А что нам осталось?

Без устали воинством мертвецов заброшенный пляж осаждают волны, Где наши следы – ряд беззубых ртов, и стужи могильной бриз преисполнен. Мы шли на износ, будто целый век, и цели достигли... Но что в итоге? Вновь тучи, как грязный весенний снег, да моря безжизненные чертоги. Мы раньше не верили в час конца, сквозь дрему чертя алгоритмы действий. Иные пытались молить Творца, но небо лишь меркло в немом судействе. Теперь наше прошлое лишь мираж. Как тот самолет под небесным фронтом, Что годы назад заложив вираж, уже не достигнет мглы горизонта. Весна вновь на клочьях календаря, желтушных, как кожа больных циррозом. Пожары, что ядерная заря. И шрамы болят как в разгар морозов... В живых больше нет тех кого я знал. Домой возвращаться, увы, нет смысла. Нас там ожидает лишь прах зеркал, как дуло, кромешная бездна мыслей. И память – заряженный револьвер. Вот-вот разорвет изнутри подобно Корням исполинов, взрезавших твердь под вопль урагана – глухой, утробный. А радужки наших усталых глаз, что парой галактик казались прежде, Теперь цвета неба над пеплом трасс и выцветшей в долгом пути одежды. Встречали прохожих в иные дни. Им нынче в диковинку человечность, У них вместо душ чернота и гниль, как в мертвых деревьях в сырую вечность. Сочувствие нынче на вес тепла и света, заблудшего в дебрях неба. Лишь ты веришь каждому и без зла взираешь на жадных до корки хлеба. Ты слышишь упреки: “Ведь доброта ведет только к свернутой шеи хрусту”. Но в праве ли я рассуждать, когда в душе у меня, как в обойме, пусто?.. Ночами мне снится свет солнца, да как белый песок согревает спину. Я слышал, похожие сны всегда ведут к окончанью земной рутины. Отчаянье черной морской волной как лодку разбитую топит сердце, Из раны предательски брызжет гной, и я не могу у костра согреться... В который раз пропасть небес как ртуть. Поля превратились в земли ожоги. К полудню мы снова продолжим путь. А что нам осталось? Лишь тлен дороги...