В поисках Галлифрея

Доктор уже не раз встречался с самим собой, но каждый раз на это расходовалось слишком много энергии, и обычно за этим стояли таймлорды и их технологии. Иногда Доктору даже казалось, что не все пересечения собственных линий он помнит, что было совершенно предсказуемо, ведь такие путешествия чреваты не только парадоксами, но и опасными спойлерами. Но именно сейчас, утопая в собственных мыслях, Одиннадцатый больше погружался в эмпирические размышления, которые выходили за пределы хваленного рационализма. Любое явление можно было объяснить с точки зрения физики, чаще всего неоспоримо. Исключением была лишь матрица ТАРДИС, всегда находящаяся на грани науки и мистики… И даже глубокие познания в квантовой физике, в его цивилизации подтвержденные множеством экспериментов Рассилона или других праотцов, оставались беспомощными перед лицом этой необузданной энергии, всегда находящейся в суперпозиции состояний. Она не просто существовала и уже не существовала одновременно, она еще и делила эти два противоречивых феномена со всем пространством и временем. Накладывая друг на друга частички своей безразмерной энергии, она обрела бессмертие разума, к которому так стремился сумасшедший Рассилон. Обрела, при этом теоретически оставаясь смертной с момента первого всплеска активности до последнего. Если этот последний вообще существовал… Возможна ли бескрайность в мире, где всё течет по принципу цепочки: одна жизнь сменяет другую, одна цивилизация поглощает другую? И хотя энергия не исчезает бесследно, лишь генерируясь в следующую, она оставляет отпечаток истлевания, как намёк на неизбежный конец, пусть пока и неопределенный. Все эти размышления не зря посещали разум Доктора, пока его молодые «я» замораживали мертвую зону в петлю в надежде оградить пространство антипарадокса от новых опасных вторжений (которые по принципу суперпозиции могли быть бесконечны). Он не мог выкинуть из головы мысли о том, что не всё и не до конца понимает в этой возникшей ситуации, несмотря на то, что пятнадцать версий его самого сейчас напряженно размышляют о том же самом. Столько гениальных мозгов, сконцентрированных в одном месте и времени. Ради чего? С какой целью? И кто или что за этим стоит? Мифическая сестра ТАРДИС, Момент, Таймлорды, или что-то еще более непредсказуемое? — Когда мы будем проводить расследование? — настойчиво отвлекая всех Докторов, спросил Одиннадцатый. — Мы уже давно его проводим краем уха, глаза или сознания, — насмешливо ответил Четвертый. — Тогда что здесь, ради Рассилона, происходит? — нетерпеливо выпалил парень-бабочка. — У меня есть ответ на этот вопрос. — Все глаза повелителей устремились на таймлорда с огромным шарфом Нострадамуса, словно тот сморозил нечто глупое и гениальное одновременно. — Хотите мармеладку? Говорят, от нее лучше думается, — расплываясь в хитрющей улыбке, закончил он. — Остановите Галлифрей, я сойду, — игнорируя смех своих юных инкарнаций, бросил Двенадцатый. — Вы правда все такие идиоты или притворяетесь? — сверкнув холодом взгляда, спросил Валеярд. И, судя по одновременному всплеску любопытства и нетерпения в глазах всех Докторов, предположительно, самый старший из всех собравшихся таймлордов иронично закатил глаза, радуясь, что его план, наконец, сработал. — Точно. Мы идиоты! — выкрикнул Десятый, медленно перемещаясь к центру сарая. — Это очередной план сената Галлифрея по спасению планеты, что еще может быть причиной? — Сентиментальные мысли одного из нас в будущем, мы ведь сами перекрыли им доступ в зону. Они могли к нам присоединиться и всё объяснить, — предположил Двенадцатый, расхаживая взад-вперед, словно в поисках любимой доски для мела. — Ты еще скажи, что твой цикл жизней более важен, чем мой? — нахмурился Первый, с недоумением смотря на своего главного соперника. Ведь, по теории продленных регенераций, Двенадцатый был, по сути, вторым Первым, хоть это и звучало бредово. — Вы специально игнорируете тот факт, что я могу быть единственным, кто знает, что здесь происходит? — холодно спросил Валеярд, чувствуя, как его запястья затекают из-за дурацких наручников, сковывающих движения. — Мы еще не настолько отчаялись, чтоб обращаться к своей тёмной ипостаси, — хмыкнул Второй, всё время до сего момента упорно размышляющий без слов. — Ничего, я умею ждать, — сухо парировал злой Доктор и погрузился в новый этап молчания, вновь анализируя все реплики и поступки прежних «я». Тяжелая пауза повисла в атмосфере. Таймлорды продолжали молча расхаживать по амбару, игнорируя друг друга, и периодически вздыхать, выбрасывая безадресные восклицания, вроде «Ха!», «О да!», «Ну и Ну!», «Хммм!», «Да уж!» и всё в таком духе. У Харкнесса уже кружилась голова. Он не знал, куда смотреть, кому помогать и что делать, пока его не осенило: Шестой был не таким уж и виноватым, а его, беднягу, давно приковали и не вспоминали. Преисполнившись сочувствия, он подсел к сердитому Доктору и спросил: — Если я освобожу тебя, ты не нарушишь Женевскую конвенцию? — Чего? — округлил глаза радужный таймлорд. — Ты будешь соблюдать параграфы Прокламации Теней? — нашелся Джек. — С какой стати? Даже законы Галлифрея мне не указ, кому нужны правила Прокламации? — насмешливо ответил тот. — Тогда освобождайся сам, — фыркнул капитан, поднимаясь с пола амбара. — Погоди, — окликнул его Шестой, сдаваясь. — Хорошо, я буду вести себя мирно, пока мы не разберемся с причинами нашего похищения. — Ну, смотри у меня, Доктор, я не против ваших драк, но если тебя снова скрутят, помощи не жди, — плотоядно улыбаясь, парировал Харкнесс и начал расстегивать наручники. Однако, как только путы Шестого пали, его глаза недобро блеснули, отвлекая спасителя от пронзительного звука, который разрывал воздух на улице. Но, когда галлифрейцы активно забегали, мешая друг другу, перебивая оппонентов и пытаясь наперегонки выбежать из сарая, Джек понял, что случилось что-то из ряда вон выходящее. Поэтому он просто встал, подал руку Шестому и шепнул ему: — Что, по твоему, сейчас важнее, Доктор: месть или шанс первым узнать, что здесь происходит? Радужный таймлорд промолчал, но в его молчании явно сквозил ответ, подразумевающий, что он успеет всё и сразу!