Не может быть и речи

Вести Джейн насильно не имеет, ровным счетом, никакого смысла, как не имеет смысла и сопротивление с ее стороны. Она добровольно пройдет плечом к плечу с Малекитом до самых врат корабля и только у них обернется, бросая Тору отчаянный, полный немого ужаса, взгляд. Она не желала такого исхода, не могла представить его даже в самых страшных снах. Но сильная рука, что по-хозяйски ляжет на плечо, подталкивая вперед, напомнит – пути назад нет. Вдвоем они проходят по просторному залу – со всех сторон маски. Одни и те же, белые, с черными провалами вместо глаз - пустыми, безэмоциональными. Они словно жрецы на ее медленной погибели. Малекит устраивает так, чтобы все произошло наедине – ни один чуждый взор не коснется рокового момента судьбы девяти миров, и, вместе с тем – триумфа древней расы. Момента памятного и отвратительного для них обоих в равной степени. Так может и не показаться, но Джейн Фостер сильная. Она не будет рыдать в голос, все ограничится одной единственной непрошеной слезой, что оставит недолговечную влажную дорожку на щеке, пока руки эльфа будут задирать подол ее асгардского платья. Не издаст ни единого звука, когда холодные ладони уверенно раздвинут крепко сведенные бедра. И даже когда без разрешения Малекит вторгнется в ее тело – боль не отразится на красивом лице. Только тихий стон вырвется из приоткрытых губ, отдаленно напоминая собой звук удовольствия. Эльф крепко сожмет пальцами подбородок девушки, оставляя синяки на нежной коже. Не разрешит отвернуться, не позволит смотреть куда-либо еще, кроме как в глаза той же тьме. Все сведется к резким, глубоким, захлебывающимся в безумии, движениям. Грубо, больно, как урок, как назидание на будущее, и наказание одновременно. Наказание, полное ненависти и презрения, но по-звериному исступленное в своей всевозрастающей страсти. От насильного слияния Малекит не получит удовольствия – только не с низшим созданием. Но ее доведет до отчаянного, болезненного конца. И когда вырвется из Джейн назревающее, словно буря в небесах, противоестественное удовольствие громким, захлебывающимся криком, он вберет в себя украденную силу Эфира, одной волей укротив невероятную мощь. Джейн отдаст ее добровольно, цепляясь и хватая мужчину руками, царапая ногтями белую кожу и сходя с ума от правдивой, ужасной сути испытанного наслаждения. А резкий, чуждый и ни на что другое не похожий, запах холодных объятий темного эльфа надолго запечатлеется в памяти Джейн – навсегда. Малекит не станет убивать сломленную девушку. Не настолько велико ее значение в мирах, чтобы угасшая жизнь могла что-либо изменить. Да и участь, которой он подверг ее, куда ужаснее всякой смерти. Заберет то, что по праву принадлежит ему, а после вернет, уже опустошенную до бессознательного состояния, смертную. Донесет на руках в знак признательности, и аккуратно положит на прожжённый пепел родных земель Свартальфхейма.