«Капитолию выгодно, чтобы мы были разброшены»

Время летело для нее незаметно. Каждый новый день, приходя, не приносил ничего нового. Завтрак-чтение-прогулка-игра на фортепьяно-обед-чтение-ужин-сон - и так прошло все лето и вся осень. Началась зима. В воздухе пахло морозом и свежестью, а под ногами приятно скрипел снег. Она любила зиму, тем более сейчас, когда это время года как нельзя точно соответствовало ее внутреннему состоянию: Мадж стала бледной и молчаливой копией себя прежней. Она закрылась от людей, практически перестала общаться с кем бы то ни было, стала больше времени проводить в библиотеке, глотая книги одну за другой. Китнисс и Пит уехали на тур победителей, и теперь Мадж видела подругу только по телевизору. Девушка сдержала обещание, данное самой себе около полугода назад: она больше не думала о Гейле Хоторне, ни словом, ни поступком не давая никому даже повода подумать о том, что он ей небезразличен. Когда ей приходилось сталкиваться с ним на главной площади, Мадж ограничивалась лишь коротким кивком. Девушка даже отчасти радовалась тому, что совсем недавно парень стал пригоден для работы шахтера и теперь пропадал целыми сутками под землей, стараясь заработать как можно больше денег для своей семьи: теперь она видела его еще реже. Наверное, это к лучшему. На душе было пусто и тоскливо, но девушка натягивала улыбку до ушей каждый раз, как только домой приходил отец или когда их навещала мать: она никогда не посмела бы рассказать им о том, как ей паршиво на самом деле. В конце концов, думала Мадж, у них и без неё проблем по горло. И снова касалась пальцами клавиш, - правда, с того дня девушка играла строго по нотам. Не сумела исправить ситуацию и Китнисс, вернувшаяся из тура. Да, они стали больше видеться, больше общаться, и с Китнисс Мадж на некоторое время забывала о грусти и, впервые за долгое время, начинала искренне улыбаться, но... чего-то не хватало. Однажды подруга как-то предложила сходить в лес. Сперва Мадж испугалась, но потом поняла, что если откажется – будет чувствовать себя полнейшей дурой. За оградой 12 дистрикта было, вопреки всем страхам девушки, спокойно и тихо. Ей нравилась та тишина и белоснежный, не тронутый шахтерской сажей снег, нравилось ощущение свободы: будто бы она могла пойти куда угодно, и никто ее не найдет, будто бы всего какие-то несколько километров отделяют ее от новой жизни. Китнисс начала учить ее стрелять из лука. У Мадж получалось не очень хорошо, но зато это как-то разнообразило ее жизнь, отвлекая от мрачных мыслей и воспоминаний - в частности, о Гейле. Она тоже не бросила своих слов на ветер и потихоньку начала учить Китнисс игре на фортепьяно. У подруги тоже получалось довольно плохо, но девушка утешала ее тем, что у всех новичков сначала ничего не выходит. На удивление, Мадж оказалась хорошим учителем: терпеливой и в меру строгой, и вскоре Китнисс смогла наигрывать элементарные композиции. Хотя все-таки она чаще просила Мадж сыграть что-нибудь самой, а та всегда была рада поиграть для подруги. Так прошел весь декабрь, а после уже пошла новость о свадьбе Пита и Китнисс. Мадж ничему не удивилась: она прекрасно понимала всю опасность их положения и порадовалась, что они смогли найти такой вполне безобидный способ успокоить власти Капитолия. Правда, все было не так радужно, как то казалось Мадж. В один прекрасный день к ее дому подъехала какая-то машина. Девушка быстро поняла, что та из столицы, поскольку техники такого высокого класса в двенадцатом просто не было. Какие-то незнакомцы прошли в кабинет ее отца, а она снова была вынуждена прятаться у себя в комнате и молиться, чтобы Джонатан пережил этот разговор. После, правда, оказалось, что все ее страхи касательно отца были напрасны: Капитолий всего лишь прислал им нового главу миротворцев с новым штабом. Мадж было жаль, что прошлых уже отослали куда-то, поскольку многих из них она хорошо знала и довольно неплохо с ними общалась. Взять Дария, например: он всегда поднимал ей настроение только одним своим видом, никогда не докладывал ее отцу о чем-то, если она его об этом просила, - словом, за все эти годы Дарий стал ей вполне неплохим другом. А теперь его увезли. От одной только мысли об этом по спине шел неприятный холодок, но девушка убеждала себя, что все лучше, нежели расстрел ее семьи, поэтому при новых миротворцах всегда вела себя крайне тихо, стараясь не попадаться им на глаза. Особенно возмутил ее факт установки столба наказаний, хотя она и знала, что ее отец такого распоряжения не давал. Девушка как-то высказала ему все, что думает об этой идее, на что Джонатан предельно честно объяснил дочери, что они теперь здесь вообще на птичьих правах, и все решения принимает Тред, а мэр - лишь официальный представитель властей, больше не обладающий никакими властными полномочиями и способный только изъявлять волю Капитолия. Теперь её отец и она были только для виду, словно живые игрушки, за чьи ниточки дергал Капитолий. Но и это было еще не последним для нее потрясением. Как-то воскресным утром она отправилась на Главную Площадь – просто прогуляться, размять ноги, поскольку последние несколько дней безвылазно просидела в библиотеке. Но стоило ей только увидеть огромную толпу людей, которые стояли около столба наказаний, как кровь отлила от лица, а руки предательски задрожали. Хотя она еще не видела привязанную к столбу жертву, где-то глубоко в душе она знала, на кого все собрались посмотреть. Протискиваясь сквозь толпу зевак, она молилась всем богам, лишь бы ее страхи оказались беспочвенными, лишь бы интуиция обманула ее; вот только сегодня боги ее не услышали. Привязанный к столбу, с огромными кровоточащами ранами на спине, потерявший сознание, он походил на труп из ее кошмара, нежели на живого человека. Не сдержавшись, Мадж вскрикнула, когда Тред снова ударил Гейла по спине, уже давно напоминавшую кровавую кашу. Нет. Нет. Нет. Только не он. Ну пожалуйста. В глазах потемнело, ноги стали подкашиваться и, если бы не толпа людей, которые обступили ее со всех сторон, она наверняка потеряла бы равновесие и повалилась бы в снег. Но это сейчас волновало ее меньше всего. Гейл. Он был там. Его избивали. Невооруженным глазом было видно, что еще немого, и парень уже никогда не откроет глаза. Она не могла на это смотреть, потому что было слишком больно, слишком страшно. Мадж как будто на себе чувствовала каждый удар плети, и девушка сейчас отдала бы все на свете, лишь бы оказаться там вместо него. Если бы не вмешательство Китнисс, а после и Пита с Хеймитчем, то неизвестно, чем бы все это вообще закончилось. Мадж, не дыша, смотрела за тем, как Гейла отвязывают от столба и уносят в сторону деревни победителей. И она больше не могла стоять сложа руки. Проталкиваясь сквозь толпу, пропуская мимо ушей возмущенные крики людей, на ноги которых она наступила, девушка спешила домой. Ей завладело лишь одно желание – желание помочь. И ее не могла остановить ни разбушевавшаяся метель, ни вопросы матери. Поплотнее укутавшись в шерстяное пальто и как следует упаковав все необходимое в картонную коробку, чтобы ничего не разбить, она выбежала на улицу и направилась в сторону деревни победителей. Снег больно колол лицо, забивался в варежки и в сапоги, ледяной коркой покрыл распустившиеся из-за сильного ветра волосы, но она не сбавила шаг, ведь каждая минута, да что там минута, секунда! могла стоить ему жизни. На ее звонок долго никто не открывал дверь, но Мадж даже не замечала холода и дрожала скорее от страха. Страха больше никогда не увидеть его, не услышать его бархатный с хрипотцой голос, не заглянуть с эти темно-серые глаза... И девушка корила себя за эти мысли, потому что понимала, что он никогда не сможет почувствовать к ней того же, потому что для него она - лишь новая игрушка, возможно, интересная и красивая, но быстро приевшаяся. Мадж ни на секунду не сомневалась в том, что надоела ему так же быстро, как и понравилась. Если вообще понравилась... Но поступить по-другому она не могла, ведь Мадж - до тошноты правильная девочка, которая не бросит в беде близкого человека, пусть он даже и не узнает о ее помощи. Да и ни к чему это. Девушка прекрасно знала, что будь он сейчас в сознании, то ни за что не принял бы от нее никаких лекарств. Ведь это - подачка, а Гейл Хоторн - тот еще гордец. Нет, он бы наверняка ничегошеньки бы не взял, да еще и отругал бы ее в придачу и отослал бы домой. Почему-то от этой мысли Мадж улыбнулась. Она успела узнать его слишком хорошо... Но вот дверь наконец-то открыли. Девушка разглядела в проеме Китнисс и протянула ей картонную коробку, которая уже успела промокнуть, пока она пробиралась сквозь метель. - Для твоего друга, - зачем-то объяснила Мадж. Внутри коробки было полдюжины пузырьков с прозрачной жидкостью - морфлинг. – Это мамины. Она разрешила вам передать. Возьмите, пожалуйста, - она не хотела больше ничего говорить, потому что они могли начать задавать вопросы, а меньше всего на свете она хотела бы кому-то еще и объяснять свой поступок. Поэтому Мадж немедля развернулась и исчезла под вой метели, надеясь, что лекарство все-таки поможет. Он будет жить.

Конец первой части.