У нас всё могло бы быть неплохо. Вместе

-И что, так и будете сидеть, смотреть, как он уходит? Где ты ночевать собираешься? Мой голос звучит ровно, совсем не дрожит. Снаружи я абсолютно спокойна и холодна, как и всегда - этому я научилась в медицинском институте, где нас учили, что врач должен сохранять хладнокровие, не поддаваться чувствам. Но внутри меня прямо сейчас бушует целый океан эмоций: я просто не могу позволить Мите уйти. Обвожу взглядом присутствующих: Макс и Валера поглядывают с нетерпением - ожидают, когда же он, наконец, свалит; Саша и Наташа уставились в стол, чтобы случайно не встретиться глазами с тем, кого обрекают на верную гибель; Айжан смотрит растерянно - наверное, понимает, что так происходить не должно, но боится возразить; Стас... ну, а ему, равно как и Наде, всё равно. Хотя сейчас в глазах Нади - этой холодной и неприступной стервы - я вижу... слёзы? Неужели... Да, тут я вспоминаю, как несколько часов назад застала её и Митю вместе с комнате. Они не занимались ничем предосудительным, но стояли настолько близко друг к другу, что можно было догадаться: я зашла как раз вовремя, не позволив этой бестии соблазнить того, кто едва не стал моим парнем. Но теперь это неважно. Теперь уже ничего не важно: Надя не станет рисковать своей безопасностью, чтобы спасти Митю. А я стану. Потому что знаю: он не заслуживает такой смерти. Да, он наркоман, эдакий «плохой парень»... Но он не должен умереть. Я делаю широкий шаг вперёд и оказываюсь лицом к лицу с Митей. Его взгляд выражает безразличие, но мне прекрасно известно, что всё это напускное, наигранное. Ему вовсе не всё равно, но он никогда не покажет этого. Потому что имидж плохого парня ему, возможно, дороже всего остального. -Какая забота. Так мило, - кажется, на последних словах в голосе Мити что-то меняется, на мгновение показывая мне его настоящего. Мы встречаемся глазами, но тут же синхронно опускаем головы. Я не знаю, что ответить. И он, видимо, тоже. Едва не возникшее неловкое молчание прерывает грубоватый голос Макса: -Зачем ты с ним разговариваешь? Пусть делает, что хочет. Митя поворачивает голову и бросает чуть насмешливый взгляд на парня. Мне даже кажется, будто он ревнует, но я резко одёргиваю себя: сейчас эти мысли - наименьшее из того, что должно меня волновать. Когда Макс не выдерживает взгляда Мити и отворачивается, парень вновь переводит взгляд на меня. Усмехается. Я чувствую дрожь в коленках. -Он теперь, да, всё за тебя будет решать? -Мы-ы.. Разберёмся как-нибудь, поверь, - резко обрываю я, понимая, что от болезненных мыслей меня может отвлечь только продолжение разговора. Сейчас я нагрублю ему, затем он нагрубит мне. Я буду его ненавидеть и на несколько минут даже перестану винить себя за то, что он ушёл. После всё это вернётся с новой силой, но мне необходима хотя бы минута. Минута спокойствия, без ощущения того, что это я выставила Митю из бункера. -Мы? - парень вскидывает брови, продолжая несколько надменно усмехаться. - Это очень хорошо, - кивает, хотя я точно знаю: он вовсе не считает это хорошим. - Мне кажется, ты зря с ним связалась, он думает только о своей сестрёнке. А с этой толпой лузеров у тебя вообще ничего не получится, - он кивает головой на ребят, сидящих за столом и напряжённо вслушивающихся в каждое слово, пусть они и делают вид что им неинтересен этот разговор. -Да? - машинально переспрашиваю я, прежде чем успеваю обдумать очередной ответ с долей сарказма. -Да, - повторяет Митя, возвращая свой взгляд на меня. -А с тобой получится? Зачем я спрашиваю это? Почти физически ощущаю, как в груди образуется рана, которая не зарастёт уже никогда. Но не могу остановиться, и эти слова слетают с губ. Эх, Ира, какой, к чёрту, из тебя врач, если ты не можешь держать себя в руках? Митя смотрит на меня внимательно, изучающе. Обдумывает мои слова, которые, кажется, застали его врасплох. Но он не из тех парней, кто долго теряется: в его голове тут же рождается ответ. Тот, который я одновременно желала и боялась услышать. -Пошли и увидишь, - просто предлагает он. -Никуда она с тобой не пойдёт, понял? - обрывает Макс тоном, не терпящим возражений. А вот это уже слишком. Да, я никогда не ставила свои интересы выше интересов нуждающихся, готова была пожертвовать всем, чтобы спасти одного, пусть даже самого недостойного человека. Но я никогда не позволяла, чтобы мной помыкали. Никому. Даже родителям. И живой пример тому - я, вопреки воле отца, решила пойти по его стопам и заняться медициной. Конечно, не только потому, что он запретил мне, но и это сыграло немаловажную роль в принятии решения. -Я сама решу, куда мне идти, - отзываюсь я, бросая тяжёлый взгляд на Макса. Митя также обращает свой взгляд на парня, чья решимость вновь угасает. Макс опускает взгляд в пол, а Митя вновь смотрит на меня. Взгляд выражает одновременно гордость за меня, за то, что я не позволила Максу решить всё за меня, и одновременно некая растерянность. Наверное, и он уже не рад, что так ненавязчиво позвал меня уйти с ним. Понимает, что у него не очень-то много шансов выжить в одиночку против стаи мураний. Но и я понимаю это. После секундной игры в гляделки Митя сдаётся и, хмыкая, качает головой. Затем делает небольшой шаг, оказываясь ещё ближе ко мне. Мгновением после я могу ощутить его прохладную руку на своей горящей щеке. Но я и не думаю отстраняться, как делала это раньше. Его рука перемещается на воротник моего пиджака, и я машинально опускаю взгляд, глядя на его руку. Будто в последний раз. Я ведь и правда больше никогда его не увижу, никогда не смогу прикоснуться. -Ты знаешь, - говорит он, проведя кончиком языка по своей пересохшей губе. - Мне кажется, у нас всё могло бы быть неплохо вместе. В его голосе ни капли иронии или той насмешки, с которой он говорил обычно. Митя одёргивает мой пиджак, и мы встречаемся взглядами. Но на этот раз он больше ничего не говорит. Обходит меня и двигается в сторону выхода, бросив на прощание: «Пока! Неудачники.» Я слышу шаги Мити, слышу, как открывается дверь бункера, как Макс отправляется следом, чтобы проводить «изгнанника», и как Валера резко говорит что-то. Но не вслушиваюсь. Мои мысли находятся далеко: там, где Митя называет меня «Ирочка» и «девочка моя», как обнимает меня и шепчет что-то о том, что никогда ни к кому такого не чувствовал. Ещё я вдруг вспоминаю его слова, сказанные в холодильнике, где мы оказались заперты на два часа: «Если мы сегодня умрём, то мне не жалко будет». Так, может, и впрямь, умереть вместе, как Ромео и Джульетта, это не так страшно и больно? И уж тем более не жалко. Холодный разум, который отчаянно пытается вырваться из лавины чувств, пытается убедить меня в том, что моя помощь здесь ребятам в бункере нужна больше, чем парню-наркоману, который уже прочно «подсел» - в этом я убедилась ещё в супермаркете, когда застала его под кайфом. Я даже убеждаю себя, что всё действительно должно произойти так, как происходит. Бросаю взгляд на Митю и Макса, которые стремительно исчезают из виду. Как только я перестала видеть спину Мити, пусть даже расплывчатую, что-то внутри сломалось. Решение было принято. Я не помню, как выхватила карту из рук ошарашенного Валеры, не помню, как догоняла Митю и Макса, которые успели уйти к самой последней двери. Но мне никогда не забыть тот момент, когда я увидела его. Он не верил, что я пойду за ним. Он был уверен, что всё действительно кончилось. Как я там говорила? Он - всего лишь парень на одну ночь. Но если волею случая эта ночь действительно окажется нашей последней, значит, так и должно быть. Игра стоит свеч. -Митя! - кричу я, будто боясь, что могу не успеть. Он оборачивается. В его глазах я вижу то, что можно смело назвать счастьем. И уверена, что в моих глазах сейчас можно прочитать то же самое. Я не обращаю внимания на Макса, его как будто не существует. Мгновение - и я оказываюсь в объятиях Мити, крепко сжимая его кожаную куртку. Я хочу, чтобы он обнимал меня ещё крепче, до боли в рёбрах. Так, чтобы я ощущала: он никогда не отпустит. Но мне достаточно и просто того, что он рядом. Я чувствую, как он отрывает мои ноги от земли, касается губами моей разгорячённой шеи. Когда же я вновь могу опереться своими ногами о пол, то поднимаю глаза на Митю. Кажется, я плачу, точно не могу сказать. Сейчас это совершенно неважно. Я думаю лишь о его прикосновениях: обеими руками он обхватывает моё лицо, жадно вглядываясь в него. Теперь я точно знаю, что это не последний раз. И могу, наконец, признаться себе: я люблю Митю со всеми недостатками и даже счастлива, что мы оказались здесь, в бункере. Это судьба не позволила нам стать лишь любовниками на одну ночь, и я надеюсь, что в дальнейшем она будет так же благосклонна к нам. Улыбнувшись, я резко выдыхаю и повторяю фразу Мити, которая всегда сопровождала и будет сопровождать наши трудные, но такие необходимые обоим отношения: -Если мы сегодня умрём, то не жалко будет, верно?