Инстинкты

Целых две недели после Соня словно пребывает в анабиозе. Она уже знает, что у Ярого появилась девушка - раздражающе красивая, высокая Таня, которую Соня раньше часто видела в баре. Соню, словно огнем, каждый раз обжигало стыдом, когда она видела Ярого, когда вспоминала об смс, когда Таня подходила к стойке за своим коктейлем, или минералкой “Перье”. Соня смущенно прятала свои девчоночьи обстриженные ногти, чувствовала себя невыносимо глупо в своих платьях, словно из бабушкиного сундука, свитерках-самовязках, по сравнению с этой ослепительной Таней, душистой, загорелой, красивой, ровной, гладкой и ладной от кончиков ногтей до кончиков волос. “Странный выбор”, - думала Соня, и тут же пресекала себя. “Не твое дело. Больше не твое”. Каждый день она по капле выжигала из себя это влечение. Злость, обиду, любовь, ревность, бившуюся в ней, она загнала далеко-далеко. Быть приветливой, ровной, естественной ей помогала ее раздутая гордость. Только она давала ей силы. *** Ярый видел Соню почти каждый день. Не слишком уважавший возлияния, он неожиданно полюбил алкоголь - он позволял расслабиться, затуманивал голову. Соня не манила его, казалось далекой, вызывала только злость. Таня была податливой, ненапряжной - ровно до того момента, когда он трезвел. Тогда все снова менялось местами. Ярый изнывал от осознания того, что делает что-то не так, неправильно, но, в следующий момент хлопнув немного вискаря с Мажором или Бритвой, расслаблялся и забывал об этом. - Да что с тобой? - встревоженно выспрашивал Тичер. - Да это допинг, для утех сладостных, ты посмотри, какую девицу отхватил - кровь с молоком, - фиглярничал Мажор, - как там у Некрасова: “В полном разгаре страда деревенская, долюшка русская, долюшка женская”, - с надрывом декламировал он. Ярый, словно свирепея изнутри, мрачно заглатывал рюмку. Укоризненно глядя, Тичер с досадой сплевывал и уходил. *** Ярый нетвердо шагает домой по темной, прохладной улице. Сильно пахнет листвой - Ярый загребает ее “бэлансами”, как в школе. Таню он сегодня впервые отправил домой, оставшись за долгое время один - внутри него сегодня особенно сильно бушевала какая-то непонятная злость, причину которой он никак не мог понять. Словно по кирпичикам, он восстанавливал прошедший вечер. Смеется Мажор, подхватывает смущенно Таня. Бритва, отрывисто поздоровавшись, проходит за диджейский пульт. Только сейчас, словно из подсознания, в голове Ярого всплывает картинка: обернувшись на знакомый смех, он видит Соню - она заливисто смеется, едва не повиснув на плече какого-то пижона: длинная челка, шарф, мокасины… “Вырожденец...”, - с презрением думает Ярый, но дьявол в его голове уже начинает накручивать: “Завидуй, тебе не чета. Соня одна-одинешенька, горбатится за стойкой неделями, думаешь, не хочется ей надежной спины? И толстого кошелька? Это тебе не бирюк-автослесарь, нищий недоучка...”. Ярый еле сдерживает ярость, не слушая, что говорит Тичер, очнувшись только тогда, когда друг раздраженно уходит. *** Внезапно что-то вырывает его из его мыслей - алкоголь и ярость все-таки не могут перебить многолетнюю привычку быть начеку, наготове. Именно здесь, в темной аллее, Ярый ясно начинает слышать сзади шаги, которые звучат точно в такт его собственным - то замедляются, то спешат. Так ходят только одни люди в мире - преследователи. Ярый несколько минут проверяет свою догадку - идет то быстрее, то медленнее, резко сворачивает. Преследователь не отстает, но и не показывается. Ярый вспоминает - нож в переднем кармане джинсов, сбоку, в куртке - телескоп. *** Ярый сворачивает за угол, шаркает несколько раз, и затаивается в черной тени. Увидев силуэт, он резко выпрыгивает и дергает человека на себя, отходя в сторону - по инерции тот пролетает вперед и падает, пролетев еще около метра. Но уже в процессе Ярый понимает, почувствовав вес преследователя, услышав испуганный вздох: это не враг. Он оборачивается: с асфальта, снизу вверх, на него смотрит Соня.