Вензель твой в сердце моем...

— Каваллини, стоять! — снова метаю стилеты, но ты, как всегда, отбиваешь их. Ты же Гений… — И не подумаю! — смеешься ты и скрываешься в особняке Варии. Убежал. Ну вот, жизнь прекрасна и замечательна. Ты снова добрался сюда первым. Хотя кто бы сомневался: ты же Гений, а я так, бесполезный мусор… Поднимаю с земли отбитые тобой стилеты. Это ведь ты подарил мне их, когда учил метать ножи. Ты меня всему научил, Бельфегор: драться, ненавидеть, убивать, верить в себя, метать стилеты, смеяться, как сумасшедшая, не верить людям… А еще, сам того не зная, ты научил меня любить. Но ты и не должен узнать, иначе ты уйдешь. А точнее, прогонишь меня. И этого я пережить не смогу — я исчезну, растворюсь в небытии… С грустью смотрю на стилет, и на глаза наворачиваются непрошеные слезы, но я давлю в своей душе все чувства, и ненужная влага исчезает. Этому я научилась сама, Бельфегор: боялась, что ты всё же поймешь… — Эй, ты там еще долго? — насмешливый голос за спиной заставляет меня вздрогнуть и поспешно убрать стилет. — Хммм… А что ты делала? — твое дыхание на моей щеке, а голос расплавляет разум, вливаясь в него раскаленным свинцом. — Бельфегор… — голос пустой и какой-то отрешенный. Я не здесь, не с тобой, я очень далеко, но ты этого не понимаешь… — Что? — усмехаешься ты. — Ничего, — отмахиваюсь я и спешно отхожу от тебя. Только не прикасайся ко мне, иначе всему конец, ты всё поймешь, и я не смогу больше быть твоей ученицей, твоим товарищем, не смогу быть рядом с тобой… — Странная ты! — всплеснув руками, возмущенно говоришь ты. — Я учил тебя драться, но у нас не было ни единого спарринга. И вообще, ты меня избегаешь. Почему? — Есть причины… наверное, — усмехаюсь я твоей усмешкой. — Какие? Мне надоела эта игра! — ты злишься, и в тонких длинных аристократических пальцах мелькает серебристая сталь. — Я уже сто раз обыгрывал тебя в «кошки-мышки», убегая, а ты всё время отказываешься становиться «мышью» сама. Ты не хочешь, чтобы я поймал тебя? Почему? — Потому что это не нужно, — устало выдыхаю я. — Ни тебе, ни мне. — Ты боишься моих прикосновений? — голос ехидный и насмешливый, и сердце сжимается от боли. — Нет, если тебе так неймется, я хоть сейчас тебя в объятия заключу, — фыркаю я. — Только кому оно надо? — Мне, — усмехаешься ты. — Ради эксперимента. — А я ради эксперимента ничего не делаю, — хмурюсь я. — Всё когда-нибудь бывает в первый раз… Ты бросаешь нож, и я ловлю его, а в следующий миг ты оказываешься рядом со мной. Нет! Бэл, не надо!.. Худые, но безумно сильные руки касаются моей спины, сжимая меня в объятиях, и… проходят сквозь мое тело. Ведь его у меня нет, Бэл. — Что?.. — ты пытаешься поймать меня ладонями, но это бесполезно. Человеку никогда не подчинить дух, Бельфегор… — Что это значит?! — ты срываешься на крик, и в голосе отчетливо слышен ужас. Почему ты боишься, Бэл? Ты же никогда ничего не боялся… — Прости, — грустно улыбаюсь я. — Я ведь сказала: не подходи. Это не нужно ни мне, ни тебе. А теперь я вынуждена уйти, потому что смертные не должны знать о том, что мы существуем среди них. — Кто ты?.. — Просто душа. Призрак, если хочешь, который научился принимать почти материальную форму. И взаимодействовать я не могу лишь с разумными живыми объектами. — Привидение. — Точно. Я начинаю таять, как дымка, а стилеты, подаренные мне тобой, падают на высохшую без дождей землю. — Прости, — шепчу я. — Зря ты это сделал… — Но мне это было нужно… — бесцветным голосом отвечаешь ты. — Ради эксперимента? — усмехаюсь я твоей ухмылкой. — Нет… — на несколько секунд твои пальцы приподнимают светлую челку, и я вижу цвет твоих глаз… Они прекрасны… — Потому что я этого хотел. Наши глаза неотрывно смотрят друг на друга, и я понимаю, что ты испугался не призрака. Ты впервые в жизни испугался потери. Так долго сдерживаемые мной слезы наконец бегут по щекам, и, навеки исчезая из этого мира, призрак случайно убитой тобой много лет назад девушки шепчет: «Люблю»… Но ты этого так и не услышал, а самое страшное для меня слово растворилось в пучинах времени вместе с твоей памятью о странной девчонке, так внезапно вошедшей в твою жизнь с просьбой: «Научи меня жить, Бельфегор!» — мечтавшей отомстить тебе за свою случайную смерть, но полюбившей своего убийцу и ушедшей с так и не услышанным тобой признанием. Но ты ведь понял, правда?.. Бельфегор замирает, его глаза стекленеют, а затем он вздрагивает и удивленно смотрит на рассыпанные по земле стилеты. — С чего они тут валяются? А я думал, что потерял их! Ши-ши-ши, видимо, кто-то всё же их стащил, как я и подозревал… Фран, кто же еще! Прибью эту Лягушку! Он собирает ножи и идет в особняк Варии, а холодный ветер уносит с поляны перед домом запах ландыша — единственное, что было реально в иллюзорной девушке, чьего настоящего имени Принц-Потрошитель никогда не знал.