Сны

Мария бесшумно прокралась по темному коридору к нужной двери. Охрана бдительно посапывала, досматривая очередной сон: успокоительный отвар, которым Грир потчевала королеву после происшествия с оленьей головой, оказался действенным средством, проспят до утра. Для верности девушка тронула одного из спящих охранников за плечо: тот даже не шевельнулся. Оглянувшись по сторонам, она нерешительно прикоснулась к кованой дверной ручке. Шорох в дальнем коридоре и своевременное воспоминание о поступке Франциска придало Марии решительности. "Сейчас или никогда", - мысленно провозгласила она. Отворив едва слышно скрипнувшую дверь, Мария проскользнула внутрь. Как она и ожидала, Баш спал. Мария остановилась и взглянула на него. В мерцающем свете свечи лицо мужчины показалось ей особенно красивым. Темные длинные ресницы отбрасывали тень на щеках, и оттого серьезный и рассудительный Баш сейчас казался трогательным, как мальчишка. Полусброшенное одеяло обнажало сильные плечи и мускулистый торс, загорелая кожа в полумраке казалась золотистой. Несколько минут Мария просто любовалась им. Ей наконец представилась возможность смотреть на него без опасности навлечь гнев Франциска, и даже нервозность ее исчезла. Сейчас Мария находилась в самом неуместном положении, какое можно было представить как исходя из правил этикета, так и из ее собственных. И все же она оставалась стоять здесь, в полутьме спальни мужчины, который не олицетворяет государство, а значит, о котором ей даже думать запрещено. Пламя свечи дрогнуло, когда горячий воск обжег пальцы Марии, и девушка тихо вскрикнула от неожиданной боли. Этого оказалось достаточно: Баш, ошеломленный не меньше самой королевы, вскочил на постели; в его правой руке был кинжал. - Мария? - оторопело произнес он. - А кого вы ожидали увидеть? - залившаяся румянцем Мария была не в силах передать радости оттого, что Себастьяну не рассмотреть ее лица в полутьме. - У шотландских королев есть привычка навещать бастардов в их спальнях? - несколько язвительно, как показалось девушке, спросил Себастьян, пряча кинжал. - Но я рад, что это вы. В некоторой степени, разумеется - лучше, чем увидеть лесного язычника. Зачем же вы пришли, Мария? Отчего вам понадобилось мое общество в столь поздний час? Советую отвернуться, - добавил он, вставая с постели. - Вы мне нужны, - слабо прошептала Мария, чувствуя, что растеряла всю свою решительность при взгляде на его уверенное лицо. И она точно не ждала, что он спит без одежды. Мысль об этом вновь залила щеки девушки румянцем, хотя она вовремя отвернулась и могла полагаться лишь на свое воображение. - Я пришла к вам. Я знаю, что вы хотели этого. Теперь вы можете меня получить. И лесной язычник не ждал бы столько, он просто перерезал бы вам горло, - закончила она, полагая, что это дерзкое замечание добавит уверенности ее нерешительному тону. Надо же, он еще имеет наглость издеваться над ней - хотя он имеет полное право. Кто угодно мог видеть ее в коридоре у двери спальни Себастьяна или обнаружить, что ее нет в собственной. Королевам не позволено совершать таких ошибок. О чем же она думала? Тем не менее, Мария лишь молча наблюдала за Себастьяном, который уже надел брюки и рубашку. Соблюдает видимость приличий. - Я слыхал о Франциске и Оливии, - тем временем продолжил Баш. Казалось, он нисколько не смущен сложившейся ситуацией. - Не намерен быть средством утешения. Так не станет легче ни вам, ни мне. Вы слышите меня, Мария? Себастьян подошел ближе к девушке, так близко, что у нее закружилась голова от осознания того, что если бы их сейчас видели... Прощай, репутация, и конечно, Франциск... Предатель Франциск! - Да вы хоть представляете, какой разразится скандал, если вас здесь обнаружат? - Вы беспокоитесь о себе или обо мне? - Положим, мой брат отправит меня в ссылку. Все же, мне позволено отнюдь не столько, сколько наследному принцу, - Мария тут же отметила намек на отношения Франциска с Оливией, - но что будет с вами? Королева должна быть девственницей, а если я правильно вас понял... Давайте поговорим, хотите? Вы можете рассказать, как злитесь на моего брата, - примирительным тоном предложил Баш. Он слишком хорошо знал королеву, чтобы понять: спорить с ней бесполезно. Но Себастьян отдавал себе отчет в том, чем в самом деле грозит ему этот визит Марии - ссылка для него была бы самым простым наказанием, а Франциск всегда был изобретателен и ревнив. Не меньше самого Баша, разумеется. В этом братья были похожи. Но и выставить девушку вон он не мог вопреки всем благоразумным доводам, нестройным хором звучавшим в голове вперемешку с порывами неоправданной радости. Не потому, что перед ним будущая королева. А потому, что лишь рядом с ней он чувствовал себя по-настоящему живым. Себастьяну безумно хотелось, чтобы она осталась. Мария покачала головой. Она видела, как часто он дышит, как горят его глаза - в них отсвечиваются язычки пламени свечи, - но не понимала, как Себастьяну сложно держать себя в руках рядом с ней. Ей хотелось доказать себе и... возможно, Франциску - что она тоже желанна, что она тоже может выбирать, вольна выбирать!.. И она выбрала Баша. Баш - тот, кто ей нужен. Он так сладко целовал ее тогда у озера, в злополучный день приезда Оливии. И возможно, его поцелуи способны стереть память обо всем, что было раньше. - Я не хочу думать о вашем брате. Только о вас. Баш взглянул ей в глаза, внимательно и долго. - И я не собираюсь жалеть, - продолжила она, не представляя, что Себастьян сейчас борется между двумя отчаянными желаниями: выставить ее вон из спальни или сжать в объятиях, но тем не менее чувствуя, что способна заставить его передумать. - Себастьян... Это не месть, это мое желание. Вы все еще хотите быть моим желанием? Заметив, что он весь напрягся, Мария провела рукой по его груди. Этот смелый жест отозвался биением его сердца в ее ладони. - Вы способны превратить меня в безумца, - выдохнул он, завороженный ее прикосновением. - Но этого не будет... Сейчас вы отправитесь к себе, и хорошенько обдумаете... Вместо новых слов Мария сбросила шелковую шаль и потянула за тесьму на своем платье, злясь на себя и Себастьяна за неловкость, что завладела ею; в следующий миг платье с легким шорохом упало на пол. Себастьян застыл на месте, не в силах оторвать взгляда от юной королевы. Мария сделала шаг к нему, носком туфельки отбросив платье в сторону. Оплывшая свеча погасла, когда дыхания соприкоснулись. Девушка вздрогнула, ощутив прикосновение мужской ладони к нежной коже шеи, мгновенно сменившееся поцелуем. - Нет, - Себастьян отступил от нее на шаг, окончательно сдавшись, - я хочу тебя видеть. Всю тебя. Позволишь? Не было других слов, способных так воспламенить Марию. Она слабо кивнула, поглощенная новым ощущением, и провела ладонью там, где на коже еще полыхал его поцелуй. Себастьян зажег несколько свечей, и Мария с удивлением обнаружила, что чувство страха сменилось любопытством. И чем-то еще: это было дрожью в руках, мурашками по спине, необъяснимой горячей волной по всему телу... И это совсем было не похоже на поцелуи Франциска на затененной лужайке. Тогда Мария не теряла головы, и как бы ее не захлестывали чувства, скорее это было удивление и желание ощутить новое и запретное, чем... - Одно твое слово, - прошептал Себастьян, опьяненный ее близостью, но не потерявший остатков благоразумия. - Баш, - Мария не смела смотреть на него и не смела закрыть глаз. Она провела пальцами по его щеке, удивляясь, как такое простое прикосновение может отдаваться во всем ее теле. Себастьян подхватил ее на руки и осторожно уложил на постель. На Марии все еще оставалось нижнее платье. Тонкое, невесомое шелковое полотно смялось в руках Баша; Мария, повинуясь его горячим, требовательным поцелуям на своих щеках и ключицах, потянулась к его рубашке. Он помогал ей, не разрывая поцелуя, и она не помнила, как и когда оказалась обнаженной, только ощущение безупречного, необходимого единения, касания - осталось. Не думая больше о последствиях опрометчивого решения, забыв о стыде, Мария скользила взглядом по золотистой коже Себастьяна, любовалась широкими плечами и сильными руками; задержалась на полоске шрама, который остался после недавнего ранения Баша. Ей вспомнилось, что несколько дней он находился на грани между жизнью и смертью, а она даже не смела навестить его, опасаясь слухов. Мария зажмурилась, и коснулась рукой его затылка, запустив пальцы в густые, слегка спутанные волосы. У нее перехватило дыхание от того, как необходимо оказалось чувствовать Себастьяна рядом. Его ласки были не менее упоительными, чем ощущения от собственных прикосновений к нему, у Марии кружилась голова, горело все тело, и она немыслимо слабела в его объятиях, позволяя делать с собой все, что захочет он. Она послушно запрокинула голову, когда Баш целовал ее шею, медленно спускаясь к груди, оглаживая плечи, талию, бедра, и трепещущее чувство в животе становилось все требовательнее. - Такая красивая, - хрипло прошептал Себастьян, - воплощенная мечта... Он провел ладонью по ее груди, лаская затвердевшие соски, и провел губами дорожку поцелуев вниз, к упругому бархатистому животу. Мария лишь слегка запротестовала, когда Баш развел ее бедра и мягким нажатием заставил согнуть ноги в коленях. Но тут же забыла обо всем, когда он коснулся ее там, внизу живота, где сосредоточились все ее ощущения. - Баш... - Милая, доверься мне, - слышать свое имя, слетающее с ее припухших от поцелуев губ, было для Себастьяна сладчайшей музыкой. Доверие - вот чего не было между ней и Франциском. Она негромко застонала, потрясенная новым ощущением, инстинктивно подалась вперед, хотела приподняться, чтобы помочь Башу избавиться от брюк, которые все еще оставались на нем. Марии было известно, что должно последовать за сводящими с ума ласками, и она желала этого и страшилась одновременно. Но Себастьян осторожно удержал ее, стал вновь целовать живот, не прекращая ласкать ее пальцами. У него перехватывало дыхание от осознания того, что эта девушка, желанней которой для него не было, осмелилась на то, чтобы... Пусть это всего лишь месть Франциску, глупейшему из глупцов, но сейчас она в его объятиях, и это от его поцелуев у нее алеют губы, его ласки заставляют ее сжимать простыни руками, забывать собственное имя. И он желает ее до умопомрачения - поэтому не должен взять ее. Мария должна остаться непорочной - для Франциска или другого любого идиота с короной на голове. Королевы рождены не для любви, а для власти... - Сейчас, - пообещал он, и Мария расслабилась, полностью отдалась сладкой истоме, овладевшей ею, и не сдерживала стонов, когда Баш заменил пальцы губами. Ее тело била мелкая дрожь, девушка забывала дышать, и казалось, теряла сознание реальности и вновь возвращалась в нее - тьма и свет, свет и тьма, все смешалось в упоительном безумии, которое ей дарили его ласки. И когда этот непостоянный мир взорвался тысячей фейерверков красок, Мария наконец опомнилась. И проснулась. Встревоженная Грир взяла ее за руку, легонько сжала, надеясь, что это приведет королеву в чувство после увиденного ею кошмара. Наверняка, это снова был он: щеки Марии пылали неестественным для спящей румянцем. - Наверное, вы забыли выпить свой сонный отвар, Ваше Величество. Несколькими этажами ниже, в северной части замка, Баш открыл глаза и немедленно положил руку на постель рядом с собой. Прохладная пустота, и только ночь - рядом. Этот сон... Мария, забывшая о Франциске, покорная и нежная в его объятиях. Баш взъерошил волосы и подумал о том, насколько далеко он может зайти в погоне за недостижимой мечтой. Даже во сне он не смел взять девушку, которая может стать невестой его брата. Даже во сне он не забывал о ней. Как и когда случилось так, что королева Шотландии стала его наваждением, его личной пыткой?.. Мария лежала с открытыми глазами и всматривалась в расписанный яркими синими, серебристыми и золотыми звездами потолок. Этот сон... Она забыла о Франциске, о своем монаршем долге, о негласных правилах и запретах, и вовсе не ради мести. Месть - это мелочная прихоть, не достойная королевы. Но...Как и когда случилось так, что Себастьян стал занимать так много места в ее мыслях, завоевал и ее сны?