Перси Джексон и "неприятная история"

Я бродил по берегу Лонг-Айленда, пытаясь разглядеть от нечего делать на другом конце пролива Лагерь полукровок. Я скучал по нему и со страхом (что, в общем странно, после всех моих приключений) гадал, что же случится этим летом. Отправление для меня назначалось лишь через двое суток, что казалось для меня просто вечностью. На глаза мне попался указатель, смотрящий острием стрелки влево, который сообщал "пляж Лонг-Айленда". До него было идти всего полмили, поэтому я, с полминуты раздумывая, спустился туда. Несмотря на довольно жаркое начало лета для Нью-Йорка, на пляже было пустынно. То есть, я хочу сказать, что на нем были люди, но их число было скудно. В самом отдалении, возле парапета, сидела молодая пара, игравшая в карты, которой явно не было никакого дела до окружающего их сейчас мира, а возле лижущих берег волн, валялся старичок, под звуки радио читавший книгу. Несмотря на то что глаза его были закрыты солнечными очками, его лицо показалось мне смутно знакомым, но забивать себе этим голову я не стал. В отдалении, на выбеленной вышке, дежурил спасатель. Когда я выходил из дома, то будто знал, что придется спускаться к морю, поэтому одел плавательные шорты. По расцветке они были похожи на рубашку моего отца, когда я впервые встретил его на Олимпе. Я ступил в океан по щиколотку, ощутив прилив сил, бодрости и почувствовал, как все проблемы, какими бы маленькими они не были, уходят далеко-далеко и подумал, что больше они не вернутся. Я оглянулся назад. Парочка все также играла в карты, не обращая ни на кого внимания, а вот старичок, казалось, исподлобья наблюдал за мной. Я пригляделся. Снова и снова. Наконец я смог воспроизвести в голове этот образ... Di imortalies! Это был Зевс! Да-да, верховный бог, мой кровный дядюшка собственной персоной валялся на пляже. И это показалось мне очень странным. Очень-очень. Я не мог больше терпеть, поэтому с разбегу нырнул в океан. Я промокал, но дышать мог свободно. Сев на песочное дно, я попытался заговорить с отцом. Но у меня не получалось. Снова. Вдруг вдалеке колыхнулась вода. Нечто человеческой формы приближалось ко мне. И по мере его приближения, я все больше не мог поверить своим глазам. Это был... мой отец! Посейдон! Я просто не могу описать своей радости, когда увидел добродушно улыбающееся мне лицо отца, который говорил когда-то, что жалеет о моем рождении. Два бога из большой тройки находились сейчас практически рядом. Не хватает только Аида. Тьфу, как бы не накаркать. Терпеть его не могу. Конечно, не следует говорить так о родственнике и о боге мертвых, что главней, иначе тебе припомнится это, когда там, в преисподне, тебя будут распределять. "Добрый дядюшка" запросто может отправить тебя на Поля асфоделей или наказаний вместо Элизиума, даже если ты, как герой, его заслуживаешь. Но не об этом сейчас. "Как жизнь, Перси?" - услышал я у себя в мозгу голос отца. Я поднапрягся, пытаясь передать ему ответ. "Хорошо. Зачем ты приплыл?" - радость сменилась обидой, потому как с зимы отец не мог мне ответить. Не иначе, как ему что-то нужно. "Ну, Перси, зачем ты так? Я не видел тебя давно, а ведь должен приглядывать за тобой и за Тайсоном. Где он, кстати?" Все понятно. Он за братишку беспокоится. О нем я тоже ничего не слышал. Он ушел прошлым летом, не пробыв в Лагере и полсмены. И целый год я ничего о нем не знал. Мне стало стыдно, что я даже не вспомнил о нем. Все, кроме последнего, я передал Посейдону. "Он разговаривал со мной два месяца назад", - сообщил он, и мне снова стало обидно, что со мной он не связывался.