His (own personal) law

Еще довольно прохладно, и сильный ветер, а он в легкой курточке. Зато шарф вполне в его стиле - длиннющий, оборотов на пять, черный, тонкой замысловатой вязки - почти такой же, как сейчас на Чанмине. Его, кстати, шарф. Чанмин часто надевает его вещи, которые остались дома - ну, по крайней мере, те, что может надеть. Особенно ему нравится одна рубашка Джеджуна, длинная - то есть для Джеджуна длинная, в серо-коричневую клетку. Хен умеет выбирать одежду, и его не особо волнуют брэнды, он легко может надеть вместе H&M и D&G. Чанмин считает, что это по-настоящему круто, и даже немного завидует. Наверно, потому и носит его рубашку. Рукава ему коротковаты, и он обычно просто закатывает их. Чанмину сейчас хочется знать, что почувствует Джеджун, когда увидит на нем свои вещи - а дома, одеваясь, он даже об этом не подумал. Он надеется, что это будет видно. Хен хорошо умеет скрывать эмоции, но Чанмин за долгие годы научился ловить момент, когда он будто забывается на секунду, и тогда на его лице можно прочесть все-все, что у него внутри творится. Поразительно, насколько быстро и неожиданно в голове пролетают мысли: за три секунды, что они шли навстречу друг другу, уже мучительно подбирая слова для приветствия, Чанмин успел вспомнить и их последнюю встречу, и как его сердце пропустило удар, когда Джеджун предложил встретиться здесь. На самом деле, возможно, он выбрал это место просто потому, что здесь их вряд ли кто-то увидит - достаточно съехать с трассы, и ты почти на пляже. На пустом пляже - кому придет в голову ехать сюда в начале марта? Кроме Джеджуна, наверно, никому. Но в глубине души Чанмин надеялся, что хен помнит, как шесть лет назад, - тогда тоже был март, - привез его сюда. Именно здесь Чанмин узнал многие вещи, которые люди порой всю жизнь постигают. - Хен, зачем мы сюда приехали? - он думал, что Джеджун, как обычно, просто повезет его куда-нибудь, где можно расслабиться, вкусно поесть и выпить немного. Это как раз то, что нужно было ему в тот момент - отвлечься и забыть обо всех проблемах. - Ты это только сейчас спрашиваешь? - ухмыляется Джеджун. - Если ты в другое место хотел, надо было сказать. А так ты просто позволил мне делать то, что хочу я. Если уж позволил мне решать - тогда смирись. Или просто садись за руль и отвези меня туда, куда хочешь ты. "Принимай решения сам - или другие решат за тебя" - первый закон Джеджуна. За последние два года Чанмин убедился в его справедливости. - Ты скажи сначала, почему именно это место, тогда посмотрим - останемся здесь или поедем, - Чанмин знает, что Джеджун ничего не делает просто так. - Тут мы настоящие. Посмотри, какое все огромное - для океана ты все равно что еще одна ракушка, ты ничего не стоишь, мир прекрасно обойдется без тебя. Это надо четко осознавать иногда - мы вовсе не боги, и не можем изменить многое, что хотели бы изменить. - Он горько усмехается, и Чанмин понимает вдруг, насколько он другой. Его чувства, его мечты слишком большие для обычного человека - это восхищает и пугает одновременно. - Но кое-что мы все-таки можем, - внезапно гордо заявляет Джеджун, - например, взять с собой много вкусного для донсена, чтобы он перестал задавать вопросы и думать о том, как бы поскорее добраться до какого-нибудь ресторана, - и тянется за корзинкой для пикника, стоящей на заднем сиденье. "Изменить мир нереально, но сделать счастливыми тех, кто рядом - вполне в твоих силах" - второй закон Джеджуна. За последние два года Чанмин вспоминал его, наверно, миллион раз. Джеджун кажется сейчас таким худеньким и хрупким: руки в карманах, плечи подняты, щурится от ветра, непривычно короткая стрижка сбавляет ему лет пять. Но взгляд у него пугающе взрослый. Он нерешительно улыбается, не зная, протянуть руку или обнять - и просто останавливается в шаге от Чанмина и говорит: - Привет. Чанмин тоже сомневался, какое приветствие будет правильным после такой долгой и тяжелой для всех разлуки, но, только услышав его голос, делает шаг вперед и крепко его обнимает. Джеджун тихонько ахает от неожиданности и замирает, уткнувшись в его шарф - свой любимый шарф. Вытаскивает руки из карманов и тоже обнимает его - как-то осторожно, словно боясь причинить боль. - Хен... - голос дрогнул, и Чанмин не решился продолжить вслух, боясь, что заплачет. "Я скучал. Мне страшно не хватает тебя. Я беспокоюсь за тебя. Я горжусь тобой. Я виноват перед тобой. Я жалею о многом. Я злился на тебя. Я люблю тебя. Я боялся этой встречи. Я..." Он никогда ему не говорил ничего такого. Когда они были рядом, Чанмин едва мог выдавить самое обычное "извини", или дожидался, пока Джеджун сам скажет нужные слова - а ему останется только ответить: "я тоже". Он никогда не делал первого шага, и очень старался казаться безразличным, но все равно боялся, что Джеджун увидит сквозь сарказм и снисходительность его настоящие чувства. Джеджун отстраняется и смотрит на него снизу вверх. Он улыбается, и эта улыбка говорит Чанмину, что уроки актерского мастерства не прошли для хена даром. - Как ты номер мой узнал? - спрашивает Чанмин, и тут же вспоминает третий закон Джеджуна: "Невозможных вещей почти не бывает, если твое желание достаточно велико". Последние два года Чанмин только на него и надеялся. - Долгая история. - Улыбка на секунду словно спадает с его лица, и вот он, этот момент, которого ждал Чанмин. Джеджун снова улыбается, но уже не так красиво - скорее болезненно. Зато искренне. - Хочешь услышать? - Хочу, - утвердительно кивает Чанмин. Вся неловкость куда-то делась, как только он увидел настоящего Джеджуна - хотя он действительно сильно изменился. - Идем в машину. Ты как-то слишком легко оделся... - Не так уж и холодно, - возражает Джеджун, но идет за ним. Чанмин хмыкает себе под нос, отметив с радостью, что уж по крайней мере в этом-то Джеджун не изменился совсем. - Хе-ен... - тянет Чанмин. - Пойдем уже в машину, вставай! Ты простынешь... Вставай немедленно! - Смотри, как красиво, - кивает Джеджун на нереального цвета солнце, совершенно не обращая внимания на его нытье. Он сидит, скрестив ноги, прямо на мерзлом песке, и плевать ему, что ветер ледяной и руки стынут. "Неважно, насколько тебе трудно - счастливым можно быть в любых условиях" - четвертый закон Джеджуна. Последние два года Чанмин повторял его перед сном, как молитву. Джеджун внимательно рассматривает свои руки, а Чанмин внимательно смотрит на него, в каком-то уголке сознания отмечая, что это, наверно, первый раз, когда Джеджун не знает, что сказать. И тогда Чанмин решается: - Я скучал по тебе. Очень. Хотел тебя увидеть. Хотел, чтобы ты сказал, что у тебя все в порядке. Хотел извиниться. Джеджун не смотрит на него - нервно потирает пальцы, на последних словах Чанмина уголок его губ странно дергается. Он качает головой: - Тебе не за что извиняться... Это я должен. - Хен... - Чанмин больше ничего не говорит, он просто взглядом напоминает ему: " Не осуждай и не обвиняй ни себя, ни других - у каждого своя правда и свое право на ошибку" - пятый закон Джеджуна. Последние два года Чанмин старался это принять. Джеджун криво улыбается - ему тоже было непросто, но он заставил себя не забывать это никогда самым простым и действенным способом. - Расскажи мне... Как у... как у тебя... - просит Джеджун, запинаясь на каждом слове. Теперь простые вопросы типа "как дела?" или " что новенького?" стало сложно даже произнести. Ответить на них тоже - любое неосторожное слово ранит. И Чанмин рассказывает про семью, про съемки дорамы, про машину, которая ему давно нравится, но он все не решается... - Я в Токио очень хотел зайти в тот... - он замолкает на полуслове. Он решил думать, что "не получилось" и "в другой раз", но в их с Джеджуном любимый ресторанчик он просто не смог пойти без него. - Как у тебя? - быстро меняет он тему, не обращая внимания на вопросительный взгляд Джеджуна. - Много работы? Ты выглядишь усталым... - Да не то чтобы... - как-то грустно говорит Джеджун, - больше планов пока. То ли скромничает, то ли просто не хочет рассказывать. Чанмин ругает себя - пора бы уже научиться быть тактичным. Джеджун ненавидит, когда ему такое говорят, он сам знает, что выглядит вовсе не усталым, а нервным и издерганным. Не стоило ему об этом напоминать, вот похвалить новую стрижку - это бы ему понравилось. - Тебе идет, - Чанмин жестом будто проводит по его волосам и тут же убирает руку, чтобы не было соблазна дотронуться. И проглатывает: "И почему ты раньше никогда так..." Джеджун чуть смущенно улыбается, принимая комплимент. Опять разглядывает свои руки, и в один момент решается: - Я стараюсь, знаешь... Скорей бы это все закончилось... - и замолкает снова, словно испугавшись собственной откровенности. - Закончится когда-нибудь... - отзывается Чанмин. Он не может сейчас смотреть на Джеджуна. Он смотрит прямо на солнце - нереального цвета и огромное, словно распухшее. - Закончится, не сомневайся... Я горжусь тобой, хен, - эти слова вырываются сами собой, и Чанмин почему-то краснеет. Но продолжает: - Только не останавливайся, хорошо? У тебя все получится... "Никогда не сдавайся. Жди, терпи, но не сдавайся" - шестой закон Джеджуна. Последние два года Чанмин только им и живет. -Спасибо, - тихо произносит Джеджун. Чанмин слышит в его голосе слезы, снова ругает себя и с досадой думает: "Ну почему он такой чувствительный?" - Хен, перестань. Я правда так думаю, - серьезно говорит он, и тянется за корзинкой для пикника - той самой. - Я надеялся, что ты меня в ресторан позовешь, но если уж мы здесь... - О, ты готовить научился?! - ухмыляется Джеджун сквозь слезы. Чанмин готов рассмеяться, понимая вдруг, что эта корзинка и тот факт, что Чанмин сподобился что-то приготовить, могут растрогать хена едва ли не больше, чем его откровенность. - А ты, я смотрю, язвить? - Чанмин уже не знает, зачем это говорит - то ли он хочет отвлечь Джеджуна от грустных мыслей, то ли просто по старой привычке. - Прекрати, это всего лишь кимпаб. С этим любой идиот справится. - Тогда мог бы и что-нибудь покруче придумать... Никто этого не поймет, наверно, но вот так лениво препираться с Джеджуном - это совершенно особенное удовольствие. Это даже необходимо для Чанмина - особенно когда мир вокруг шатается и рушится. Джеджун снимает шарф, расстегивает куртку и говорит: - Разденься... Не хочу, чтобы ты уронил еду на мой любимый шарф. Я по нему скучал, между прочим. А найти такой же так и не смог. - Джеджун смотрит ему прямо в глаза, и Чанмин понимает, что это он не совсем про шарф. Чанмин раздевается, и Джеджун теряет дар речи, увидев рубашку. И, снова поймав момент, когда на лице у него написано все-все, Чанмин готов задохнуться от счастья... Прощаясь, Чанмин снова обнимает его, и на этот раз Джеджун тоже стискивает пальцы на его плечах. - Чанмин, - глухо произносит он, отстраняясь. - Чанмин-а... Мы... мы ведь... мы же увидимся... скоро? - надежда и неуверенность в его голосе ничем не прикрыты, и Чанмин знает теперь седьмой, самый главный закон Джеджуна: "Никакой другой закон не может помешать тебе любить". Последние два года Чанмину было бы гораздо легче жить, если бы он понял это раньше.