Хрупкие.

Знаете, ведь никто из них не был симпатичным человеком, в том смысле, в каком нам хотелось бы видеть кумира. И все лучшее, что нёс на земле их дух, все великое, что породила их муза, у нас уже есть. Довольно. Все остальное – всего лишь оболочка со скверным, чаще всего, характером, недостатками, а то и пороками, из которых самый невинный – пьянство… Вы полагаете, милый разговор у нас получился бы с Гоголем, творчество которого я весьма почитаю? С Достоевским (мне даже представить мучительно свою встречу с этим омерзительным ксенофобом)? Или вы думаете, что вам показался бы душкой Лев Николаевич Толстой? Чехов, пожалуй, был бы, по крайней мере, вежлив, но душу вам тоже вряд ли бы раскрыл… Все это были, прежде всего, люди, люди – со своими болезнями, своими пристрастиями… Со своими чудовищными странностями! Дина Рубина. Больно когда смеюсь.

1. Это было странно. Стоять на Трафальгарской площади, наблюдая за малейшим движением душного, пыльного воздуха, слышать ленивый гул города вокруг, вдыхая приторный аромат тающего в руке ванильного мороженого, чувствовать, как солнечные лучи ласково ощупывают лицо, шею и руки. И думать о том, что мечта всей жизни сбылась. А потом вляпаться…. Вляпаться по-крупному… просто сев на свеженькую жвачку. Это было ужасно – сродни холодному, нет-нет, ледяному душу, в который тебя почти силком затаскивают друзья после очередной головокружительной вечеринки. Несколько мгновений назад ты счастливый, буйный, веселый танцуешь на столе, чувствуя себя где-то между небом и землей. А потом… колючая вода, как будто разрезающая кожу, расползающийся розоватый туман перед глазами… и ощущение, что тебя обманули, что тебя просто обманули… И да, жалобные протесты - куда же без них! Примерно тоже самое испытала Полина – вот он, Лондон, вот она, жевательная резинка и ужасный писк в голове: "Нет, нет, пожалуйста, только не это..." Полина вертелась и так, и этак, стараясь посмотреть, так ли ужасен вид сзади, как она его себе рисовала: огромное пятно, расползшееся по новеньким джинсам. Это было не то чтобы обидно, это было как-то неуместно. Просто когда Полина думала о Лондоне… нет, о Лондоне! (более возвышенно, более мечтательно – или как говорил, Лев Давидович, «по-тургеневски, по –тургеневски»), то ей все представлялось таким идеальным, правильным, а этот неприятный конфуз портил все, все на свете! Четыре месяца в Британии еще не разбили хрупкое стекло хрустальных иллюзий Полины. Хотя, справедливости ради, стоит признать, что за последние две недели стекло это изрядно потускнело. Виной тому были то ли изматывающая работа в редакции – девочка на побегушках; то ли аномальная, тяжелая жара, накрывшая Лондон раскаленным куполом; то ли печальные жилищные условия: в крохотной квартирке, которую удалось снять недалеко от места работы, было лишь одно окно, смешной шланг вместо душа и шумная, но такая милая пара соседей – геев за стеной, - то ли обычная тоска по дому, маме, друзьям… Подхватив папку с чистенькой рукописью какого-то очередного графомана – ну почему нельзя было скинуть на флэшку, что за пренебрежение к благам цивилизации! – Полина побрела на встречу с прекрасной Джейн в Ronnie Scott’s pub. Но предстоял нелегкий выбор – пойти пешком, пыхтя от жары, пекла, пыли и плавящегося, кисельно обволакивающего воздуха, или же поехать в автобусе, который напоминает раскаленную консервную банку с вареными шпротами вместо пассажиров. В этой неравной борьбе выиграла пешая прогулка. И для здоровья полезнее… Добрый усатый дядька продавал на углу воду со льдом. Дядька, да ты ж … ангел – хранитель тысячи бедных лондонцев этот день. Пешая прогулка определенно становилась веселее. После третьего дядьки и двух тетенек, которые, кажется, олицетворяли блаженные оазисы в пустыне, Полина поняла, что выбор пешей прогулки определенно был опрометчивым. Футболка прилипла к спине, амбре от этой футболки исходило такое, что даже глаза щипало, волосы смешно дыбились надо лбом и шеей – влажные, колючие, взъерошенные, - и девушка мечтала о холодном душе… Яростно зазвонил мобильный. Джейн. - Ты где? Я тебя жду! В пабе днем – да ведь все подумают, что я запойная алкоголичка! А ведь это просто единственное место в городе, где прохладно и темно, - Джейн, зная о языковых проблемах Полины, говорла спокойно, медленно, как леди из Белгравии – соблюдая все правила, не глотая согласные и гласные, не коверкая слова и не засоряя речь американизмами. Но когда она была взволнована, устала или злилась – то её невозможно была понять: короткие, резкие фразы, присыпанные чудесными ругательствами, приводили Полину в состояние панического шока. Вот и сейчас из всего сказанного, Полина поняла лишь то, что Джейн в пабе. - Я – дура, Джейн! Я пешком пошла с площади. - Я тебе давно об этом говорила. В смысле то, что ты – дура! – только Джейн умеет хмыкать так по-доброму и так смешливо-серьезно. - Ну есть же автобус. Уже полчаса попивала бы холодный чай и ела мороженое! - Я иду, иду я! Сейчас перейду улицу и…- неожиданно перед глазами все поплыло: пестрая карусель рекламных баннеров, людей, вальяжно размахивающих газетками, лоснящихся автомобилей, растекающихся по дороге в разные стороны. Взвизгнули тормоза, и Полина от неожиданности плюхнулась на тротуар и зажмурилась. Только что её чуть не сбил некто… судя по всему, на байке. Она не хотела открывать глаза, потому что не хотела видеть разъяренного лица байкера, не слышать гневных сигналов автомобилистов. Хотелось вытянуться во весь рост – как будто на пляже- и расслабиться… Но асфальт неприятно жег попу… Байкер что-то проговорил. Из всей фразы Полина поняла лишь общий смысл – он был бы рад, если бы она не кончала жизнь самоубийством под его байком. - Не собиралась… я… у меня голова закружилась просто. От жары, - вяло выдала Полина, жмурясь от солнца. – Вы меня даже не задели. Это все от жары. Первая мысль после этой фразы: «Надеюсь, он меня понял…» Было тяжело подняться: в горле першило, словно в него насыпали горсть песка, а перед глазами прыгали разноцветные чертики. Вокруг, кажется, собиралась толпа зевак. «Ну до чего люди любят зрелища аварий, каких-то происшествий. И менталитет ничего не меняет…», - рассеянно подумала девушка, пытаясь опереться на что-нибудь и встать. Она слепо протянула руку, и непослушные пальцы тут же натолкнулись на чью-то раскрытую ладонь. Ей помогли подняться – осторожно обхватили за плечи, подняли и пристроили рядом с чем-то прохладно-теплым. Кажется, это был злосчастный байк. Его владелец был высок ростом – это все, что Полина смогла увидеть из-за слепящего солнца и расшалившихся чертенят перед глазами. - Вы не дойдете. - Да мне близко. Туда, - взмах руки получился неловким и каким-то смазанным. – В паб. - Ага. Очень близко. На ватных-то ногах, - с сомнением протянули над её головой. Полина тряхнула головой и неожиданно поняла, что бесенят перед глазами стало гораздо меньше и она теперь может нормально видеть. Перед ней стоял молодой человек. В смешной футболке с какими-то надписями и темными взъерошенными волосами он напоминал студента, сбежавшего со скучной лекции. Но что-то в его взгляде выдавало настоящий возраст – может быть, некая настороженность и едва ощутимое напряжение. И глаза у него были странные – до жути светлые, пасмурно- серые и в то же время прозрачно-зеленоватые, как вода в аквариуме, как будто обведенные тонким грифельным карандашом. Наверное, когда такой человек злится – то они становятся по-настоящему страшными. - Извините за эту ситуацию, - Полина подтянула сумку и с удивлением поняла, что не выпустила тяжеленной, липко-влажной рукописи из рук. – Правда, простите, пожалуйста. - Вам точно не нужна моя помощь? – он с сомнением смотрел на неё. – Может быть, воды? – ей в руки ткнулась бутылка. – А, черт, она теплая… - и он неожиданно виновато хмыкнул. – Ну, зато вода… Толпа потихоньку начала редеть, но почему-то на тротуаре через дорогу возникла стайка хихикающих девочек, которые что-то обсуждали и зачарованно поглядывали в их сторону. Одна из них вытащила телефон и, уже явно не скрывая своего восторга – она даже как будто повизгивала от счастья, - начала что-то писать. «Наверное, туристки, увидели какую-нибудь штуку интересную», - рассеянно подумала Полина, стряхивая с сумки серо-золотистый пыльный след. - Мне, правда, не нужна помощь. Спасибо. И простите. Еще раз. - Да все в порядке. Будьте осторожны. Сейчас такая жара… - байк мягко ухнул и с бархатистым урчанием скрылся за углом. Джейн сидела в самом дальнем, темном и прохладном углу паба и, обмахиваясь какими-то листочками. До чего же смешная она – эти растрепанные светлые волосы, которые торчат задорным ежиком, тоненькие руки маленькой балерины и внушительный запас нецензурщины. - Где тебя носит?! - Я в обморок упала. На улице. Это фразы было достаточно. Джейн, уговорившая Полину приехать в Лондон, но так и не сумевшая уговорить поселиться у её родителей и оттого постоянно чувствовавшая ответственность за все, что происходит с её «русской подругой», побледнела и принялась лихорадочно осматривать её со всех сторон. Джейн была той подругой, которая могла ночью вломиться в квартиру с криком: «Меня бросил парень, но я нашла мартини!», но в тоже время, услышав в голосе «растяпы» подозрительный хрип или, не дай бог, уличив в плохом питании, обложить лекарствами, укутать одеялами и кормить с ложечки жирным куриным бульоном. - И тебя никто не проводил?!! Неужели не нашлось ни одного… даже завалящегося британца, который помог бы бедной девушке? – Джейн затараторила в своей привычной манере, заставила выпить огромный стакан холодного чая и тоном хлопотливой нянюшки приказала официанту принести мокрое полотенце. – Что случилось? Зачем ты шла пешком? Нет, ну ты точно ненормальная! На улице жара – а ты пошлепала, да еще в этих джинсах. Ты не сварилась? Полина закрыла глаза. Когда Джейн так тараторила, то она сразу же вспоминала маму- вечно встревоженную, заботливую и такую добрую. - У тебя голова кружится? Да? Да? Вот водичка. - Да все хорошо. Я просто села на тротуар – а все подумали, что меня байк сбил. - Байк? И он тебя даже не проводил?! – казалось, её глаза вот-вот вылезут из орбит. - Байк вряд ли бы это смог. А вот если ты про его владельца… Джейн фыркнула и смешно наморщила нос. Она нетерпеливо постукивала острым ноготком по столу. - Не передразнивай. Почему он тебя не проводил? А вдруг ты бы снова рухнула где-нибудь? - Потому что я себя хорошо чувствую. Меня не надо провожать – и тем более, он явно куда-то торопился. Его вины нет, виновата жара. Вот и все. Принесли мокрое полотенце и чай. … Вечером, когда ценная рукопись была доставлена до места назначения, Джейн потащила Полину в кондитерскую. Это было прелестное место – но Полине все никак не удавалось запомнить точный адрес. Да она и не пыталась – ходить в это место чаще одного раза в месяц было непозволительно для кошелька и губительно для фигуры. В принципе, походом в кондитерскую заканчивался каждый роман неугомонной блондинки. В этот раз поводом для поедания профитролей и пончиков стал таинственный дизайнер Стивен, с которым Джейн встречалась уже третий месяц и который разбил ей сердце… Судя по частоте упоминаний разбитого сердца – от него уже должно было остаться лишь крошево и стружка. В кондитерской пахло просто чудесно. Еще в детстве Полина заметила за собой одну приятную особенность: ей казалось, что она видит цвет запаха. Вот сейчас по светлой, кремово - кофейной зале плыли золотистые волночки корицы, насыщенно-вишневые – патоки, медовые – карамели… Все вокруг переливалось, заполнялось запахами… И вот эти волнующие цветозапахи окружили Полину разноцветной паутинкой, заставляя её глупо и счастливо улыбаться. - Не будем говорить о Стивене! – решительно заявила Джейн, щелчком раскрывая меню. – Сегодня я предамся разврату и удовольствиям. - Разврату? Что ты под этим подразумеваешь? Наесться до отвала пончиков и вразвалочку, словно пингвинчики, отправиться в стриптиз-бар? - Прекрасный план на сегодняшний вечер! Понеслась! – Джейн подозвала к себе официанта и проворковала что-то шоколадно-фруктово-слоеное, а потом, подумав минутку, добавила что-то ромово-кремово-мороженое. - Уж лучше бы мы пили текилу. Как нормальные. Но нет – мы трескаем сладости. - И это нормально! Полина не удержалась и заказала пончики. В этой кондитерской их готовили изумительно и щедро обсыпали сахарной пудрой или же поливали шоколадом. Когда перед ней возникла тарелка с горкой хрустяще-золотистых румяных пончиков, которые как будто выглядывали из-за сахарных сугробов и шоколадных речушек, Полина испытала странное ощущение спокойствия и даже радости. Все и вправду нормально. Жара спадет – завтра, или послезавтра. Её переведут на нормальную работу. А милые соседи, Джим и Джон, прекратят ругаться по любому поводу….. и мириться будут несколько тише. - Полина! – хохотнула Джейн, отрываясь от мечтательного поглощения шоколадного десерта. – Ты где витаешь? Вся вымазалась – пудра, шоколад. Как будто сладостей не ела. - Я ужасна, - Полина попыталась оттереть пальцы салфеткой, но стало только хуже – тонкие волоконца прилипли к подушечкам. – Так, я в туалет. А ты без меня не набирай пирожных - иначе кто-то не влезет в юбку... а если мы планируем идти в стрип-бар, то юбка – это единственное, что может быть на тебе из одежды завтра утром! Туалет в этой кондитерской был расположен как-то странно. Пришлось петлять коридорами, пока она, наконец, не вышла к заветной дверце. Которая оказалась мужским туалетом. «Видимо, я где-то не там свернула. Что за лабиринт! Назад не пойду – терпеть это унижение еще раз… Хотя, с другой стороны, я же в кабинки заходить не буду, а просто воспользуюсь раковиной… А вдруг там писсуары?» - эти мысли паническим роем проносились в голове у девушки. Она юркнула в туалет – и с облегчением выдохнула: никого. Быстро-быстро к раковине - отмывать заляпанные шоколадом руки и стряхивать сахар с футболки. Неожиданно хлопнула дверца кабинки, и к рукомойнику подошел… кто бы мог подумать, недавний учтивый байкер. Несколько мгновений он молча мыл руки, чуть косясь на невозмутимую Полину, которая приводила себя в порядок. Она заметила его взгляд и широко улыбнулась. И он тут же улыбнулся ей в ответ. Улыбка у него была несколько рассеянная и усталая, словно он не спал больше суток. - Здравствуйте. - Здравствуйте. Снова улыбчивое молчание. - Как-то неловко, но хочется спросить… Неужели в женский туалет такая большая очередь? - Я потерялась. Пришлось использовать то, что было. Проходить второй раз по залу в таком виде – это как-то… неловко, - ей удалось почти точно скопировать его интонацию. - Не так уж сильно вы и испачкались. Эти пончики… с ними так всегда. Хорошо, что вы не заказали карамельные – иначе бы руки вам не отмыть никогда. А одежду проще было бы выбросить. - Да вы специалист! Любите сладкое? - Есть немного. - Если мы встретимся в третий раз, то, пожалуй, надо будет познакомиться, - произнесла она, стягивая непослушные волосы в хвост. – Доброго вечера. - И вам.