Бесконечная история

Я медленно поднимаюсь на ноги, гребаное сердце бьется так, что отдает в мозгу. А не-твои-глаза смотрят на меня. И я знаю, что ты уже ничего не чувствуешь. Безмятежная полуулыбка на губах, любопытное, голодное выражение лица — и твоя красота становится неестественной. Ты жуткая, Айжан, знаешь об этом? Ты встаешь с кушетки и смотришь на меня все так же. Не мигаешь, дергаешься. И, черт возьми, подходишь ближе. Я приподнимаю пистолет. Пожалуйста, не заставляй меня, а?.. — Айжан, — шепчу на грани слышимости, когда ты уже совсем близко. — Айжан, слушай меня. Но, конечно, ты не слушаешь. Склоняешь голову набок вместо ответа, а внутри меня все обрывается. И болит. И ноет. Комок стягивает горло; перед глазами все размыто от слез, и я не знаю, опустить ли мне пистолет или поднять окончательно. Ты бы что сказала? Поднять — не иначе. Айжан. Чуть-чуть ведь. Нам не хватило буквально чуть-чуть, а время. Оно такое. Никого не ждет. И не щадит тоже никого, сколько ни проси. Как сильно ни проси: хоть башкой о стену бейся; разбивай в кровь лоб, затылок, кулаки. И пусть гребаный насос этот на износ работает, пусть все внутри сгорает к черту, рвется и срывается — все равно. И не пригрозишь времени-то, башку не отвинтишь. Не скажешь, чтобы притормозило чуток, когда нужно всего ничего — пара лишних мгновений. Вот сейчас они у меня есть: все вокруг замерло, замедлилось, но теперь это уже никому ничем не поможет. Нам с тобой уж точно. Ты склоняешься ко мне и словно ждешь, когда я тебе снова что-нибудь скажу. Но, Айжан, нет. Ты отводишь плечи назад, а я поднимаю пистолет, медленно, но уже точно зная, что окончательно; дышу часто-часто и очень громко. Из-за слез не видно ни черта... . ... мне мама говорила, что всякой истории приходит конец. Говорила с тем же выражением лица, как и про то, что температуру можно губами проверять — это я прям четко помню, хотя давно было. Слышишь... Я ведь тогда ваще ниче не понял. То есть не догнал, что не в прямом смысле истории — сказки там, рассказы, — а такие вот. Как наша с тобой. Но какой к хренам конец, если я еще столького не сказал тебе, столького не узнал? Поэтому, Айжан, ты, главное, прости меня. И держи в памяти. Мы обязательно поговорим обо всем потом. Когда-нибудь. Вот придет время — встретимся, поговорим. И знаешь. С этой мыслью легче отпускать. Когда твои губы размыкаются, я спускаю курок.