оттого, что жива, что в безопасности, и что он рядом. – Спасибо. – проговорила она, смахивая его слезу и не замечая своих. Вайет прижал Арвен к себе, крепко-крепко, боясь отпустить от себя. - Прости, родная, прости меня за все... - он погладил девушку по волосам, целуя в макушку, - Я никогда тебя не оставлю, слышишь, никогда не предам. – Тшш... – прошептала она, прижимаясь к парню. – Не говори ничего. Я не могу простить, потому что... – недолгая, но пугающая пауза, – ...уже простила. – девушка запустила руку в волосы парня и немного отстранилась, – А Эвенк где? - Она с Крисом, не волнуйся, с ней все в порядке. - ответил парень, - У тебя потрясающая дочка, как и ее мама. - маг искренне улыбнулся. – Он ударил её! – со злостью проговорила Арвен, вспоминая заплаканое лицо дочери и до омерзения спокойную рожу Фреда. - Нет, что ты, Крис никогда не тронет твою дочь. - не понимал маг, ведь плакал ребенок по иному поводу. – А я не про Криса, – пояснила девушка, – а про её отца, рука у него тяжелая. – Арвен отвела взгляд. Говорить о Фреде и прошлом было тяжело, но и носить в себе не могла. - Такого больше не повторится никогда, обещаю тебе. - Вайет прижал девушку к себе, припадая к ней губами. Арвeн отвeтилa нa поцeлуй. - Мaмочкa! – Эвенк не смогла спокойно сидеть, не зная, что с матерью. Она сперва крепко обняла Арвен, а затем и Вайета. Крис переодел девчушку в свою футболку, которая была ей как платье. Маленькая модница перевязала её на талии ремешком от брюк Пайпер. Волосы заплетены в две неакуратные косички. – Хочу быть, как мама. – сказала она магу, – И как ты. А ведь малышка все еще оставалась в образе эльфа, и сейчас ей хотелось преображения, что обрадовало не только Вайета, но и Арвен. Маг взмахнул рукой и у девчушки появились забавные кудряшки каштанового цвета, а глазки приобрели голубой оттенок. Арвен счастливо рассмеялась и откинулась на кровать. Едва голова коснулась подушки, девушку сморил сон. Эвенк прилегла рядом с мамой. – Не уходи, – попросила она Вайета. Парень согласно кивнул, и прижал девочку и ее маму к себе. Он и не собирался никуда уходить.