Нить, что связывает наши сердца, никогда не порвется

      Который раз я смотрю на часы и осознаю, что она страшно опаздывает? Который раз я перечитываю предновогодние афиши, который пересчитываю разноцветных лампочки, украшающие череду магазинчиков на центральной улице? Кажется, я уже давно сбился со счету. Ноги, обутые в кросовки, страшно замерзли, да и руки, в прочем, тоже. Я бы зашел в ближайшее кофе, чтобы погреться, но тогда мы точно разминемся. У нее же нет мобильного…       Поэтому и мерзну. Злюсь, но жду!       Даже интересно, где же она, мисс пунктуальность, так долго пропадает? Главное, чтобы не заблудилась.       От нечего делать, облокачиваюсь на фонарный столб и глупо пялюсь в небо. Оно уже достаточно синее, чтобы выгодно оттенять ночные огни. Звезд нет, зато луна особенно выделяется своей желтизной. Нет, пожалуй, я все же не романтик. Не представляю, что же такого особенного можно разглядеть в том, что видим каждый день, к чему привыкли настолько, что перестали замечать. Небо, оно везде небо.       Мимо мелькают прохожие, такие же замерзшие и озябшие. Все спешат по домам, и лишь я стою и жду ее, чтобы на какие-то пятнадцать минут зайти в магазин, поругаться, поссориться, так ничего и не выбрать, а потом пойти домой, в одно и то же место, но разными путями, потому что мы оба горды, чтобы признать свои ошибки…       Время близиться к семи. Людей становиться все больше, и мне приходиться напрягать зрение, чтобы разглядеть среди них маленькую девушку с растрепанными волосами. Совсем скоро я перестану чувствовать пальцы. К вечеру становиться еще прохладней. А я все жду. Жду и не могу найти достойной причины, почему еще не ушел. Просто знаю, что она точно придет.       Подпирая фонарь, за этот час, ставший мне почти родным, я решил, что убью Кучики при первой же возможности. Плевать я хотел на все ее причины, но опаздывать, когда погода на улице уже давно ушла в минус – это сверхнаглости. В следующий раз, она пойдет за подарками одна. Да и вообще, зачем я только согласился…       - Ичиго! – из толпы раздается немного грубоватый, но очень родной голос.       Рукия не спеша описывает круг, и подходит ко мне, совершенно не скрывая своего счастья, в то время, как к моему лицу приливает кровь от преизбытка злости в организме. Однако, я, не успеваю сказать и слова, как она протягивает мне небольшой сверток.       - Что это? – спрашиваю я, переводя взгляд на девушку.       - Твой подарок, - произносит Рукия.       Я осторожно принимаю его.       - На этот новый год мы не увидимся. Я возвращаюсь в Общество душ уже завтра, так что пообещай, что откроешь его только тогда, когда придет время. Неловко кивнув в ответ, я предлагаю ей зайти в кофе, и осторожно прячу ее подарок в карман.       Сегодня мы не ссорились. Совсем. О чем-то говорили, смеялись, а по пути назад, я взял ее за руку. Рукия вела себя как-то не так, и я чувствовал, что что-то случилось, но так и не решился спросить у нее напрямую. Сейчас, наша дурная привычка держать все в себе, меня жутко раздражала.       Утро пришло быстрее, чем я думал. Погруженный в свои мысли, я так и не уснул этой ночью. Молча, я помог собрать ей вещи, молча дотащил их до Урахары и так же молча мы простились, в который раз. Вот только что-то было не так.       Каждый раз, когда ты стояла вот так, перед проходом в Общество душ, я знал, что мы увидимся снова, что наши пути обязательно пересекутся, а сейчас было слишком одиноко…       Едва за ней закрылись двери, пошел снег. Пушистые снежинки застила путь так, что на расстоянии вытянутой руки уже невозможно было ничего разглядеть. Я всегда любил снег. В отличие от дождя, он приносил в мою душу спокойствие. А еще, снег был похож на одну несносную девчонку. Его невозможно было согреть, но прикоснувшись раз, он медленно таял, оставляя на ладони свой холод. Мне нравилось делиться теплом с ней и знать про эту ее слабость.       На следующий день, улицы Каракуры украсили небольшие сугробы. Город будто ожил и люди стали чуточку счастливей. Даже я, не мог хмуриться, наблюдая за тем, как отец с сестрами строят снежный замок. Где-то в ящике, спрятанный под тетрадями, меня ждал ее подарок.       В доме пахло апельсинами и многочисленными вкусностями, что уже приготовила Юзу. В этом году, мы не пошли в храм и решили встретить новый год в кругу семьи. Глядя на то, как счастливы были мои родные, я, наконец, почувствовал долгожданное умиротворение. Поэтому, про ее сверток я вспомнил только после того, как по телевизору объявили полночь. Недолго думая, я вышел из-за стола. Ноги нехотя несли меня в комнату, будто мое тело уже знало то, что мне еще предстояло узнать.       Сверток лежал там же, где я его оставил. И как я мог про него забыть? На глянцевой праздничной бумаге, в которую был завернут мой подарок, красовались кролики. Внутри была маленькая коробочка, записка и фотография, сделанная еще летом. На ней мы оба улыбались, совершенно не замечая, что нас снимают. Будто ничего вокруг не существует, будто наши сердца никогда не испытывали боли. Просто улыбались, как дети, совсем не видевшие мира…       Руки задрожали. То ли от печали, внезапно овладевшей моей душой, то ли от радости, за то, что под старость лет будет что вспомнить.       Развернув бумажку, я принялся читать:       «Прости меня, Ичиго. Я испугалась и не смогла с тобой попрощаться, оттягивая этот момент так долго… но времени больше не осталось. С этого дня, все выходы из Общества душ будут запечатаны, и лишь несколько шинигами останутся тут, чтобы патрулировать Мир живых. Сегодня, я вернусь в Каракуру в последний раз…       Мы столько раз прощались, и теперь, когда я скажу свое последнее «прощай» у меня не хватит сил, чтобы поверить, что это действительно конец.       Ичиго, я рада, что встретила тебя, рада, что встретила всех вас. Ты стал частью меня, и я никогда не смогу тебя забыть…       Будь сильным, будь храбрым и проживи свою жизнь достойно, чтобы мне не пришлось волноваться за тебя! Вместе с этой фотографией, я оставляю тебе все свое счастье. Сохрани его, Ичиго. Прощай…» Сердце сжалось, замерев, как и все мое существо. В голове все перемешалось, но когда пришло осознание, все произошло само собой.       Вот я вскочил с места, вот открыл окно, откуда сразу же просочился холод, а вот я выпрыгнул из него. Босой, в джинсах и свитере, которые совершенно не греют. Я бежал. Бежал по пустым улицам, не замечая ничего вокруг и не чувствуя холода. Я бежал туда, где еще теплился огонек ее духовной силы, чтобы накричать, чтобы остановить, чтобы просто увидеть в последний раз… Я бежал, но так и не успел.       На фоне синего ночного неба, створки закрылись раз и навсегда, будто занавес опустился в конце неудавшейся пьесы. Я остался один, наедине с собственным бессилием и отчаяньем. Вот и конец, а я так и не успел сказать ей.       Я никогда не был романтиком, но отныне ночной небо стало для меня чем-то особенным. Бездонная синева стала символом конца и начала.       Вернувшись домой и напугав всех родных своим видом, я сразу же лег спать, забыв о том, что мое тело ноет от боли. Я так и не открыл ее подарок. У меня не хватило сил! Открыть его, означало бы конец нашей истории, а в отличие от Рукии, я так и не набрался храбрости сказать последнее «прощай». ***       Задремав на диване, я так и не успел заметить, когда комната поменяла свою обыденную серость, на яркие цвета праздника. Здесь даже елка появилась… И как я все проспать умудрился?       Лениво потянувшись, я вспомнил, про коробочку с подарком. Я недавно нашел ее среди прочих вещей, привезенных из Каракуры. Вот Рукия удивиться, что я до сих пор помню, про эту секретную вещицу, что до сих пор еще не видел. А ведь тогда я почти поверил, что это все. Злился, бегал к Урахаре, чтобы тот открыл проход, а он каждый раз беспомощно пожимал плечами. И вот, когда я совсем потерял надежду, она вернулась сама. Такая же непокорная, растрепанная и вредная… Тогда-то я и понял, что сколько бы мы не расставались навсегда, нить, что связывает наши сердца, никогда не порвется…