Желания могут быть опасны

       Его "Спасибо". Его тихое и такое приятное "Спасибо". Как может он быть таким печальным? Что же это за блокнот? Почему он даже в камин за ним полез? Почему не обращал внимания на языки пламени, которые обжигали его руки? Из-за чего он...       - Постой!       Из комнаты за мной следом выбежал Артур и снова схватил меня за руку. Он смотрел на меня не проявляя никаких эмоций, но все же мне казалось, что ему больно от этого прикосновения.       - Я тут подумал, что даже не знаю, как тебя зовут.       Моему удивлению не было предела, ведь я считала, что мы с ним никогда бы не заговорили. А тут он сам решил со мной познакомиться.       - Меня зовут Катя.       - Катя? - он удивленно приподнял бровь и улыбнулся. - Знаешь, а мою кошку тоже так зовут.       - Как мило.       - Да нет же, я не хотел тебя обидеть, просто...       Он хотел почесать затылок, обычный жест, когда не знаешь, что сказать, но, забыв о ранах, на его лице отразилась боль. Всего на мгновение, но мне и этого хватило.       - Сильно болит? - спросила я, осторожно беря его кисть в свои руки и дуя на бинт. - Тебе не стоит об этом забывать. А завтра с утра попроси кого-нибудь сменить повязки.       Я посмотрела на него. В его взгляде можно было прочитать недоверие и удивление. Да, признаюсь, я снова поддалась желанию. Тому непонятному желанию, которое заставило меня, всего каких-то полчаса назад, встать на цыпочки и поцеловать его, а теперь держать его руку в своих. Что же со мной? Я отпустила его.       - Мне нужно идти, - сказала я и поспешно стала спускаться вниз. Захватив куртку и накинув ее на плечи, я открыла входную дверь и уже на пороге оглянувшись - улыбнулась.       Совершенно идеальная и милая улыбка, которая могла получиться у девушки, сбегавшей от парня перед самым Новым годом. Я закрыла дверь и оказалась на морозе. Вдыхая этот свежий воздух полной грудью я снова ощутила себя человеком. Это было так чудесно, чувствовать, как снежинки касаясь лица тают; осознавать, что я могу взять снег в руки и насладиться его колючим холодом; ступать на белое покрывало и слышать его приятный хруст.       Но все закончилось, не успев начаться. В голове снова помутилось и я, опустившись сначала на колени, а потом и вовсе на четвереньки - снова стала кошкой.       Дверь распахнулась. На пороге стоял Артур. С немалым удивлением я смотрела на него своими кошачьими, немного прищуренными глазами. Неужели он выбежал за мной? Да нет, не может быть. Он же застыл и скорее непонимающим, нежели недоумевающим взором смотрел на дорожку, которая вела к огромным черным воротам. И не обнаружив беглянку, решил, что так будет лучше, и они еще непременно встретятся. Парень улыбнулся и опустил голову.       - А ты что здесь делаешь? - спросил он, заметив меня.       Мои глаза еще больше сощурились, и я отвернулась, глядя на забор. Он же перестал улыбаться и, глубоко вдохнув морозный воздух, тоже посмотрел на ворота.       - Как думаешь, она еще вернется?       Я дернула ухом и продолжила смотреть в сторону. Артур присел на крыльце рядом со мной и вытянул руки вперед, подставляя их ветру. Он закрыл глаза, холод действовал лучше чем любая анестезия.       - Я даже не знаю, что ее заставило сюда прийти. Но знаешь, я очень этому рад, - он кивнул. Впервые в жизни, я рад, что встретил ее, - с грустью сказал Артур.       Я посмотрела на него. Почему ты так грустно об этом говоришь? Неужели в твоей жизни не было ни одного человека, который бы тебя любил? И почему, ответь мне, ты кинулся в огонь за этим блокнотом? Моя голова непроизвольно склонилась вправо, а взгляд опустился на его руки. И он снова прочитал мои мысли.       - Ты что хочешь спросить, почему я так сказал и сделал то, что сделал? Да? - он вздохнул. - Все очень просто.       Во дворе было не слишком темно, но все же я не думаю, что можно было разглядеть, как я смотрю на него. К тому же это были кошачьи глаза. Хотя может они светятся?       - Когда я был маленьким, у нас была чудесная семья. Мы каждые выходные ездили к озеру, все праздники проводили в семейном кругу; когда садились за стол, отец не позволял себе отвечать на звонки, считая это неуважением к стараниям матери - будь то обед, завтрак или ужин - он всегда улыбался. Мама была счастлива, отец радовался при каждом ее появлении. Они любили друг друга, я это понимал. Но... Но... В общем, она решила сделать нам с отцом сюрприз и отправилась в магазин. Путь отсюда неблизкий, она взяла машину и уехала, - он снова вздохнул. - В тот день был жуткий ливень. Вернувшись домой, отец брал меня к себе на фирму и показывал, что мне предстоит когда-нибудь перенять, мы не нашли ее и, ничего дурного не думая, просто стали ждать. Спустя пару часов нам позвонили с больницы и сказали, что она умерла, - он закрыл глаза. - Тогда отец был не в себе. Мне было одиннадцать, но я все понимал. Как он потом говорил - водитель грузовика не справился с управлением и, не заметив мамину машину, врезался в нее, - он снова вздохнул. - А блокнот... Мама хотела, чтоб я стал писателем, когда выросту. Тогда я не придавал этому значения, мне казалось, что еще целая жизнь впереди, - на минуту он замолчал, а, улыбнувшись, с веселым лицом продолжил. - Эх, судьба - интересная штука. Никогда не знаешь, что она тебе преподнесет.       Наверное тогда ваши отношения с отцом и стали портиться, а ты от этого становился злым и ненавидел весь мир? А блокнот? Неужели это единственная вещь оставшаяся тебе после смерти матери? Да не может быть. Никогда не поверю, что твой отец все выбросил.       - Блокнот - единственная вещь, которую мама подарила мне. Остальные вещи отец хранит в ее комнате. Он запирает ее на ключ и, хотя спит со всякой швалью, мне не позволяет заходить туда - это меня злит еще больше.       Я не знала, что можно было бы сказать. Даже умей я говорить в этом кошачьем теле, я бы молчала. Мне хотелось его обнять, утешить, но я не могла и не знала.       - Ладно, - сказал Артур, вставая. - Что-то мы тут засиделись. Пойдем в дом, - он открыл дверь. - Дамы вперед, - улыбнулся парень. - Теперь ты считаешься хозяйкой в этом доме, его пассий я никогда не приму, а хозяйке не следует оставлять гостей без внимания.