Десять шагов к миру

Из-под подошв Тагучи выпрыгивает какое-то мелкое животное, Казуя пытается его рассмотреть и спотыкается о корягу. Сухие ветки отчаянно трещат. Один из сопровождающих морщится и шипит. - Топотуны. Нам прислали пополнение топотунов. - Точно, - кивает второй, неслышно просачиваясь между кустами колючей уравьихи, − И что мы с ними делать будем? Топотуны – животные огромные, неуклюжие и практически ископаемые. Ноги у них как тумбочки, а тело всё в наростах. Каме видел чучело в краеведческом музее, и оно ему страшно не понравилось. Прослыть топотуном обидно, особенно в армии. Выдать шорохом отряд − самая большая глупость, которую только можно сделать. Казуе всегда казалось, что он ловкий, и двигается тихо, но вот только что… - Съедим, - отзывается первый, который представился как Ямашита. − Вот как сухие пайки совсем достанут, так и съедим. - Правильно, нафига ещё топотуны? − второй, Шуичи Сайго, старательно орудуя ножом, расчищает путь сквозь заросли. – Ладно, не дрейфьте, мы все такими были. ЯмаПи однажды вообще стаю свиристёлок потревожил, прапорщик его чуть не убил. ЯмаПи надул губы. - Не мог промолчать? - Не-а, − широко улыбнулся Сайго, − У тебя каждый раз такая морда на это, сдержаться невозможно. Они дружно и громко заржали. Ещё час назад эти двое встречали их с поезда, и выразительным шёпотом призывали к тишине. - Недалеко видели киринцев, мы должны быть осторожны, − вещал Ямашита. - Ни звука, иначе мы все попали, у вас ведь даже оружия нет, − вторил ему Сайго, и притворно вздыхал. - Да и было бы, всё равно без толку, не умеете ничего, птенцы… - А почему никого из взрослых не послали? – недоверчиво скривился кто-то из толпы. - Нам доверяют, мы лучшие! – бодро заявил ЯмаПи. - И ещё у нас плановая проверка. Все двадцать солдат охраны должны быть на местах по периметру. Сам полковник Такизава приезжает. - Начальник лагеря его боится, − фыркнул Сайго. – Отсутствия двух курсантов типа не так заметно. Каждый раз, как упоминали Такизаву, Каменаши представлял себе человека огромного роста, мощного телосложения и с суровым пронизывающим взглядом. О полковнике говорили часто, много и разное. Что он может обходиться без еды неделю, что он любит молоденьких курсантов, что он может выкосить тридцать киринцев в одиночку, что он создал боевой отряд из заключённых, что он не ладит с генералом и едва не был разжалован несколько раз. Но всё это оставалось слухами. - Он, вроде, опять попал в немилость, − задумчиво, и немного печально протянул Пи. Полковник был его героем. - Тихо! − Сайго выразительно заозирался. − Всё равно где наш Саватари, а где Такизава. Теперь Каме, кажется, понимал, что парни их развели. Хотели показать, что они старше и круче. Вряд ли бы этот Саватари, какой бы он там ни был, не дал бы им охраны, будь здесь реально опасно. Вряд ли Ямашита и Сайго смеялись бы так, если бы хоть один киринец мог оказаться в этой части леса. Казуя немного расслабился и догнал ЯмаПи. - А те, кто нас будут учить, они какие? - Ммм… да обыкновенные. Есть прапорщик Танака и прапорщик Рубило, - охотно заговорил Сайго. - Танака добрый и лысый, если его не злить, совсем свой мужик, и к нам по-человечески относится. А Рубило… - А Рубило – оря-а-а-асина, - с наслаждением потянул Пи. - Дубина стоеросовая, − кивнул Шуичи, - Мозгов военкомплект, не то, что совсем злобен, но ни хрена не разбирается, в чём дело. С ним лучше вообще не спорить. Мудила он, но я вам этого не говорил. - Да ну, зато он смешной, - Пи слегка подтолкнул замедлившегося Шуичи, - давайте живее, я не хочу огрести от Саватари. Спустя полчаса показались ворота. Если бы их не ткнули носом, Каме никогда бы не поверил, что за этим пригорком в густом буреломе что-то есть. За воротами замаячила стриженная ёжиком макушка. - Давайте-давайте, бегом на построение! – почти не глядя на них мужчина, по-видимому прапорщик, пошёл обратно вглубь лагеря. На большой мощёной плитами площадке оказалось неожиданно просторно для сорока восьми человек. - Чем они думают, я ждал хотя бы сотню, - на лице прапорщика отражается досада. − Опять почти всех высадили в Наратаке, а мне достались только лишние. Уже третий год недобор. Что они попали в Сейдан Казуя узнал ещё от Ямашиты, но теперь, когда он понял, что возможность попасть к братьям была, корил себя за то, что проспал, ведь мог же выйти, попроситься, мог сесть в другой вагон, в конце концов. Мог. - Ладно, учтите, что каждому придётся пахать за двоих. Вы меня поняли? Теперь вы не детвора, вы курсанты, и я, Коки Танака, сделаю из вас настоящих мужчин. А ну выпрямились, горбунки! Слушайте внимательно, я не повторяю дважды. Меня вы должны называть сан прапорщик, забудьте обращение тар, пока вы в армии, я не ваша добрая тётушка! – Танака покачался с пятки на носок. – Устав вы выучите позже, завтрак вы уже прошлялись, обед с двенадцати до часу, построение ровно в три, так что валите по казармам, вас проводят. Вольно! *** ...Каме понял, что он зашёл куда-то не туда, когда под ногами вместо плит или песчаной насыпи, снова оказалась трава, а вожделенная будка отхожего места так и не появилась на горизонте. Кажется, над ним поиздевались и послали не туда. Казуя беспомощно огляделся, и направился в заросли кустов, которые показались ему наиболее густыми. - Ай! - Твою налево… Что-то больно врезалось в руку Каме повыше локтя. Он быстро отшатнулся и приготовился если что дать сдачи. Что-то оказалось рыжей встрёпанной головой, высунувшейся из палатки. Обладатель головы тёр лоб и озадаченно разглядывал Каме. - Э, доброе утро… - пробормотал тот, пытаясь сообразить, кто же мог жить в палатке, может, повар?, потом спохватился. − Извините! − и на всякий случай отдал честь. Рыжий лениво помахал рукой, дескать «не надо», поправил ворот линялой розовой майки и выполз из палатки окончательно. Выпрямившись, он оказался всего сантиметров на пять повыше Каме. - Ты, значит, курсант? Из новеньких? - Да, с-сегодня прибыл. А вы… - Зайдёшь, - перебил его рыжий, совершенно позабыв о вопросительной интонации и гостеприимно приоткрывая вход в палатку. - Если можно, - Каменаши растерянно заглянул внутрь, и его легонько, но настойчиво подтолкнули в спину. - Располагайся, жрать хочешь? Поди завтрак на вас не был рассчитан. Казуя смущённо потёр живот. - Хочу. Но неудобно. - Спать под дулом неудобно, да и то... Лови уже! На колени к Каме упал свёрток чего-то, за ним последовала кружка. Новый знакомый уже доставал термос, насвистывая незамысловатую мелодию. В палатке было темно, свет почти не проходил сквозь плотную грязно-зелёную ткань, но можно было рассмотреть, груду какого-то тряпья и почему-то два рюкзака. Казуя осторожно надорвал газету. В ней оказался хлеб с сыром. - Ммм... - Слушай, а почему я не видел, как вы пришли? – внезапно спросил рыжий, растягиваясь на спальном мешке. - Не знаю, спали? – осторожно предположил Каме. - Точно! – хлопнул себя по лбу странный парень. - Хотя нет, во сколько вы появились? - Ну, в девять где-то… - Ага! И кто вас тогда встречал? - Курсанты постарше, - бесхитростно ответил Казуя, гадая, почему тот спрашивает. Если он солдат, то должен быть в курсе. Если он шпион… Нет, просто так жить в палатке в лагере мог только ну очень сумасшедший шпион. А курсантов под тридцать лет не бывает. - Так значит, пока весь состав при полном параде тут выпендривался… Дальнейшее рыжий пробурчал под нос, ухитрившись объединить в одном предложении драного лиса, проклятых подхалимов, начальника Саватари, неприличный процесс с чьей-то задницей, ещё что-то совершенно неразборчивое, и закончить тираду словами «тьфу, чего я при ребёнке несу». Как ни странно, «ребёнок» у него прозвучал совершенно необидно, без пренебрежения. Как будто он так называл многих, не задумываясь. - Что-то я со сна паршиво соображаю, − рыжий расплылся улыбке, ещё больше лохматя и без того взъерошенную шевелюру. − Так, а ты как здесь очутился? - Это, я искал м-м…будку. Кажется, не туда зашёл, - при напоминании, организм снова о себе напомнил, и Казуя неуклюже поёрзал на месте. - Тьфу, сразу бы сказал. Ну, кусты направо, разберёшься. А будка, если что, прямо возле казарм. И не одна, к слову. Ты их не слушай. Каме кивнул и бочком выполз на воздух. Когда он возвращался, палатка была застёгнута, и Казуя вспомнил, что даже забыл поблагодарить. Каме огорчился. Было много вещей, которые он считал правильным делать. Не говоря уже о таких простых, как умываться, здороваться и говорить «спасибо». Без них было как-то неуютно. Словно он вышел на улицу без одежды. "Ну ладно, может, ему всё равно. Кто же он был? Может, уборщик?" ...Такизава, легендарный полковник и герой множества битв, оставив палатку, направлялся к Саватари. Его ждал долгий разговор.