Мы живем дальше

Вдох-выдох. – Может, я смогу еще повернуть назад? – прошептала я. Дмитрий положил свои руки мне на спину и покачал головой. – Ты уже решила. И сзади только я, так что ничего не выйдет. Мы стояли на крыльце временного дома родителей, который Эйб, кажется, уже купил. Дмитрий стоял сзади меня, чтобы я не передумала и не сбежала от разговора с матерью. Ради этого он меня даже провел до их крыльца и теперь пытался уговорить меня постучать в дверь, так как звонка у них не было. – Давай, постучи. Ничего страшного не будет, – посоветовал мне мой муж, который по идее должен защищать меня от нападок и нервных срывов. – Еще мужем называешься, – пробубнила я себе под нос. Дмитрий, вскинув одну бровь, посмотрел на меня. – Да-да, я сказала именно «называешься», потому что не выполняешь своих обязанностей. Дмитрий ничего не ответил, только подтолкнул меня к двери. Я уже хотела постучать в нее, как дверь открыл мне Эйб. Я так и застыла с кулаком в воздухе. – Мне казалось, что ты будешь пытаться меня бить только после того, как зайдешь. Видимо я тебя недооценил. – Я хотела просто постучать в дверь, но и до этого тоже недалеко. И вообще, ты здороваться умеешь? Всегда начинаешь с каких-то фраз, но только не с «здравствуйте». Эйб решил не реагировать на мое замечание и обратился к Дмитрию. – Ты с нами? – с улыбкой спросил он. Мой муж–предатель ответил: – Я ее просто проводил, – ответил он и посмотрел на меня. – Ну, все, я покидаю тебя, – Дмитрий замешкался, а потом к моему удивлению поцеловал меня в щеку и подтолкнул в спину, чтобы я направилась в дом. Это было так неожиданно, что я поддалась и зашла в дом. Дмитрий никогда не целовал меня прилюдно. Обнимал, держал за руку, но никогда не целовал. Не знаю, что его сподвигло на такое решение. Может, то, что мне предстоит самый трудный разговор за всю мою жизнь, и он так меня поощрял? Наверное. Я зашла в дом и направилась в гостиную. Дмитрий, всегда шутя, ругал меня за бардак, который я оставляю после себя в гостиной, но у Эйба был художественный беспорядок. – Ты убирать не пробовал? – спросила я у него и отодвинула несколько бумаг, чтобы расчистить стол. – Если я уберусь, то не смогу найти то, что мне нужно. Так что не трогай и иди дальше. Я уже хотела выйти из гостиной, как остановилась и повернулась к Эйбу, скрестив руки на груди. – Где мама? Я пришла сюда для серьезного разговора. – Джанин со стражами, и, когда она придет, я не знаю. Давай высказывай, что ты хочешь? Такой вопрос в лоб, застал меня врасплох. Я хотела все ему высказать, но, когда от меня этого ожидают, то у меня опадает желание. – Лучше ты расскажи, как все было, а потом я буду нападать на тебя, – сказала я и уселась на кресло, чтобы выслушать его историю. – Никакой истории нет, – сказал Эйб и сел напротив меня, водя пальцами по подбородку, как будто я должна ему рассказать личную историю. Я удивленно посмотрела на него. Не может быть, что можно забеременеть без истории. Какая-то, но должна же быть. – Ты ее напоил? – начала предлагать я свои варианты. – Или у вас что... любовь? Вспоминаете себя молодых, да? Последовало молчание. Эйб с интересом смотрел на меня, наверное, думая, какие варианты я еще предложу. Меня это разозлило. – Да что это такое? Я пришла разобраться, может даже как-то понять вас обоих, но ты просто сидишь и молчишь, как будто это я должна оправдываться перед тобой. – А я должен оправдываться перед тобой? – ответил вопросом на вопрос Эйб. – Ты пришла, чтобы выговориться, задать вопросы, на которые сама прекрасно знаешь ответы. Я даю тебе возможность. Эйб сделал жест, чтобы я продолжала. Мои глаза удивленно посмотрели на спокойного отца. И кого бы это не взбесило? Я резко встала с кресла. Мне захотелось что-то уронить, разбить, но я ограничилась речью. – Ты в своем уме? Я пришла сюда, чтобы понять эту ненормальную ситуацию. – Это нормальная ситуация, – перебил меня Эйб. – Нет, это ненормальная ситуация, когда женщина беременеет во второй раз от мужчины, который уже бросил ее в такой же ситуации. Это неправильно и ненормально. Нет достоверности, что ты еще раз так не сделаешь. И что вам меня мало? Мне двадцать лет, когда родится ребенок, мне будет двадцать один. Это разница ужасная, а вам вообще уже поздно становиться родителями, даже во второй раз. Эйб спокойно встал с кресла. Меня опять взбесило его спокойствие. – И что ты хочешь, чтобы я сделал? Уговорил Джанин на аборт, но это ведь детоубийство, которого она не хочет. Если бы ей было все равно, то тебя бы не было. – Я хочу достоверности, что вы не оставите ребенка, кем бы он ни был, в Академии, и дальше поедете разъезжать по миру. Эйб покачал головой, вероятно, каким-то своим мыслям. – Но ты пойми, что разъезжать по делам с ним тоже неправильно. Я в шоке посмотрела на своего биологического отца. С одной стороны, я была согласна с ним, особенно учитывая по каким делам ездит Эйб, но с другой стороны, это же ребенок, которого нужно растить. – Но и бросать я его не буду. – Я тебя не понимаю, как ты будешь совмещать это? Бросать, но не бросать? Можно делать только одно. Так можно уехать на десять лет. Потом вернуться и сказать, что ты не бросал потому, что ты вернулся. Это бред какой-то. – Роза, ты этого не понимаешь. А объяснять это я сейчас не собираюсь, как и обсуждать эту тему. – Я пришла сюда, чтобы все выяснить и понять эту ситуацию. – Что я могу тебе рассказать, Роза. Ты сама все прекрасно знаешь, только ты об этом не думала, так зачем мне говорить тебе уже известные вещи? Мы с Эйбом стояли друг против друга, так и не шагнув, даже на пять сантиметров. Я не хотела думать об непонятных отношениях родителей, хотя сама могла додуматься до правильного развития их отношений, но я хотела услышать ответ и удивиться. – Ты не можешь мне просто сказать? – повысив голос, спросила я. – Просто скажи, что вы планируете с этим делать, как справлять и ближайшее будущее вашего ребенка. Я уже хотела что-нибудь кинуть в стену, развернуться и уйти, но дверь в дом открылась и зашла мама. Она оглядела нас и сделала вывод: – Вы ни к чему не пришли, и ты, Роза, сейчас хочешь что-нибудь разбить. Я посмотрела на свою мать. В первый раз я детально могла осмотреть ее после того, как узнала о ее положении. Живота, как у Сони не было видно. Может, это из-за формы стража или из-за маленького срока. Я не знаю, но ничего не выдавало, что она беременна. – Да, сейчас у меня есть огромное желание разбить ту вазу, – указала я на голубую с узорами вазу, которая стояла на столе. – Эта из Греции. Ее не надо. Лучше вот ту, – посоветовал мне Эйб, указывая на дешевую вазу. Мама поняла, что сейчас я разобью все вазы в доме, и поспешила меня куда-нибудь увести. Она повела меня в коридор и остановилась около какой-то двери. У нас с Дмитрием там была кладовка. – Послушай, Роза, не надо тут бить все, что попадается у тебя под рукой. Это ни к чему. Мама говорила быстро, но четко, чтобы я поняла. Ее руки не отпускали мои запястья, таким образом удерживая меня. – Ты понимаешь, что все повторяется. Все будет так же, как со мной. Вы перессоритесь, бросите ребенка, обидитесь и будете заниматься каждой своей работой. Мама покачала головой. – Нет. Мы оба выросли и уже каждый побыл в этой ситуации. Роза, мы знаем, что делаем. Сейчас мы по большей части будем тут, во дворе; потом я рожу, и может, месяц побудем тут. Я нервно расхохоталась. – Вы прекрасно расписали свое будущее. А потом-то что? – с вызовом спросила я. – Посмотрим. Сейчас сложно решить сразу все проблемы. Пожалуйста, не горячись и ничего не бей. Мы все решим и скажем тебе, это точно, но только тогда когда, мы сами разберемся. Мама отпустила меня, и я оперлась о стену и прикрыла глаза. Я ужасно устала. Устала от неопределенности, непонятных ситуаций. – Я, пожалуй, пойду. Если что встретимся, – сказала я, отлепляясь от стенки и идя к выходу. Мама согласно кивнула. – Я как раз видела Дмитрия. Он недалеко с Кристианом куда-то шел. Я кивнула, громко попрощалась с родителями и покинула их дом. Мама указала мне примерное направление, где она встретила Дмитрия, и поспешила туда. Кристиан с Дмитрием и Мариной шли от домов стражей. Я окликнула их и быстрее пошла к ним на встречу. Озера остановился, чтобы посмотреть на меня. На его лице уже появилась улыбка. Первый его вопрос будет: «Хэзевей, все тарелки разбила или некоторые пощадила?». Мне было все равно на то, что Дмитрий сейчас дежурит и он должен быть сосредоточен на безопасности своего мороя, поэтому я подошла к нему и обняла. Муж не ожидал такого натиска, но обнял меня в ответ. – Я устала с ними разговаривать, – пожаловалась я ему, утыкаясь носом в пыльник. – Ты с ними говорила недолго, – сказал Кристиан. – Озера, ты не мог бы отойти и не слушать наш разговор? – угрожающе попросила я его, на что он что-то пробубнил. Кажется, он жаловался, что у него отбираю стража, но все же Кристиан отошел. Дмитрий погладил меня по волосам и сильнее обнял меня. – Что ты выяснила? – спросил он меня, чуть-чуть наматывая мои короткие волосы на свой палец. – Можно сказать, ничего. Ничего конкретного. Мама сказала, что они сами должны разобраться с этим, а потом окончательный вариант скажут мне. Дмитрий взял мой подбородок и поднял мою голову, чтобы я смотрела непосредственного на него, и только на него. Его губы были в той самой полуулыбке, которую так сильно люблю, а глаза не выражали никаких отрицательных эмоций, которые редко проявляются у него. – Это к лучшему. Тебе придется только подождать, и все. – Но я не люблю ждать, Дмитрий. Я хочу участвовать в их решениях, а не принимать их. Дмитрий покачал головой. – Они сами решают, так как это их ситуация, конечно, она касается и тебя, но в первую очередь они должны все выяснить, а не ты. У нас и своих проблем хватает. Я нахмурилась. Сейчас мне хотелось поспорить с ним, что это только проблема моих родителей, но последнее предложение заставило меня задать другой вопрос: – Что случилось? Я чуть-чуть отодвинулась, чтобы лучше видеть лицо моего мужа, которое теперь было задумчивым и серьезным. Из моей головы сразу вылетели вопросы про родителей и беременность, так как по лицу Дмитрия было понятно. Что случилось что-то серьезное. – Мы завтра отправляемся освобождать королевскую семью. Все идет кувырком. Стригои опять взялись за королевские семьи, хотя это было всегда, но они никогда не брали их в заложники. Ганс сказал, что информации мало, но в тоже время мы не можем оставить их. Так что мы, можно сказать, неподготовленные едем освобождать семью Тарус.