Заветное желание

Я так старалась убедить себя, что ты ушел, И хоть ты все еще со мной - ты рядом, здесь, Но я одна... всегда была... и есть...

За окном стояла пасмурная погода, серые облака обволокли практически весь Нью-Йорк, как всегда, грозясь разразиться осадками в виде белых хлопьев снега, но зима еще не настала, поэтому о белых хлопьях можно забыть, ведь они превращаются в моросящий дождь и грязь под ногами, которую «месят» ногами пробегающие люди от своей исходной точки до пункта назначения. Пронизывающий ветер заставил всех жителей мегаполиса закутаться в одежду потеплей или поднять свои воротники, чтобы шею не надуло, а сообразительные дамочки или гламурные девушки оборачивали свои шеи в различные шарфы, да и многие мужчины не брезговали данным атрибутом в одежде. Как всегда такси были на вес золота, и замерзающие люди стояли с поднятой рукой, которая дрожала при малейшем прикосновении с сильным порывом ветра. Но меня пока ненастная погода не застала, потому что я сижу в офисе, причем самым наглым образом – на краю стола, положив одну ногу на другую, и, сняв лакированную черную туфельку с пятки, я качала ее пальцами ноги чисто автоматически, потому что мои мысли были далеко-далеко… в самом моем прошлом. А залетели они так далеко, потому что сегодня вечером один персонаж из прошлого должен был вновь появиться в моей жизни. Не скажу, что я совсем не рада этому, потому что меня переполняло безудержное счастье, но вот оно было, к сожалению, с примесью неизвестности во всем. Утром, когда я еще не проснулась, мне позвонила моя лучшая подруга – Элис Каллен. Мне хотелось в тот момент разорвать ее на части, потому что эту ночь я практически не спала, ведь я была всё с той же самой Элис в одном ночном клубе. К моему вечному удивлению, почему-то эта мадама умудрялась выспаться за пару часов, так еще и выглядеть прилично, то есть на все сто процентов. А вот по мне этого не скажешь, я обычно после таких вечеринок выгляжу хуже самой страшной бабайки из детских неиссякаемых воображений. Но после дальнейших ее слов я совершенно забыла обо всех способах убийств и пыток, которым хотела ее подвергнуть. Элис просто-напросто закричала в трубку: - Белла! Эдвард сегодня возвращается! Казалось бы, что здесь такого знаменательного?! Ну, возвращается ее брат после долгого отсутствия. Но для меня это было сродни волшебству, ведь я безумно любила Эдварда Каллена. Причем полюбила его в свои пять лет, как только увидела его. Мне сейчас двадцать один, а он до сих пор является для меня самым любимым человеком на свете. Вот только знаю об этом только я одна! Хотя нет… еще Розали Хейл, моя вторая самая лучшая подруга. Элис даже не догадывается о моем воздыхании к ее брату, хотя Розали всегда этому удивлялась. - Вроде бы Элис – разумная деваха, но вот не пойму, где у нее глаза?! Ведь у тебя на лбу написано жирным шрифтом: «Люблю Эдварда Каллена!» - восклицала при любом удобно подвернувшемся случае, разводя руки в стороны, Розали. И вот теперь возникает вопрос, если Элис не знает о моих чувствах к ее брату, то зачем она мне звонит с утра пораньше с этой радостной новостью? Да потому что Эдвард приходится ее любимым братом, и таким вот образом она решила поделиться своим счастьем со мной, лучшей подругой, зная, что я ей все прощу. Но что еще удивительно, как бы сильно Элис ни любила своего брата, ему она этого не показывала, прям как я! Может, поэтому мы с ней и подружились?! Ведь ее семья жила бедно, ее родители Карлайл и Эсми работали на износ, чтобы прокормить детей. Элис и Эдвард ходили постоянно в одежде с чужого плеча. Ни разу не видела на них что-то новое, брендовое, но опять же – это было раньше, сейчас все изменилось. А вот мне немного повезло, правда, я даже и не знаю, так ли это… Мои родители Рене и Чарли развелись, когда мне был всего лишь годик и мама уехала в Нью-Йорк со мной, а там встретила моего теперь отчима Фила Дуайера, который был при больших деньгах, поэтому одежда и игрушки у меня были самые лучшие и дорогие. Но вот однажды, играя в песочнице на детской площадке, я увидела Элис, подошла к ней с совочком и ведерком и предложила лепить куличики вместе. И в тот день я впервые увидела Эдварда, он на правах старшего брата гулял со своей сестренкой. Тогда ему было девять лет, поэтому он не заметил моего восторженного взгляда, устремленного на него и смотрящего в его изумрудного цвета глаза. Тогда я являлась для него маленькой девочкой и, наверное, по сей день таковой и осталась. За много лет я ни разу не услышала, чтобы он назвал меня по имени, только прозвище придумал дурацкое «Ревущий Пупсик», ведь в детстве я была немного пухловатая и постоянно плакала, потому что по воле случая при нем всегда попадала в нелепые ситуации, за которые мне было неловко и стыдно. Понятно, что в пять лет он видел во мне только маленькую пухлую девчонку с забавными косичками на голове. Когда мне исполнилось десять лет, то я впервые увидела Эдварда с другой девушкой, у которой интеллект был не больше, чем у хомяка в клетке, катающегося в колесе. Тогда я впервые задумалась – смогу ли я соответствовать его идеалу девушки?! Но через полгода он начал встречаться уже с другой красоткой, а потом я проследила закономерность – Эдвард не встречался ни с кем больше, чем два-три месяца. Любовь в его сердце быстро разгоралась, но также быстро и гасла. Одна любовь у него была, которая никогда бы его не покинула, даже не любовь, а страсть… страсть к музыке. Когда он садился за фортепиано, то становился самым настоящим волшебником, а музыка была сказочной и нереальной. Никто не знал об этом, но когда Эдвард играл, а я бывала у Элис, то я под любым предлогом выходила из ее комнаты, пряталась за диваном и с замирающим сердцем прислушивалась к каждой сыгранной ноте. Когда мне было шестнадцать, то планы завоевать сердце самого обольстительного красавчика полетели в Тартар. Мне поставили брекет-систему. Ничего страшнее и ужасней я и предположить не могла, Эдвард тогда посмеялся надо мной во славу. А его подружки сменялись одна за другой…. За несколько месяцев до моего девятнадцатилетия, когда мне должны были снять брекеты, Эдвард заявил своей семье, что уезжает в Лос-Анджелес. Он хотел самостоятельности, достойного заработка и продвижения своей музыки. Его родители ничего не могли поделать, поэтому только благословили на поездку. Сцена прощания стоит у меня перед глазами и по сей день. Погода была солнечная, будто издевалась надо мной. Ведь я теряла своего любимого, кто знает, насколько он уедет? А может и совсем не вернуться. Эдвард стоял перед нами с улыбкой на лице, пальцами левой руки постоянно почесывая свою небритую щетину и иногда поправляя прическу, хотя ее и прической назвать было нельзя – с боков волосы были коротко сострижены, а на макушке торчали в разные стороны. Он был в своих любимых найковских черно-белых кедах, коричневых подвернутых джинсах, которые ему достались от отца, в черной вытянутой футболке, на которой кое-где были маленькие дырочки, и в старой потертой коричневой кожанке, которая стала ему коротковата в руках, но Эдвард носил ее с завидной любовью. Он тогда ушел, слегка потрепав меня по волосам… А сейчас, боясь неизвестности, я и витала в облаках. Что ж, подведу итог: Сегодня должен приехать ОН! ОН – это человек, которого я не видела целых два года. ОН – мое самое заветное желание, которое я скрываю ото всех. ОН – это Эдвард Каллен – Аполлон нашего времени, обладатель бронзовых кудрей и зеленых изумрудных глаз. Являющийся также братом моей самой лучшей подруги – Элис Каллен, с которой я дружу практически с пеленок.