You'll be alright.

─ Все будет хорошо, Пит. Китнисс сидела рядом с ним на его постели. У него опять случился приступ. Чернота, которая, казалось бы, отступила, вновь прибыла. С новой силой. Иногда видятся просветы, пронзительно-голубые глаза становятся светлыми, как майское небо над Луговиной. Но сейчас в них только темнота. Кажется, что смотришь на черные угольки в потухшем камине. Китнисс попыталась отогнать плохие мысли. Ведь он уже, по крайней мере, не пытается ее убить. Но ей больно не от этого. Она не может видеть как ее Пит страдает. Он лежит лицом вниз. Пит сжимает руки до белых костяшек и закусывает край подушки, чтобы вопль отчаяния не вырвался наружу. Уже который раз проскальзывает мысль, что если позволить крику выйти, то будет только хуже. Да, может это и глупо, но даже краешком сознания он понимает, что причиняет боль его Китнисс. Если он закричит, она будет еще больше беспокоиться. Но он ведь сильный, он сможет подавить черноту. Китнисс гладит его по плечу, пытаясь расслабить напряженные мышцы. Но только все напрасно. Она часто оказывалась рядом, когда начинались приступы. И это надо только переждать, вытерпеть. Час, два, двенадцать – кто знает, насколько все далеко зашло сейчас? Уже не раз посещает мысль: «что он видит?». Раньше ей хотелось только понять, что же так сильно причиняет ему боль. Он никогда не рассказывает. Китнисс думает, что ему от этого станет только хуже. Раньше она спрашивала. Сейчас нет. Но Пит не говорит об этом, потому что не хочет причинить боль ей. Он ведь не слепой – видит, что она переживает – и не хочет беспокоить ее еще больше. Но теперь, когда она знает, что любит его, ей хочется разделить с ним эту боль. Хотя, она и так страдает, видя мучения Пита. Но этого не достаточно. Он этого всего не заслужил. Больно видеть, как такого светлого человека пытается поглотить тьма. ─ Завтра будет легче, ты же знаешь, Пит, – шепчет она. Мышцы на руках еще больше напрягаются. Боль становится не выносимой. Он не выдерживает и кричит. ─ Все пройдет, все пройдет… – она обнимает его, чувствуя, как содрогаются тела, их обоих. ─ Китнисс, я… - он пытается еще что-то сказать, но не может – веки сжимаются, речь невозможна. Еще один приступ. ─ Пит, ты сможешь, это не первый раз, у нас всегда получалось! Доктор сказал, что все пройдет! – он молчит, ─ Пит Мелларк, я запрещаю тебе умирать! Истерика рвется наружу, но она ее подавляет – не хватало еще и самой поверить во все худшее. *** ─ Спасибо, – говорит, по истечению трех часов, он, когда сидит на кровати, а Китнисс кормит его бульоном. ─ Не за что, – тепло улыбается она. Им обоим вспоминается момент в пещере, и каждый из них улыбается, пытаясь скрыть улыбку от другого. ─ Ты всегда рядом. Спасибо. Я не заслуживаю, – Пит берет ее за руку. ─ Хватит, Пит. Я всегда буду рядом. Мы будем в порядке. Обещаю. ─ Теперь мне ничто не сможет причинить боль, – он улыбается краешком губ. Они смотрят друг другу в глаза. Слова тут излишни. Борьба с темнотой Пита помогает Китнисс справиться со своими демонами тоже. Они спасают друг друга.