Believe in yourself

Дверь была не заперта, значит, он дома. Джули пропустила пса вперед себя и зашла за следом, не забыв закрыть дверь. По всей квартире раздавался воодушевлённый крик футбольного комментатора. - Я дома, – хрипло оповестила девушка. Сейчас она не была похожа на ту уверенную в себе «просто Джули», что так поразила судей на конкурсе. Тот испуг в глазах, который Билл видел в ее глазах пару минут на крыльце здания, сейчас вновь вернулся. Дрожащими руками девушка сняла куртку и повесила ее на вешалку. - И где ты была? – раздался бас из гостиной. Шаркая ногами, к ней кто-то приближался. - Я… я гуляла с собакой, – как можно непринужденнее ответила Джулиет. Перед ней возникла мужская фигура: средний рост, маленькие крысиные глазки смотрят со злобой и пренебрежением, коренастый, а ладони, больше напоминающие медвежьи лапы, сжаты в кулаки. В душе девушки затаился страх, она зажмурилась, вжимаясь в стену, но то, чего она боялась, так и не произошло. - Почему так долго? – голос смягчился. - Алан, я просто засиделась в парке, да и Доми не хотелось домой, – соврала испанка, смотря прямо в водянистые глаза. Услышав свою кличку, собака прибежала обратно в коридор, она, виляя хвостом, подскочила к хозяйке и начала лизать ей ладони. - Пошла отсюда, шавка! – грубо прикрикнул на животное мужчина и обратился к девушке, погрозив ее пальцем: - Ты знаешь, что будет, если… – Алан не успел договорить, Джули его перебила: - Знаю, не надо об этом, – тихо попросила она, прикусив нижнюю губу и пытаясь как можно мягче оттолкнуть от себя собаку – когда Джули гладила Доми по макушке, ее пальцы до сих пор нащупывали ранку от пластмассового светильника, которым Алан запустил в собаку однажды вечером, это отдавалось болью в груди; ладно она, но зачем же трогать беззащитного пса... Ее тошнило от этого {censored}, но Джули не могла ничего поделать. Все слишком сложно. Тем временем, рука мужчины легла Джулиет на талию, притягивая девушку к себе. - И, конечно же, ты знаешь, чего я хочу сейчас… – прошептал Алан, неприятно шлепнув испанку по попе. Далее его грубые руки полезли ей под майку. Джулиет закрыла глаза и представила, что она где-то далеко, где-то не здесь, она давила в себе отвращение к его прикосновениям, даже старалась отвечать на грубые ласки. До крови кусала губы, а ее сознание почему-то рисовало ей кареглазого блондина, который был так любезен с ней сегодня утром, тем самым немного успокаивая сжавшиеся в узел желудок, ослабляя волны ненависти. Вовсе и нет никакой гордости или самоуверенности, всегда была слабой и останется такой. Все, что видят остальные – актерская игра; не самая лучшая, даже перед судьями показала свою слабость, не смогла совладать с собой, но практики уже много, хоть на роль в кино пробуйся. В такие моменты, когда похотливый мужлан лезет ей в трусики, Джули ещё больше чувствует себя слабой и ничтожной, а ведь она сама привела себя к такой жизни. Повелась, наивно пошла на поводу детской мечты. Дура, думала в Берлине возможности, не то, что в её захолустном испанском городке, а оказалось здесь её ждало еще худшее будущие. Но все исправится, обязательно исправится! Она уже прошла во второй тур, и они сказали, что она талантлива, сказали то, что она хотела услышать всю свою недолгую жизнь, полную боли и унижений. Главное, чтобы Алан не узнал ничего, хотя бы до третьего тура или всё пропало: он изобьет её и выкинет на улицу, такое уже было, но Джулиет удалось выпросить прощения. Он с рыком кончил, отвернулся на другой край кровати и уснул. Джули подобрала с пола одежду и направилась в свою комнату. В свою «клетку», далеко не золотую. Пожелтевшие от старости обои, деревянное окно с облезшей белой краской, которое уже давно не открывалось, кровать, стол и шкаф, эту комнату можно было сравнить разве что с тюремной камерой, таковой она и являлась для Джули. Наивной и такой слабой Джули.

***

Двери черной ауди открылись и из неё нерасторопно вылез сам Билл Каулитц, захватив из багажника огромный пакет с собачим кормом. Он кивнул брату в знак того, что тот может ехать, припарковать машину в гараже. Мысли в голове спутаны, казалось, он одновременно думал обо всем: о том, как устал, о том, сильно ли хотят собаки есть и о том, зачем побежал за той девушкой. Вдруг пришло резкое осознание того, что имени её он так и не запомнил, но вот ее голос забыть было невозможно, и те чувства, что она вкладывала в пение, и побег, совершенный на эмоциях. Он открыл дверь, повернув ключом два раза вправо, навстречу уже спешили все его питомцы, все четыре собаки, которые радостно лаяли и прыгали вокруг него, стремясь облизать лицо и руки. - Проголодались, мои хорошие, – Билл нагнулся и потрепал Скотти за ухом. Стянув по пути ботинки, Билл направился на кухню, четвероногие друзья плелись за ним следом. Он только-только накормил собак и удобно устроился на кожаный диван в гостиной, как двери дома открылись, и зашел Том, что-то бубня под нос о женщинах за рулём. Он тоже снял ботинки и направился к дивану. Плюхнувшись рядом с братом, Том спросил: - Думаешь о той стриптизерше? - Частично, – коротко ответил Билл. - Поясни. - Я скорее думаю, зачем я побежал, чем о ней. - Звучит эгоистично. - Но я же не могу думать о каждом конкурсанте, - раздраженно заметил Билл. На этом диалог закончился и уставшие близнецы «расползлись» по комнатам. Несмотря на то, что оба Каулитца привыкли ложиться спать поздно, в этот раз они нарушили свои привычки и легли спать в полдесятого – слишком измотанным оказался этот день. Во сне Билл видел Джули, не потому что влюбился или прочий бред из женских романов, а потому, что это – самый яркий момент за прошедший день. Там, во сне они вместе сидят в парке, и она поет какую-то грустную песню на испанском, а на последнем куплете, Джули резко подрывается с места и бежит. Надо же, даже во снах она сбегает.