Осталось только догореть

Хрупкая темноволосая девушка стояла перед окном своего дома в Лос-Анджелесе. Её тонкие ладони обхватывали горячую чашку. Девушка высматривала что-то в небольшом дворе, усыпанном небольшими белыми цветами и поросший короткой темно-зелёной травой. Её маленькое гнёздышко, такое уютное и такое родное. Таким оно было для неё раньше. Теперь ей казалось, что она заточена в клетку. Её худые плечи были опущены вниз, спина сгорблена. На её лице отчётливо проступила грусть: веки отяжелели, кончики тонких губ опущены, а глаза цвета молодого коньяка блестели от непролитых слёз. Уже неделю она была похожа на привидение. С дома не выходила, поэтому в холодильнике пусто. Как и внутри неё. Опустив потухший взгляд в чашку, она горько усмехнулась: кофе. Она не хотела его заваривать. Скорее всего, пока её разум был далеко отсюда и полон мыслями, почему так случилось, она на автомате потянулась за крепким и терпким напитком. Когда-то она его очень любила. Но с недавнего времени предпочитала бы забыть и не вспоминать. Так же, как и одного любителя этого напитка, который так много ей рассказал о кофе и помог определиться, какой же именно она любит. Раньше она не любила кофе и пила его крайне редко, если нужно было проснуться или же напротив – не спать совсем. Ещё неделю назад кофе для неё был важнее воды. Так странно. За один вечер, за пару часов, за один разговор всё в её жизни умерло. - Нам нужно расстаться. - Что? О чём ты? - Наши отношения ни к чему не приведут. Ты же знаешь, что я никогда не женюсь на тебе. - Мне не нужна свадьба! Я просто хочу быть рядом! - Ты не сможешь быть рядом! Когда ты это поймёшь?! Не с моей жизнью! Вздохнув, девушка посмотрела на своё запястье. На нём был золотой браслет с переплетёнными, словно змеи, буквами: S&N. Она забыла его снять. Или не забыла. Просто не захотела. Так сроднилась с этой тонкой полоской солнечного луча, что, казалось, он врос в кожу. Эти две буквы – её клеймо. Она принадлежит этому S. Полностью и без остатка. Принадлежала… Раннее утро в Лос-Анджелесе. Маленькая девушка сидит за столом, крепко обхватив дымящуюся кружку руками, вдыхая кофейный аромат и блаженно щурясь. Мужская футболка оголяла её плечо и едва прикрывала округлые бёдра. Она счастливо улыбалась, встречая новый день с ярко-розовым восходящим солнцем. - Почему ты так рано встала? Могла бы ещё поваляться, - на кухню вошёл темноволосый мужчина в мягких домашних брюках, на ходу приглаживая растрепавшиеся волосы и зевая. Девушка обернулась и с любовью посмотрела на своего парня. - Не спалось. Сегодня чудесное утро. Сделать тебе кофе? - Нет, я сам. Дорогая, ты снова взяла мою футболку? – он улыбнулся, подойдя к ней ближе и погладив по щеке. - Да, прости. Я так чувствую себя… твоей, - она смущённо улыбнулась и опустила взгляд. - Она тебе очень идёт. - Спасибо. И, мне кажется, я должна уже собираться, скоро придёт твой брат… - И что? Джареду ты нравишься и он не против того, что ты иногда у меня ночуешь, - усмехнулся мужчина, взлохмачивая волосы девушке. Та возмущённо хлопнула его по руке. - Всё равно. Мне неуютно рядом с ним. - Рано или поздно тебе придётся с ним подружиться. Когда-то ты будешь жить в этом доме. Девушка замерла. Слова мужчины означали, что их отношения куда серьёзнее, чем она себе представляла. Точнее, она думала, что для него это несерьёзно. Но из-за симпатии не предлагают жить совместно. - Поцелуй меня, - прошептала девушка с надеждой, что это ей не снится. - Ну нет, тогда мне придётся наклониться, чтобы поцеловать тебя, - хмыкнул парень, положив руки на её бёдра. Девушка ухватилась за пояс брюк мужчины и притянула его ближе. - Ну и наклонился бы, - тихо сказала она, когда мужчина приблизил к ней своё лицо. – И сбрей уже щетину. Усмехнувшись, парень поцеловал её в губы. Нежным, ласковым поцелуем, первым в этот день. Одинокая слезинка скатилась по щеке девушки и упала в чашку с кофе. Тихий всплеск нарушил могильную тишину небольшого домика. Отставив чашку на подоконник, девушка, уже не сдерживая рыдания, опустилась на пол и закрыла руками лицо. Внутри, там где лёгкие и сердце, у неё чувствовалось только болезненное жжение. Словно кто-то что-то там выжег. А теперь остались только дотлевающие угольки и чёрный пепел. И боль. Постоянная, неутихающая, тянущая боль. И не только там, в груди, но и во всём теле. А ещё слабость, как бывает при болезни. Только каков её диагноз? Вряд ли врачи смогут излечить её. Иногда ей хотелось изобрести машину времени, чтобы вернуть то время, когда она была невероятно счастлива. Или же упасть с Эмпайр Стейт Билдинг, чтобы ничего больше не чувствовать. Или желала, чтобы кто-то хорошенько ударил ей чем-то тяжёлым по голове, вызвав амнезию, чтобы забыть улыбку такого любимого и такого ненавидимого ею человека. Как же ей хотелось утонуть в объятьях его крепких рук, услышать нежные слова, которые он шептал ей в ухо, почувствовать лёгкие успокаивающие поцелуи в висок. Чтобы он сказал, что ей приснился кошмар, и они вместе, и этой ужасной недели не было, как и того разговора. Но нет. Холод стен и пола не даёт забыть о том, что теперь она одна. Потеряна в одиночестве и отчаянии. Его брат пел о том, что он потерян в Городе Ангелов. А она нашлась. Нашлась и потерялась. Точнее её нашли и потеряли. Выбросили. Как ненужную, испорченную вещь на помойку, перед этим сломав ещё больше, чтобы уж точно никому не досталась. Она не понимала, откуда взялись слёзы. Ведь всю неделю она только то и делала, что, сжавшись в комок, плакала, выплескивая горечь потери дорого и любимого человека. Он жив, жив и здоров, но ей так не хватает его тепла. Ведь он ясно дал ей понять – он рядом больше не будет. Никогда. Фактически умер для неё, не существует больше. Вчера она проверяла его твиттер. Увидела фотографию камина и его ног. Тогда она снова плакала, вспоминая, как сидела перед этим камином, согреваясь. Они гуляли в парке неподалёку, а потом пустился такой ливень, холодный и колючий, привычный для Лос-Анджелеса в сентябре, но неожиданный для влюблённых. Теперь она сомневается на счёт «влюблённых». Любил ли он?.. Тогда казалось, что да. Ведь не стал бы он жертвовать своей курткой ради неё, из-за чего потом заболел, разжигать в срочном порядке камин в доме, готовить горячий чай и всячески согревать её, напрочь забыв про себя. Окружать её любовью и заботой, которых раньше она никогда не получала, дарить спокойствие и уверенность в будущем. Но такое простое расставание… Была ли у него такая же любовь к ней, как у неё к нему? Ей было глубоко наплевать на его знаменитость, на то, что приходилось скрываться от папарацци, на то, что он мог сутками пропадать в студии, а она просто сидела рядом с бутылкой воды и полотенцем, наблюдая за его игрой. А те долгие, казавшиеся вечностью, месяцы в туре? Она так рвалась поехать с ним, бросить унылую и скучную работу и просто быть рядом. Нет, она не ревновала, не было к кому. Без него она превращалась в слабую тень себя. С ним расцветала. Это ведь любовь? Или она снова ошиблась? Снова опасно обожглась? Ну почему нельзя определить любовь точно так же, как и то, какая кислота находиться в пробирке? Почему нельзя сдать какой-то анализ на выявление в крови какого-то вещества, которое вырабатывается в организме только в том случае, когда человек любит? Почему? Девушка терла щёки мокрыми ладонями, безуспешно пытаясь убрать следы своей слабости. Но слабость ли это? Нет. Это, скорее всего, просто боль. Кто сказал – «поплачь и станет легче»? Ничего подобного. Вряд ли ей стало легче даже через неделю, которая утонула в её горьких слезах и молитвах непонятно кому вернуть его. Кажется, с работы её всё же уволят. Неделя прогула – это не опоздание на полчаса. Ну и что? Ей всё равно незачем жить. Нет больше того, кто заставлял её жить. Сколько она просидела на холодном кафельном полу своей кухни? Час? Два? Вечность? Неважно. Всё уже неважно. Звонок в дверь заставил её содрогнуться. Этот звук был слишком громким для неё, привыкшей к молчаливой тишине. Кое-как встав на ноги, она выглянула в окно. На пороге дома стоял высокий мужчина, на его голову был натянут капюшон чёрной толстовки. На мгновение жалкий уголёк, оставшийся от её сердца, вспыхнул сильнее, пронизывая её болью, но она вытерпела, плотно сомкнув губы, не произнёсшие за эту неделю ни единого слова. В последний раз она говорила с ним. И последние её слова были «За что?». И его хриплый тихий ответ: «Так нужно». Кутаясь в растянутую кофту и натягивая рукава на пальцы, она, сгорбившись от непосильной ноши из свинцовой усталости и чугунной грусти, поплелась к двери, не удосужившись спросить, кто стоит на её пороге. Ей всё равно. Пусть даже маньяк, будет намного лучше, если её убьют прямо сейчас, избавив от мучений. Открыв дверь, она поморщилась от слишком ярких лучей солнца, и не сразу рассмотрела пришедшего. Чуть поморгав, она заметила ярко-голубые глаза, почти одного оттенка с летним небом. Она знала только одного, кому принадлежал такой взгляд. - Джаред? – её голос звучал сухо и едва слышно, но ей было плевать. На всё плевать. - Никки? Это ты? – мужчина нахмурился, внимательно всматриваясь в ослабевшую девушку. – Господи, что с тобой случилось? Она пожала плечами и пропустила его в дом, закрывая за посетителем двери привычно на один поворот ключа. - Твой брат случился. Всё в порядке, правда. Что ты тут делаешь? – она прошла в гостиную. Окна были зашторены плотной тёмной тканью, не пропускавшей ни единого луча декабрьского солнца. - Я хотел тебя увидеть. Вы поссорились? – Лето-младший сел на диван, указав головой на кресло напротив него. - Поссорились? Это он тебе так сказал? – хмыкнула девушка, усаживаясь в кресло и привычно сворачиваясь в комочек. - Нет, я сам так подумал. Ты не приезжаешь к нему, он молчит о тебе, вы даже не созваниваетесь. Это настораживает. Спросил его, он отмахнулся. Теперь я здесь и спрашиваю тебя: что между вами происходит? - Ничего особенного. Живём дальше, но по отдельности, - невозмутимо ответила девушка, умело скрывая клокочущие слёзы внутри себя. - То есть… вы расстались? – осторожно спросил Джаред. Никки кивнула, не в силах что-то сказать, понимая, что разревётся снова. - Почему? Что случилось? Вы же встречались почти год! – Лето был в недоумении. - Просто поняли, что не подходим друг другу, - всё то же спокойствие, тщательно замаскированные слёзы. - Если вы не подходите друг другу, то я не Джаред Лето, - музыкант нахмурился и откинулся на спинку дивана, скрещивая руки на груди. - Ты и так не Лето, - монотонно пробубнила девушка, уставившись на ковёр. - Больше тридцати пяти лет Лето, так что тихо тут мне. Никки, он мой брат. И мне больно смотреть на него. Он выглядит не лучше тебя сейчас, поверь. Девушка перевела на брата бывшего удивлённый взгляд. - Знаешь, иногда я едва не кричу от ужаса, когда он внезапно шелестит мимо меня. Он не ходит больше так, как раньше. Не смеётся, не улыбается, не шутит. Он стал призраком. Только тело есть, оно материально, а самого его нет. Как пустая оболочка. Мне очень страшно смотреть на него такого. - Он твой брат, с ним и разбирайся. Дай мне спокойно жить дальше, Джаред, - устало выдыхает она, снова чувствуя волну боли от воспламенившегося уголька. Когда же он превратится в пыль? - Не дам. Ни ты, ни он не живёте. Вы медленно умираете. Оба. Как вы не понимаете? Без друг друга вы никто! Вы уже единый организм, один на двоих. Что будет с растением, если от него отрезать корни? - Завянет, - прошептала Никки. – Пропадёт. Умрёт. - А если растение цело и растёт в горшке, за которым внимательно ухаживают? - Будет расти и цвести. Но к чему ты это всё ведёшь? - К тому, что вы как цветок. - Корень без стебля прожить сможет. - Не сможет. Потому что стебля никогда больше не будет. - Джаред, может! Вырастит новый, пустит листочки, начнётся фотосинтез… - Без стебля не будет солнца. - Чёрт, Джаред. Опять ты начал умничать. Ненавижу это, - зло фыркнула девушка и обиженно отвернулась. Он только больше её путает. - Шеннон не сможет без тебя. Ты его солнце, его заботливая садовница. Да, он сможет прожить без той части себя, которую он отвёл тебе. Недолго. Но рядом нет того, кто поможет ему вырастить новую. - Так вот оно что. Я думала, это я стебель, - невесело усмехнулась девушка. – У него есть ты. - Нет. Эту часть мне не восстановить. Я могу дать ему поддержку, как воду для корня. Но ему нужны нежные любящие руки. Без них он не проживёт. - Я не вернусь, - резко оборвала его Никки, сверкнув потухшими глазами. - И не нужно. Просто расскажи мне, что случилось, - Джаред протянул руку и смог коснуться её холодной как ледышки ладони. – Садись ко мне. Никки ненадолго задумалась. Они с Джаредом никогда не были друзьями. Общались спокойно, тепло, как товарищи. Он был братом её парня, вот и всё. А теперь он пришёл к ней в дом и пытается разобраться в её демонах. Ну что же, сам попросил. Девушка послушно пересела на диван. Лето прижал её к себе и, дотянувшись до пледа, который лежал на спинке дивана, укрыл её, дрожащую от холода. - Рассказывай. Набрав побольше воздуха в лёгкие, Никки начала рассказ. - Наверное, всё началось ещё в августе, когда он даже не предупредил меня о том, что сделает татуировки. Я думала, что раз уж мы пара, то таким должны делиться. Это ведь навсегда. Это не такая мелочь, как поход в магазин за продуктами. Но Шеннон тогда только пожал плечами и сказал, что это только его дело. Тогда я на него обиделась. Это было впервые. Прежде я никогда не обижалась, правда. Он не давал поводов. Потом, когда вы были в Японии, какая-то девчонка написала в твиттере о том, что Шеннон выбрал её на ночь. И что она провела с ним ночь. Я не такая глупая, чтобы подаваться на провокацию и верить такому бреду, но… Когда я ему рассказала, знаешь, что он мне ответил? – переводя дух, спросила девушка. - Это моё дело? – догадался Джаред. - Верно. Причём совершенно серьёзно. А то, что он не брал меня в тур? Я не думаю, что он сильно переживал по поводу моей работы. К тому же, в июле у меня был отпуск, я вполне могла бы быть с вами тогда. Могла. Но он запретил. - Мы ведь, правда, не развлекались в туре, Никки. Мы работали, жили без каких либо удобств. Он наверняка просто хотел тебя защитить, - Лето всё пытался оправдать брата. - Ладно, пусть это будет так. Тогда почему он рванул в Мексику в сентябре, не предупредив никого? Просто сорвался и уехал на байке с друзьями. Хотел побыть один? Понимаю. Но нельзя было сказать хотя бы тебе, чтобы мы не переживали? Ты помнишь, как мы чуть в полицию не пошли, отчаявшись его найти своими силами. Джаред опустил голову. Он помнил свои метания и обрывание проводов всех знакомых и друзей его брата в безуспешной попытке найти его. Помнил слёзы матери, которая словно бы вернулась на двадцать лет назад, когда Шеннон просто исчезал из дома. Помнил искусанные в кровь губы девушки брата, так отчаянно вцепившейся в телефон, ожидая звонка или смс, чего угодно, лишь бы знать, что с Шенноном всё в порядке. Он помнил, какие ужасные мысли посещали его в те долгие три дня неизвестности, когда он едва не выл, стараясь прогнать из головы слишком правдоподобный и пугающий образ его брата на столе в морге. - А когда он накричал на меня за то, что я пришла к нему за кулисы после вашего шоу в Голливуде? Ты не слышал этого, общался с Эшелоном, а вот Томо видел. И Шеннона ничуть не смутило присутствие друга. И он не пришёл тогда ко мне, а я заливала подушку слезами. Ты представить не можешь, как это больно. Но я не знала тогда, что позже мне будет ещё больнее. Джаред скрипнул зубами. Он знал, что его брат не был ангелом. Как и он сам. Но почему он вёл себя так жестоко с любимой девушкой? Джаред многого не знал, как оказывается. Он сам не позволяет себе такого отношения даже к временным девушкам, на неделю или на две. Они ведь с детства уважали женщин, хотя бы из-за мамы, которая воспитывала их одна. - Или тогда, когда разозлился на меня за то, что я со своими подругами устроила девичник? И он услышал какой-то мужской голос и обозвал меня шлюхой? А это был лишь голос главного героя фильма, который мы смотрели. Уже тогда я хотела с ним расстаться, потому что с ним невозможно жить. Он собственник. Он не давал мне свободно дышать, а сам делал то, что захочется. - Мы с ним оба собственники, - ответил Джаред, всё ещё пытаясь защитить брата. – Он ревнивый, слишком ревнивый. - Пусть так. Но я же не ревную его к тому бесчисленному количеству баб, которые вешаются ему на шею? И он не отвергает их, принимает их внимание и флиртует. На моих глазах. - Он поддерживает... - Свой имидж бабника. Я знаю. Но, думаю, хватило бы простой улыбки, а не пошлостей и приглашений в свой гостиничный номер. Джаред открыл рот в изумлении. Да уж, Шеннон явно перегнул палку. - А его новая стрижка? Неужели он не помнил то, как мне нравились его длинные волосы, как я любила расчёсывать их и гладить? Неужели он так быстро это забывает? Нет, Джаред. Ему не было это важно так, как было важно мне. Вот и всё. - Это и есть причина? – хрипло спросил Джаред. Он понял, что совсем незачем оправдывать брата. Он того недостоин. Не с этой девушкой. Он не имел права так себя с ней вести. С той, которая не отходила от него во время его болезней, лечила и оберегала, любила безвозмездно, не пользуясь его известностью и кошельком. Ей просто нужна была его любовь и внимание. Совсем немного, просто для того, чтобы чувствовать себя нужной. - А неделю назад, когда ты был где-то в центре, он позвонил и пригласил прийти. А потом сказал, даже не вздрогнул, что нам нужно расстаться. Чтобы я не ждала от него предложения, хоть оно мне и вовсе не нужно. Что я не могу быть с ним, потому что у вас тур. А что же было летом и осенью? Он подумал, что я не дождусь его? Кажется, сложнее вытерпеть все унижения. - Тогда почему он такой разбитый? – непонимающе прошептал Джаред, глядя на свои руки, переплетённые в замок. - Не знаю. Казалось, и он, и я должны были вздохнуть свободнее, но нет. Стало только больнее, - Никки снова усмехнулась. Странно, но она даже не плакала, рассказывая всё Джареду. - Значит, всё кончено. А Шеннон, скорее всего, ещё не понял, что потерял. Или понял, но поздно. Как и то, что тебя ему не вернуть. Они замолчали, обдумывая сказанное и услышанное. Спустя несколько минут Никки нарушила тишину. - Знаешь, я часто вспоминаю утро, когда я провожала его в тур летом. Это был конец мая, утром было ещё холодно. Я была босой, ноги утопали в утренней росе, а он грустно улыбался, обнимая меня. Я плакала, не представляя, что же мне делать все эти два с половиной месяца без него. Как прожить эти дни? Но, как ни странно, прожила. Значит, и остаток жизни проживу. - Хотел бы я, чтобы меня кто-то любил так же, как ты любишь его. - Главное, чтобы и ты так любил её. Иначе это бессмысленно, ты убиваешь и её, и себя. У тебя есть живой этому пример. Я его никогда не забуду, но и никогда не вернусь. Хватит. Устала. - Только не ставь на себе крест, пожалуйста. Ты ещё можешь встретить… - Нет, Джаред. Мне больше нечем любить. Вот и всё. Я просто больше не выдержу ещё раз такого расставания. - Я понимаю. И не стану тебя переубеждать. Будь Шеннон хоть триста раз моим братом, с тобой он вёл себя как последняя сволочь. - Да нет, почему же. Я была с ним счастлива. За это я ему благодарна. Но это всё. Я не смогу быть с ним. Не смогу забыть ту боль. Так что нет. Лучше я буду одна. И, пожалуйста. Не надо говорить ему о том, что ты был у меня и о том, что я рассказала. Думаю, он ещё больше взбесится. Всё равно уже ничего не изменить. Джаред тяжело выдохнул и, прижав измученную и осунувшуюся девушку к себе, поцеловал её в макушку. Всё же она слишком много значила для его брата. Или нет, судя по его поведению из рассказа Никки. Но за этот год она стала для него больше, чем очередная подружка брата, с которыми он сам даже толком и не общался. Эта девушка была другой. Совершенно другой. Она не старалась всеми силами сохранить их отношения. Они действительно выжили себя. А Шеннон просто устал от стабильности, которую ему обеспечивала Никки. Вот и конец сказки.