Внутренний Монолог Китнисс

Как смешно. И в то же время, какое сумасшествие… Пит греет меня своим присутствием, но по телу все равно с бешеной скоростью мчатся мурашки, обжигая морозом… Пит, я знаю, даже лежа рядом, тебе мыслей моих не прочесть, но пока ты здесь, и мое сознание способно предположить, что ты поймешь, что я чувствую… Ты ведь тоже видел эти лица. Пит, они не любят нас – ненавидят. Они не верят в победу – им запрещено в нее верить. Малейшая надежда карается смертной казнью. Я думала стать для них знаком, Пит, я хотела стать для них лучом надежды, но стала лишь орудием убийства. Из-за меня убивают людей, Пит. Я каждый день выхожу на сцену с дрожью, я боюсь, что вновь чьи-то пальцы прильнут к губам, и рука поднимется вверх, будто чиркнув ручкой по бумаге, подписав смертельный приговор. Я очень боюсь, что вновь из моих уст, нет, прямо из сердца вырвется крик, чтобы они не делали этого. Чтобы их не убили. Их не должны убивать! Почему? Скажи, зачем? Зачем эта публичность, эти наказания? Я просто хотела победить, я просто хотела выжить… Победить… Ты помнишь, что Хеймитч сказал? В этой игре нет победителей, есть только выжившие. Пит, я… Я понимаю, что то, что сейчас с нами происходит – нельзя назвать жизнью. У нас есть обязанности, мы существуем, дислоцировавшись в какие-то «кукольные» домики, изображая тех, кем мы не являемся и играя в жизнь ровно до тех пор, пока кто-нибудь не скажет «Довольно!» Наша песенка спета, Пит, нам осталось только ждать, пока к нашим вискам приставят дула автоматов. Самое страшное, не только мы… Наши родные, близкие… Гейл. Пит, Гейл пострадал из-за меня. Это было не осмысленно, ужасно глупо в принципе оставаться с ним наедине. Теперь президент знает о нем, держит его в поле зрения. А Гейл мог жить по-другому. Мы все могли. Я думала, что оставаясь там, вызываясь добровольцем на игры и постепенно там выживая, я думала о тех, кто рядом. Но, почему-то терзает чувство, что мысли мои были только о себе. А может, так оно и должно быть, Пит? Может, нас и ведут к мыслям о себе? Нет. Не верю. Все из нас через это проходили. Ты, конечно, помнишь, что Хеймитч говорил о победителях. Они сошли с ума. Но почему? Почему это не случилось с нами? Думаешь, вопрос времени? А если бы мы оказались здесь еще через двадцать пять игр? Какими бы были мы? Я не знаю, но, Пит, они были одни… Ведь почти каждый из них был сам по себе. Эта «дружба» между победителями, разве можно назвать ее так? Взаимовыгода. Они будто предчувствовали. Они знали, чем это может кончиться. Но в глубине души они были одни. И наверняка думали так же, однако им… было не к кому обратиться. Пит, пожалуйста, просто оставайся рядом. Здесь. Сейчас. У нас больше нет времени. Пока мы окончательно не сошли с ума, пока я еще могу реагировать на эту несправедливость, пока я не смирилась с ней… прошу, держи меня. Держи хотя бы в эти темные часы, под последними звездами, что мы, возможно увидим. Я очень хочу верить Пит, ведь тогда и они будут верить… Я очень хочу, чтобы они верили… Я так желаю видеть в их глазах надежду… Впервые за столько лет я почувствовала, что это такое…