Talk with me

Занавес поднялся... Она стояла на сцене совершенно одна окутанная легкой дымкой. Из полумрака её вырывал прожектор. Яркий свет позволял изучить внешность женщины в малейших деталях. На ней был абсолютно несуразный вычурный карнавальный костюм. Слои рюшей, десятки бантом, пышная юбка до пола, драпированная ткань, обтянутая корсетом талия, открытые плечи, пышное жабо – все это скорее бы шло какой-нибудь азари, но не ей. Женщина стояла в неестественной позе уже минут десять, и Гаррус не переставал удивляться выдержке человеческой женщины. Она стояла на одной ноге, согнув другую в колене, правую руку сильно выгнула за спину, а левую подняла вверх так, что кисть её находилась как раз над причудливой прической: рыжие и без того вечно непослушные волосы были сильно начесаны, создавая некое подобие шапки. На «шапку» нацепили невероятное количество бантов и кружев. Женщина гордо держала поднятой голову, но глаза она не смела поднимать на зал. Неестественно длинные ресницы отбрасывали химерные тени на бледное лицо. Ему, единственному зрителю в зале, стало не по себе, когда он в деталях рассмотрел эту женщину. Нет, этот образ совершенно ей не шел, будто кто-то одел на неё шкуру другого человека. Из глубины закулисья громыхнул грозный аккорд рояля. Гаррус и моргнуть не успел, как женщина на сцене поменяла позу. Теперь она опиралась на обе ноги, правую ладонь она выставила перед своим лицом, левую руку отвела назад, сгибая в локте. Сквозь пальцы она смотрела на него. Взгляд был абсолютно пустым, бесчувственным, женщина скорее походила на марионетку, чем на живого человека, но было что-то в её глазах неуловимое, что-то, что вызывало и дежавю и ностальгию одновременно. Турианец не успел присмотреться к новой позе единственной актрисы, как следом громыхнул следующий аккорд. Женщина шагнула вперед, запустила тонкие пальцы левой руки во всклоченные волосы, а другую руку прижала к груди. Она так неестественно выражала не то отчаяние, не то боль, что на секунду Гаррусу стало противно. Её глаза все так же были пустыми, пугающими. Аккорды загремели чаще. Женщина быстро и точно меняла позы и её движения стали походить на какой-то непонятный рваный танец. Тревожная музыка заставляла сердце биться чаще, а мысли взвились вихрем со дна души. «Что я тут делаю?» «Что происходит?» «Кто она?» Турианец неуловимо чувствовал, будто он и в самом деле знал её, будто если добавить вот в этот механический поворот головы немного естественности, он узнает его, будто если влить в эти пустые глаза жизни, он поймет, кто она такая. Но женщина продолжала ритмично двигаться словно кукла в руках кукловода, продолжала все так же безжизненно бросать на него короткие взгляды. «Кто же ты? ¬– молил турианец об ответе. – Кто ты, скажи мне!» Женщина молчала и продолжала двигаться. Блестящие рюши искрились в ярком свете прожекторов, сероватая дымка укутывала её. Делая её образ ещё более загадочным. «Разве я могу знать человеческую женщину? Откуда? Откуда я тебя знаю?» Но женщина все так же не стремилась сказать ему хотя бы слово. Она щеголяла из-под юбки своими далеко не худенькими, рельефными спортивными ногами. В её сильных и резких движениях демонстрировались её мышцы, на шее проступили жилы, но лицо все так же оставалось бесстрастным, пустым, холодным. Гарруса это доводило до истерики. Он то смеялся над нелепым видом женщины, то нервничал, боясь, что она оступится, то молился ей, как небожителю, то проклинал. И наконец он не смог больше терпеть её равнодушия и спокойствия. Он вскочил с кресла и что было мочи закричал: «Поговори со мной!!!» Музыка разом стихла. Женщина остановилась в одной из своих причудливых поз. Её лицо выражало страх, испуг. Её тело слегка обмякло, руки опустились, губы шевелились, произнося неизвестные турианцу слова. Секундой спустя её тело повалилось наземь, будто кто-то отрезал ниточки марионетке. Будь в зале ещё кто-то, он бы все равно не расслышал за глухим ударом тела об паркетный пол тихое «Шепард?» Занавес опустился...