Вензель твой в сердце моем...

Алиса не хотела быть как все. Надевала платье с широкой юбкой и множеством подъюбников, совсем как у Кэрроловской героини, только черное, повязывала белый передник, затягивала волосы черной лентой, обувала детские туфли с тупым мысом и небольшим квадратным каблучком поверх полосатых гольф. А затем брала в руки два ножа для разделки мяса. Алиса не хотела быть как все. Она мечтала упасть в бездну кроличьей норы и никогда не просыпаться. Встретить в безумном мире странной сказки тех, кто не похож на обычных людей. На серую массу, называвшую ее сумасшедшей и не понимавшую, что безумие относительно. «Относительно меня или вас?» Алиса мечтала выпить чаю с Чеширским котом и помиловать пару десятков «шестерок червей», лично казнив после этого сотню. А потом выстирать, как обычно, свое черное платье, перевязать волосы и отправиться на променад с белым кроликом. Она хотела найти тех, кто не похож на остальных так же, как она сама. А в итоге встретила его. Шахматноголовый. Странное существо, зовущее себя чем-то большим, нежели человек. Существо, принадлежащее к высшей расе и знающее слишком много о людской натуре. Тот, кто мог даровать силу, а мог погрузить в пучины безысходности. Она встретила его случайно. Он же искал ее целенаправленно. Как не взять в личную армию девушку, мастерски владеющую двумя огромными ножами и Пламенем успокаивающего Дождя? Как не взять в качестве второго помощника ту, что в этом огромном мире может принести лишь беды, а в небольшом подземном убежище вымирающей расы станет «своей»? Как пройти мимо той, кто так не похож на серую массу, но порой слишком сильно напоминает тебя самого — замкнутого в собственном безумном мире, полном непреодолимых законов и безжалостной логики? Он искал ее и нашел среди трупов. Она улыбнулась и просто пошла за ним — за человеком в клетчатой шляпе, серебристой маске и военном плаще. За тем, кто был не как все. Чаепитие в темном зале, затеянное тремя безумцами, — что может быть лучше? Для нее — ничего. Правда, безумны они не были… Тсуномичи странно смеялся, как обычно разливая чай по четырем чашкам: себе он всегда наливал две, говоря, что чай полезен для гибкой натуры. Шахматноголовый печально смотрел на своих подчиненных из-за прорезей маски и потирал виски, испещренные узорами в виде монохромных клеток. Алиса качалась на стуле, рискуя в любую секунду упасть, и думала о том, как было бы здорово отрезать помощнику ее Шляпника язык — чтобы не болтал слишком много. Ведь Тсуномичи и впрямь было слишком много, как и его болтовни. Так почему бы не убрать хоть кусочек?.. Шляпник запретил. Ну и ладно, что поделать. Сколько она уже так живет? Год, два? В кроличьей норе время бежит незаметно. Да это и не важно, ведь, главное, с ней рядом был тот, кто принимал и понимал ее. Кто научил виртуозно использовать Пламя Предсмертной Воли и давал задания по устранению врагов, не пугаясь огромных ножей. В такие моменты ей казалось, что она не Кэрроловская Алиса, а Алиса из компьютерной игры. И это тоже было неплохо. А главное, ее Шляпник был гораздо лучше, чем какой-либо еще. Только вот Тсуномичи несколько утомлял… — А теперь сахарку, немного сахарку, фуфуфу, — проворковал гуттаперчевый человек с бледным лицом и странным смехом. А затем кинул в обе свои чашки по десять кусков сахара. — Если думаешь, что глюкоза поможет твоим мозгам лучше работать, не обольщайся, — подколола его Алиса и опасно качнулась на стуле. — Мне глюкоза не нужна, а вот тебе не помешала бы, — нараспев отозвался Тсуномичи и подмигнул девушке. «Его глаза отлично смотрелись бы в вазочке с сахаром», — подумала Алиса. — Даже не думай, — вздохнул Шляпник. «Он всегда знает, о чем я думаю, даже когда не читает мысли», — улыбнулась про себя Алиса и рассмеялась. — Так она всё-таки умеет думать? — притворно удивился Тсуномичи и кинул в рот зефирку. — Каннибализмом промышляешь, белое гибкое недоразумение? — Отнюдь, я не столь сладок. Хочешь попробовать, фуфуфу? — Воздержусь, а то несварение заработаю. «Его мозг точно поместился бы вот в этой сахарнице, я уверена. Она маленькая, но его мозг ни чуточку не больше». — Даже не думай, — печальный взгляд человека с шахматным узором на щеках стал чуть суровее, и Алиса перестала качаться на стуле. — Вы же знаете, это никогда не прекратится, — вздохнула она. — Препираться — ваше любимое занятие, — кивнул Шляпник. — Но всегда надо помнить о грани, за которую выходить нельзя. — Да-да-да, я важная персона, — вклинился Тсуномичи и вылил немного чая в блюдце. Подув на горячий напиток, он сделал медленный осторожный глоток. — Чтоб ты обжегся, — на автомате пожелала девушка и сделала большой глоток. Горло окатило кипятком, но она улыбнулась: она не боялась боли. И это была еще одна причина, по которой Шахматноголовый взял ее к себе. — Неужто вам не надоедает спорить? — вздохнул Шляпник. — Отнюдь, — хором ответили его подчиненные и также дружно поморщились. — Она просто выскочка, — пожал плечами Тсуномичи. — Он мнит себя Мартовским Зайцем, а на деле не способен даже ответить на простейший вопрос, — фыркнула Алиса. — Какой же? — поинтересовался Шляпник. Нет, ему не было интересно, и всё же ему было любопытно. Как так? Да очень просто! Ведь поверхностное любопытство и глубинный интерес не одно и то же. — «Когда в лесу падает дерево, шумит ли оно, если его никто не слышит?» Когда человек умирает в агонии, шумит ли он, если его никто не слышит? Когда кто-то просит о помощи, слышно ли его, если все проходят мимо? — Три вопроса, суть одна, — вздохнул Шляпник. — А ответ прост, как всё в этом мире: «Колебание звуковых волн не гарантирует, что тебя услышат». Но тебе не стоит этого опасаться, ведь теперь ты здесь. А значит, всегда будешь услышана. — Всегда? — эхом отозвалась Алиса и с силой оттолкнулась ногами от пола. Черная лента среди светлых волос гротескной змеей расчертила воздух. — А есть сомнения? — нахмурился Шахматноголовый. Девушка закусила губу. Сомнений у нее не было, но была просьба. Вот только… задать вопрос или подождать? Но если прождать слишком долго, Король-Рыбак может быть уже не столь добр… Значит, надо рисковать: Грааль ведь у него всего один. — Я не хочу оставлять Вас, но знаю, что не смогу быть рядом вечно. Вы вечны, я — нет. Даже Тсуномичи, притворяющийся Мартовским Зайцем, смертен. В комнате повисла напряженная тишина, гуттаперчевый человек испуганно уставился на своего хозяина, а Алиса всё сильнее раскачивалась на стуле. — И чего же ты хочешь? — спросил Шляпник, точно зная ответ. — Вы ведь можете даровать бессмертие, — отозвалась Алиса будничным тоном. — Дать силу, забрать ее, и этим превратить человека в мумию… — Эти мумии не умерли лишь потому, что их жизнь поддерживает Пламя Предсмертной Воли, мне неподвластное. Единственный элемент, который создан не моей расой, — Шахматноголовый знал, что трюк не пройдет. Он просто сбрасывал лишние карты. — Но Вы можете поддерживать жизнь в мумии своими чарами. — Это вечная кабала. Ты ведь знаешь правила: такие мумии становятся марионетками, неспособными нарушить приказ, и умирают, лишь только я лишу их энергетической подпитки. Она рассмеялась. И даже Тсуномичи еле слышно расфуфуфукался. Он отхлебнул еще чаю из блюдца, а Алиса ушла на очередной крутой вираж, чуть не упав со стула. — Я хоть раз ослушалась Вас, господин Шляпник? Или задала лишний вопрос? Или посмела обсуждать приказ? Вы абсолют в этом безумном мире застывшего времени. Мы с этим недо-Мартовским Зайцем знаем об этом лучше всех. Хотя он порой позволяет себе некоторые вольности… Алиса метнула на Тсуномичи прожигающий взгляд и в который раз подумала, что его голова куда лучше смотрелась бы на блюде, а не на плечах. Но ее не успели одернуть — она продолжила говорить: — Что до обрыва жизни, меня это не волнует. Вы умеете договариваться со временем, только Вы из всех нас. Если для меня оно оборвется, значит, я уже не буду нужна Вам. Это, право слово, достойно лишь одного финала. Зачем же продолжать жить, если чаепитие закончилось? Она слегка покривила душой. «Если чаепитие с Вами закончилось» было бы вернее. Но Шляпник и так всё понимал. Без слов. — Но тебе ведь всего двадцать пять, — вздохнул он. — Ты молода, красива. А подарить искусственную жизнь я смогу лишь высохшей мумии, чья кожа держится на ребрах изодранными лоскутами. Неужто тебя и это устраивает? Тсуномичи рассмеялся: — Так ее натура будет отражена во внешности! — А мне скрывать нечего, в отличие от тебя, плут из плутов, лгун из лгунов, — парировала девушка, нисколько не злясь на выпад заклятого коллеги. — Кажется, этот мир окончательно сошел с ума, — вздохнул Шахматноголовый и откинулся в кресле, печально глядя на свою крохотную, но бесконечно верную армию. Два человека. Гуттаперчевый Тсуномичи, напоминавший Мартовского Зайца лишь любовью к чаю да странной логикой, насквозь лживый, но оттого не менее верный господину. Траурная Алиса, напоминавшая героиню Кэррола лишь умением влипать в неприятности, слишком агрессивная, но верная до безумия. Именно до безумия — оно безгранично и не имеет рамок, тогда как всё, что заключено в рамки разумного, может быть измерено и оценено. Шляпник знал, что Алиса его любила. Той особой, безумной любовью без рамок, когда можешь отдать всё на свете и быть счастлив, ничего не получая взамен. Той исключительной любовью, которая не встречается на серых улицах мегаполисов. Ведь только в провале кроличьей норы девушке могут приказать уничтожить целый клан, а затем потрепать ее по окровавленным волосам за отличную работу. Только в подземном царстве застывшего времени могут понять ее странные вопросы, безжизненный смех и пустой взгляд, загорающийся лишь при появлении того, кто на самом деле понимает ее — без слов и чтения мыслей. Ведь только в этом черном мире искусственного света фальшивка может стать настоящей — та, кто казался подлунному миру неуместной абстракцией, может найти свое место среди таких же безумцев. Только вот что такое безумие? И если оно вообще есть, кто безумнее: честная абстракция или лживый шаблон? Тсуномичи снова рассмеялся. Человек, способный подстроиться подо что угодно, стать кем угодно и притвориться чем угодно, смеялся над раздумьями своего хозяина. Он давно уже не считал себя человеком — лишь гуттаперчевой марионеткой, шутом, который способен подкинуть королю неплохую идею, но всё же шутом живым. И он точно знал, что для Алисы не важна даже ее жизнь — единственная ценность, что оставалась еще у этих двоих. «Любовь слепа, глупа, а еще безумна», — подумал он. «Весь мир безумен, если заглянуть в самые потаенные уголки его души», — подумал Шахматноголовый. «Если мир окончательно свихнется, он наконец-то поймет, как это здорово — быть собой, а не чьим-то подобием», — подумала Алиса. — Продолжим чаепитие, — махнул рукой Шляпник, и Мартовский Заяц кинулся разливать по чашкам горячий чай. — Пусть будет так, верные союзники в вечности нужны. Завтра утром начнем ритуал. — А разве Вы не спросите, чего она хочет взамен? — хитро протянул Тсуномичи. — Твои глаза в вазочке из-под варенья, — хором ответили его коллеги. Все трое беззвучно рассмеялись. Живая мумия — что может быть равноценной наградой за превращение в нее? Живая мумия — чем можно заплатить, чтобы в нее обратиться? Живая мумия — проклятие или дар? Алиса не хотела быть как все. Она лишь хотела вечно пить чай с кем-то особенным… Неповторимым.