Свадебные истории Ирки Хортицы

— Эм… здравствуй? Вид Айта, с неуверенной улыбкой стоявшего на крыльце ее дома, ввёл Ирку в некий ступор. Переминаясь с ноги на ногу в ожидании ее реакции, он заставлял ссохшиеся половицы жалобно поскрипывать. Одежда на нем была ирийская, будто он примчался к ней под окна прямо с заставы; присмотревшись, Ирка сняла с его плеча прицепившийся репей (или как он там назывался по-ирийски). — Привет, — улыбка стала чуть шире, являя ей эти умопомрачительные ямочки на щеках. Ирка все ещё не понимала, какое заклинание в них заключалось, что ей так хотелось немедленно его зацеловать. Собственно, а чего она ждала? И что ее не устраивало? Вот он, Айт, явился без предупреждения в обычной своей манере, освещая ее своим великолепием. Она скучала по нему, конечно же, но не находила слов, столкнувшись лицом к лицу. На удивленно вскинутые брови Айт ответил красноречивым взглядом. Ирка вдруг ощутила, как радость встречи с ним переполняет её до краев, и обняла его изо всех своих сил. Айту даже показалось, что он услышал тихий всхлип, но поднявшееся навстречу лицо лишь улыбалось с невыносимой нежностью. — Что это мы в проходе стоим, заходи скорее, — опомнилась она минуту спустя. Айт прошёл мимо неё в прихожую, скинул с себя обувь, отказавшись от предложенных тапок не по размеру (я держу эти для Богдана, объяснила ему ведьма). Из предложенных кухни и спальни он выбрал второе, но Ирка все равно поспешила найти ему что-то съестное и напоить молоком. Он подошёл к ней, пока она задержалась у раковины, и обнял, касаясь губами шеи. Ирка вздрогнула всем телом, едва не выронив чашку. — Почему ты не сказал мне позавчера, что придёшь? — Позавчера я и сам этого не знал, — он повёл носом вдоль ее уха, поднимаясь к виску. — А сегодня я проснулся и понял, что не успокоюсь, пока тебя не увижу. Ирка развернулась к нему лицом, по-прежнему вынуждая Айта гнуть свою царственную шею, чтобы быть с ней наравне. Первый ее поцелуй коснулся его подбородка, второй пришёлся чуть ближе к ямочке на щеке, третий остался в уголке губ; с четвёртым поцелуем Айт уже поднял ее, усаживая на свободный клочок столешницы, пока ее ноги теснее прижимали его к себе. Этот момент абсолютно точно стоил всего пути сюда, болезненного перехода между мирами и любой другой ерунды. Ирка усмехнулась ему в губы, будто смеясь над его мыслями. — Что? — спросил он не без улыбки. — Ты же любишь носить меня на руках? — она продолжала смеяться, правда, теперь он чувствовал её очевидное смущение. — Это моё любимое занятие, — Айт начал подозревать, куда идёт этот разговор. — Тогда почему ты все ещё не несёшь меня наверх? — Ирка его ожидания оправдала, и он выполнил поручение, заразившись ее смехом. — О, нет, подожди! — Воскликнула она посреди лестницы с выражением ужаса на лице. Айт застыл, не успев занести ногу на ступень выше. — Пусти, пусти меня! — Да в чем дело? — Он поставил ее перед собой, и она тут же взбежала наверх, обернувшись, чтобы погрозить ему пальцем. — Стой тут и не двигайся! — Что, совсем? — Айт усмехнулся, облокачиваясь на стену. Ирка хотела ответить что-то, но не решилась и скрылась в своей комнате. Судя по ее топоту, хлопающим дверцам шкафа и нецензурной брани, ведьма пыталась убрать недельный беспорядок за пару минут. Через зеркало Айту обычно была видна лишь часть кровати и стена над ней, увешанная всякими магическими амулетами. Он подозревал, что в таком тесном пространстве, которое Ирка называла своим жилищем, с ее ритмом жизни и характером сохранять порядок не представлялось возможным. Вот жила бы она в его покоях, где в неизвестное Великому время успевали убирать слуги… Дверь снова открылась, являя ему запыхавшуюся Иркину физиономию. — Я могу двигаться? — Уж будь добр, — приглашающим жестом она поманила его к себе. Войдя в комнату, Айт осмотрелся: похоже, за пару месяцев его отсутствия здесь ничего не изменилось. Конечно, сейчас весь дом выглядел не в пример лучше, чем несколько лет назад — сам Айт в этом принял активное и настойчивое участие в своё время. Ведьмы отказались съезжать из своей пещеры под любыми предлогами, и за прошедшее время вынужденными усилиями местных чертей в доме было отремонтировано всё, что плохо держалось. Вдобавок к капитальному ремонту в этом доме — единственном на всю балку — никогда не бывало проблем с отключением горячей воды (ещё бы мог Великий Водный позволить своей ведьме нуждаться в подобном). И хотя первый этаж сохранил определенную «античность» под влиянием старшей родственницы, свою комнату Ирка не переставала обновлять. Ей приносило особое удовольствие создавать пространство, которое она могла бы безошибочно назвать своим; это видно было и по всяческим сувенирам от подруг-ведьм, по наклейкам на ноутбуке и спрятанным в угол коробкам из-под пиццы, по горстке браслетов, брошенных на столе, и трём чашкам с недопитым кофе. Одна стена была увешана фотографиями, среди которых несколько запечатлели самого Айта: где-то он стоял на берегу Средиземного моря во время их совместной поездки, где-то смеялся в компании Иркиных друзей на один из ее дней рождений, где-то случайно обернулся на камеру, обнаружив, что его снимают. Ему очень нравилось человеческое изобретение фотографии, ничуть не меньше, чем возможность слушать музыку в записи любое количество раз. — О, чуть не забыла, — Ирка проследила за его взглядом и направилась к припрятанному за комодом пакету, чтобы вытащить оттуда небольшую картину в рамке. На картине был написан ночной пейзаж, где под луной кружились вокруг костра силуэты ведьм. — Работа Тани? — догадался змей. — Ага, она мне подарила, — Ирка окинула стены задумчивым взглядом, ища подходящее место, и поставила картину на комод. — Потом повешу. — Моя висит в рабочей зале, — он был искренне тронут, когда Танька вручила ему в подарок картину с изображением драконьего его вида. Она сказала, что очень давно думала над подарком на его день рождения, но за неимением даты решила ограничиться дружеским жестом. Не привыкший к такой бескорыстной доброте, Айт отнёсся к этому с глубокой благодарностью. После этого он даже поломал голову, придумывая достойный подарок в ответ, и пришёл за советом к Ирке, которая на его стенания расплылась в умильной улыбке. Танька на новенький графический планшет отреагировала весьма эмоционально. — Расскажу ей — не поверит, — Ирка улыбнулась. — Она мне жаловалась, что слишком просто тебя нарисовала и формат не тот, и что такое не повесишь рядом с полотнами в Пещерах. — Это самая ценная из картин в моих Владениях, — с неожиданной сердечностью заявил он. Заметил перемену во взгляде ведьмы и спросил: — Что? — Давно ты стал таким искренним? — Ирка снова приникла к нему и вновь вовлекла в поцелуй. Айт и хотел бы ответить, что таким искренним его сделала именно она, но вместо этого сделал два шага и упал с ней на кровать, не прекращая целоваться. Это не было первым разом, когда они делили ложе (и Ирку смешило, с какой чопорностью он называл обычный секс). Но они были первыми друг для друга, и они учились понимать и слушать через такую форму близости даже больше, чем в прямом разговоре. В семнадцать лет Ирка узнала о том, что у него чувствительная шея, в восемнадцать впервые услышала, как он стонет; неожиданно для самого себя Айт оказался в их отношениях поборником морали, твёрдо отказавшись от интимной связи до ее человеческого совершеннолетия. Ирка не была этому рада тогда, но она примирилась с его убеждениями, и в будущем нашла много способов наверстать упущенное время. Вообще они со временем развенчали мифы, которые Ирка в своей голове относительно змея построила: он оказался далеко не таким взрослым и опытным, каким она его представляла. Айту пришлось потрудиться, чтобы объяснить концепцию драконьего взросления и иерархию личных приоритетов, не включавших в себя до поры до времени романтические связи. Ему не хотелось обсуждать с Иркой своих бывших — это было пустой, лишней темой для разговора, на которой сама ведьма не настаивала. Для него она давно заняла собой все праздные мысли и счастливые воспоминания. А теперь, когда она резко дышала, пока он целовал её бёдра, он точно занимал все мысли в её голове. — Мне так этого не хватало, — тихонько сказала она, развалившись на нем и прикрыв глаза. — Мне тоже, — его ладонь прошлась по ее волосам, вечно мешающимся, но неизменно гипнотизирующим. — Знаешь, что я думаю? — Она поймала его заинтересованный взгляд. — Я думаю, что нам нужно снова уехать куда-нибудь на месяц, как тогда, после второго курса. Только ты и я, как тебе план? — Звучит как медовый месяц, — от его улыбки и светло-синих глаз Ирке вдруг безумно захотелось, чтобы это стало правдой, но вместо этого она решила отшутиться. — Ты не можешь перейти на этот уровень, пропустив свадебный ивент. — Так что нам мешает? Ирка попыталась услышать в этом вопросе тень шутки, но взгляд Айта посерьёзнел, а руки ощутимо обняли ее крепче, будто останавливая от побега. Они с Айтом уже два года как были помолвлены, платье из его шкуры лежало спрятанным в ларце на дне шкафа. Тем не менее, с самой свадьбой Ирка торопиться не хотела, ссылаясь то на учебу в университете, то на безумную занятость как ведьмы-хозяйки, то на любую другую причину, которую Айт не считал убедительной. Ей ни за что не хотелось бы с ним расставаться, но количество страхов и нерешенных вопросов крепко удерживало ведьму от такого серьёзного шага. Видя ее замешательство, Айт свесился с кровати, стараясь дотянуться до своей одежды. Вместо того, чтобы по страшной догадке Ирки собраться и уйти, он сел рядом с ней и показал лежащее на ладони кольцо. — Ты хочешь быть моей женой? — Да, но… — вырвалось у неё без раздумий, и лицо Айта озарила улыбка. Он взял ее руку, чтобы надеть кольцо — как назло, оно село идеально. — О боги… — Я знаю, о чем ты думаешь, — он взял ее руки в свои, — что это все слишком быстро и неожиданно, что я тебя тороплю, что ты слишком молода — мы оба слишком молоды для своих рас, — Ирка не смогла сдержать смешок. — Но я знаю тебя уже почти десять лет и я не могу больше тянуть, не вижу смысла в этом. Мне хочется, чтобы ты всегда носила это кольцо, и чтобы всё, чем я владею, было твоим, и чтобы мы стали друг другу семьей. Ты хочешь этого? У Ирки ощутимо щипало в глазах и ком подступил к горлу. Она хотела этого, это было больше, чем она могла бы желать; она взяла его лицо в свои ладони и поцеловала, потом отстранилась, чтобы обнять. — Я так тебя люблю, — услышал Айт у самого уха, Ирка притерлась к нему теснее. Не менее отчетливо он расслышал шмыгнувший нос и дрожащий выдох, погладил ее по спине. — Ты можешь плакать, если хочешь, — подсказал он и умолк в ожидании. Она позволила себе дать волю эмоциям, а через пару минут уже успокоилась, отдышалась и посмотрела на парня покрасневшими глазами. — Но… что дальше? — Видимо, этот вопрос пугал Ирку больше всего. И она, пожалуй, была готова на любую реакцию, кроме: — А дальше мы отправляемся в Ирий и отмечаем свадьбу, конечно же. — В смысле, прямо сейчас? — Да, прямо сейчас, пока ты не придумала отложить своё решение ещё на десять лет. — Но к этому наверняка нужно подготовиться, в смысле, это же свадьба, нельзя просто так… — Все уже готовится к завтрашнему дню. — Завтра?! — Воскликнула Ирка, ее лицо начало приобретать суровый вид. — Готовится? Ты начал готовиться, не учитывая мое мнение? — Мною двигала надежда, — Айт помедлил и добавил, — и отчаяние, если по-честному. Ирка выглядела сбитой с толку, но не перебивала, за что он был ей благодарен. — Конечно, я думал, что ты можешь отказаться, но я должен был попробовать. Да и моей матери, да продлится ее царствие до скончания времён, надоели мои побеги в Явь по каждому удобному случаю. После прошлой моей вылазки она поставила меня перед выбором: либо ты согласна быть моей женой, что является достаточно весомой причиной для твоего присутствия в Ирии так же, как и моего в Яви, либо мы ещё не готовы к подобному, и матушка закроет границу нам обоим на ближайшие двадцать лет, пока не образумимся. Такова ее воля, а воля Владычицы — закон. — Двадцать лет! Вот… гадюка! — Айт догадывался, что ей хотелось назвать Табити совсем другими словами. Возмущённо пыхтя, Ирка начала одеваться. Айт поймал рубашку, почти прилетевшую ему прямо в лицо. Через минуту ведьма уже возвышалась над ним одетая и решительно настроенная. — Она думает, что я не осмелюсь! Что я не приду к ней и не заставлю себя признать! Она все ещё думает, что я тебя не достойна! — Не знал, что тебя волнует мнение моей матери, — осторожно заметил Айт, натягивая штаны. — Меня и не волнует! — огрызнулась на это Ирка. — Но закрыть нам границу на двадцать лет — это просто… просто… просто бесит меня! Айт опустился на край кровати, пока она мерила шагами комнату. Он думал, стоит ли что-то ещё говорить, или лучше дать ей возможность остыть самостоятельно. Когда в его голове сформировалось нечто похожее на здравые идеи, Ирка остановилась и указала на него пальцем. Может, научилась мысли читать? — Мы поженимся с тобой завтра. Я хочу видеть лицо Табити, когда ей придётся назвать меня твоей женой. И я хочу ходить между мирами так, чтобы мне и слова кто-то сказать не мог, даже твоя мать. Особенно твоя мать. — Приятно знать, что ты так сильно хочешь самоутвердиться за мой счёт. После этих слов на них рухнула тишина. Айт хотел бы остановить себя, он понимал, что сам подрывает основание моста к своему счастью, но внезапная обида сыграла с ним злую шутку. Сейчас Ирка выскажет ему за внезапную спешку со свадьбой, и за его мать, и за все хорошее. Когда уже он научится сдерживать свою царскую гордость с ней рядом? Похоже, у него теперь будет достаточно времени, чтобы поучиться этому в Ирии. — Айт, прости меня, — он не смог сдержать удивления, когда Ирка села рядом с ним и взяла его за руку. — Конечно, это не та причина, почему я хочу быть с тобой. Я уже давно никому ничего не хочу доказывать, правда, но я не могу позволить тебя у меня отнять. — И ты меня прости, — он коснулся губами ее лба. — Как всегда я тебя тороплю и прошу под себя подстраиваться. Я слишком испугался того, что расстанусь с тобой надолго. — Это не случится, — судя по голосу, она улыбалась. — Как думаешь, платье на меня ещё налезет? — За два года ты совсем не изменилась, — Айт погладил ее по бедру. — Подумать только, завтра я буду замужем. Ирка шумно выдохнула, прочесала пальцами волосы; Айт обнял ее сгорбленные плечи. — Пообещай мне одно, ладно? — Она посмотрела прямо на него, и ему захотелось пообещать ей всё и во всех мирах разом. — Что угодно. — Никаких детей, пока я этого не решу. Никаких детей в спешке. — Конечно, — его удивило, что Ирка и вовсе его об этом спрашивала. — Разве я могу решить это за тебя? К такому мы точно с тобой не готовы. — Порой меня так радует, что ты не человек, — она положила голову ему на колени. Айт рассмеялся. — Я тебе припомню эти слова, когда в следующий раз будешь на меня злиться.