Жди меня, и я вернусь

Выздоравливал Ичимару долго и тяжело. Причем эта тяжесть в основном обрушивалась на окружающих. В конце концов из окружающих осталась только Рукия. - Вас и так мало кто навещает, капитан Ичимару, - сказала она ему однажды, - а вы своим ехидством даже Киру-куна и Мацумото-сан довели. - Видишь, как я стараюсь, чтобы остаться с тобой наедине, принцесса. - Он привычно улыбается, но Рукия видит, что ему больно. Наверное, ей уже впору книгу писать "Руководство по улыбкам Ичимару Гина. Как не попасть впросак". Она вспыхивает - то ли от гнева, то ли от смущения. - Если вы не перестанете так себя вести, я пожалуюсь капитану Унохане! Несносный Ичимару мгновенно замолкает. Унохана Рецу - наверное, единственный человек, которым можно напугать кого угодно. - Я хочу хурмы, - он капризно отворачивается, когда Рукия пытается накормить его кашей. - Сейчас не сезон для хурмы, - терпеливо объясняет она, хотя ей очень хочется швырнуть миску с кашей на пол. А еще лучше - кое-кому в голову. - В кои-то веки я герой, а мне даже хурму не дают. Он, между прочим, обещал. - последние слова Ичимару произносит уже засыпая. Рукия вздыхает и ставит миску на столик у кровати. Спящим Ичимару нравится ей гораздо больше - черты лица разглаживаются, он кажется почти беззащитным. Вот только иногда это безмятежное лицо искажается гримасой боли. Рукия осторожно присаживается на краешек кровати и отводит с лица спящего прядь волос, осторожно гладит по щеке. Почему она здесь, с ним? Почему так привязалась к этому невыносимому человеку? Так же осторожно Рукия встает. Не может быть, чтобы во всем Сейретее не нашлось даже мешочка сушеной хурмы... Когда Ичимару разрешили вставать, в Сейретей уже пришло лето. Опираясь на ее плечо, он стоял на веранде бараков четвертого отряда. Жмурясь от яркого солнца, Рукия наслаждалась сразу всем - теплом, его тяжестью на своем плече, собственным тайным счастьем. - Копируешь великого меня, принцесса? - ехидный тягучий голос бесцеремонно разрушает хрупкую иллюзию идиллии. - Чтоб вас, капитан Ичимару! - Но ей все равно слишком хорошо, так что ругательство выходит ленивым. - Дайте мне порадоваться солнцу, я его почти не вижу. - Ты же и так его не видишь, принцесса. Ты глаза закрыла, - насмешка в его голосе слишком явственна, чтобы Рукия могла ее проигнорировать. - Вы всегда с закрытыми глазами ходите. Это же не значит, что вы ничего не видите, - парирует она. - А принцесса и с открытыми слепа как крот, - насмешка? Намек? - Что вы хотите этим сказать? - она смотрит на него снизу вверх, и он кажется ей сейчас удивительно красивым. - Я всегда имею в виду именно то, что и сказал. И почему только все ищут в моих словах двойной смысл? Рукия некоторое время молчит, искоса поглядывает на него. - Вы в порядке? Может быть, уже пойдем в палату? Он отрицательно качает головой. - Давай постоим еще немного. Мне с тобой так спокойно. Попытки унять судорожно забившееся сердце ни к чему не приводят. - Кстати, а как великий и ужасный Кучики Бьякуя-сама относится к тому, что ты ухаживаешь за мной? - Не ваше дело, - Рукия мгновенно вспыхивает. - То есть он не одобряет? - Ичимару возится, поудобнее устраивая голову у нее на коленях. - Брат считает, что мне стоит больше времени уделять делам отряда, - осторожно подбирая слова, отвечает девушка. - Что ж, можешь ему сказать, что ты именно этим и занимаешься, - он протягивает ей бумагу, которую вытащил из рукава, как фокусник - кролика из шляпы. - Что это? - Она берет бумагу осторожно, как змею. - Приказ о назначении Кучики Рукии лейтенантом третьего отряда Готэй 13, - теперь его улыбка говорит ей "какой я молодец, так здорово все придумал". - Брат ни за что не согласится! - Если его попросит лично главнокомандующий, у него не останется другого выбора, - Ичимару выглядит донельзя довольным собой. - И перестань, пожалуйста, каждый раз подпрыгивать. Мне, знаешь ли, лежать неудобно. Рукия легко опускает ладонь на его голову и осторожно перебирает пальцами волосы. - Отдыхайте, капитан.