Единственная

Шло время. Ощущение нахождения в сериале с каждым днем все больше отступало, и окружающий меня мир перестал казаться картонной декорацией, когда боишься лишний раз опереться спиной на стену, чтобы она случайно не опрокинулась, обнажая за собой «каморку старого Джепетто». Я почти привыкла вставать рано утром под противный писк будильника, больше напоминающий пожарную сигнализацию, и, распахивая шторы, видеть за окном не ухоженные залитые солнцем дорожки домашнего сада, а бесконечную серость. Практически наощупь, плохо соображая, тащиться под прохладный душ и, еще завернутой в полотенце, впархивать в кухню-гостиную, одним легким нажатием кнопки запуская кофемашину, а вторым – через плечо включать пультом телевизор, чтобы тишина не давила на слух, пусть в такую рань там в лучшем случае можно было поймать либо выпуски утренних новостей, либо мультфильмы и сериалы для среднего школьного возраста. Останавливаясь, как правило, на последнем, чтобы не занимать не до конца проснувшийся мозг ситуацией в мире, я подхватывала заготовленную с утра на диване одежду и быстро надевала ее на себя, пока кофеварка, дребезжа и едва не подпрыгивая, готовила мне ароматный бодрящий напиток. После чашки кофе и пары бутербродов с маслом, мой мозг начинал работать хоть как-то, и я, борясь с желанием просто сгрузить посуду в раковину и забыть до возвращения с работы, споласкивала чашку и в темпе убыстренной съемки возвращалась в спальню приводить себя в порядок. И снова по сигналу, но на этот раз телефонному, который возвещал о подъехавшем авто, захватив в прихожей сумочку и ключи, выскакивала из квартиры, нередко сталкиваясь у выхода из дома с Марго. Та на ходу здоровалась, садясь в свой автомобиль, или просто отмахивалась, зная, что на работе мы еще столкнемся и не раз, возможно даже, в лифте, ведь прибывали в издательство почти всегда одновременно. Захватывал меня в последние несколько недель Антон, хоть порой и недовольно бурчал себе под нос, что: «В современном мире обеспеченная женщина просто обязана сама быть за рулем». «Ну, если ты обещаешь подарить мне автомобиль, я обещаю подумать!» - расплывалась в улыбке я, устраиваясь на сидении и кладя руку ему на плечо, обычно получая в ответ шутливое: «Да пошла ты, Кристина Леопольдовна!» - и машина трогалась, иногда так резко, что приходилось цепляться за ручку двери, чтобы не влететь подбородком в сидение. Отношения между нами по-прежнему представляли из себя «верх романтики и взаимной заботы» с примесью проводимых вместе выходных. До сих пор помню, как после первой нашей совместной ночи, насладившись прохладным предрассветным ветром и, откровенно говоря, замерзнув, так как была завернута в простынь, хотела вернуться в кровать и насладиться сном в объятьях Антона, но, развернувшись, увидела, что он лежит на боку, приподнявшись на локте, и молча с хитрецой за мной наблюдает. Меня тогда почему-то насмешил этот взгляд и взъерошенные волосы, и я хихикнула, деликатно прикрыв рот ладонью. - Что, Кристина, - борясь с зевотой, произнес он. – Все-таки переспали? - Ага, - откликнулась я, мягкой поступью приближаясь. – Кажется, ты был не против. Не так ли? - Вот только не надо ерничать и набивать себе цену, - фыркнул он. – Можно подумать, в первый раз такое. - Такое – в первый раз, - улыбнулась я, не разрывая зрительного контакта, - обычно я более осмотрительна… Я подошла к кровати, медленно и грациозно становясь коленом на постель, и потянулась за лаской. Антон уже готов был ответить, протянув руку, чтобы в следующую минуту перехватить меня и начать новую игру тел, но в этот момент раздался оглушительный грохот, глухой хлопок и треск. - Евпатий-Коловратий! – выругался Зима, посмотрев туда, где секунду назад была моя нога. Я проследила за его взглядом. Со спинки кровати внатяжку свисал провод, а ноутбук, который до этого мы только чудом не уничтожили ранее, обнаружился на полу, лежащим на боку с погасшим абсолютно черным экраном. Романтический настрой мгновенно улетучился. Отпрянув от Антона, я встала и, обогнув кровать, бережно подняла умную машинку. Крышка устройства с одной стороны отошла от корпуса, буквально повиснув на связке тонких разноцветных проводков, а на экране красовалась паутинообразная трещина. Уже понимая, что технике, мягко говоря, пришел конец, присела на край кровати и, поставив компьютер на колени, дрожащей рукой нажала на кнопку включения. Внутри что-то загудело и защелкало, вселяя надежу, что не все еще потеряно, но вскоре аппарат издал противный ритмичный писк и затих навсегда. - Вот и переустановили систему, - заглянув мне через плечо, констатировал Антон, судя по всему, почесывая в затылке. – Кажется, твоя подруга осталась без компа… Я же, должно быть, была белее мела, ощущая, как кожу стягивает в области затылка, а в виски ударяет жар. Внутри меня уже медленно нарастала паника, точно случилась катастрофа, и только природная выдержка не давала мне вскочить и начать кричать в пустоту, и от Зимы мое состояние не укрылось. - Да ладно тебе, Кристин, - он положил ладонь мне на плечо, - эту рухлядь все равно давно уже пора выкинуть! Она устарела еще лет пять назад! С зарплаты себе новый купишь! Можем даже сегодня после работы съездить. - Да, конечно… - заторможено, почти не слыша его, откликнулась я. Меня занимала не столько несвоевременная гибель машинки, сколько то, как моя девочка объяснит это родителям. О том, что девушка обладает чудесным даром, не знал никто из ее окружения. Она мне даже как-то призналась, что не до конца уверена, что перемещается ко мне физически, то есть, был шанс, что, если кто-то зайдет в ее комнату в этот момент, то увидит девушку спящей или просто сидящей и смотрящей в одну точку. Следовательно, признаться, что одолжила мне ноутбук, и я его разбила, она не могла. Зато могла случайно уронить устройство сама, но мне даже страшно было тогда помыслить, что с ней сделают, если узнают, что она разбила отцовскую вещь, которую одолжила, чтобы сравнить его производительность с современным. Я провела ладонями по лицу и протяжно выдохнула, чтобы успокоиться. «Если мужчина не хватился ноутбука за все это время, то, может, и дальше не вспомнит!». - Ну, раз уж мы все равно не спим, - голос Зимовского снова заставил вынырнуть из тяжких размышлений, - может, сделаешь нам по чашечке кофе? Мы ведь его так и не выпили. И хватит уже смотреть на эту железку, как на могилу любимого хомячка! - Терпеть не могу хомяков! – фыркнула я, отставляя остатки компьютера на тумбочку. То, что меня уже второй раз просят приготовить кофе в собственном же доме, меня не заботило. На тот момент я еще не отвыкла, что ко мне относятся не многим лучше, чем к хорошей прислуге. – Но ты прав. Кофе нам обоим сейчас не помешает. Резко выдохнув, избавляясь от гнетущих мыслей, я накинула халат и вышла из комнаты. Не так я представляла переход наших с Зимой отношений от деловых к романтическим, но одно могла сказать точно: этот переход стал незабываемым! Иронично улыбнувшись, я вдруг поняла, что тишину квартиры разрушает едва различимый звук посторонних голосов, а зайдя в гостиную, едва не задохнулась от удивления и некоторого негодования. На стуле, опершись локтем о барную стойку, наматывая на палец прядь светлых волос, сидела моя единственная и с пространной улыбкой смотрела какой-то мультфильм по каналу для детей. - Ты что тут делаешь?! – на одном дыхании быстро прошептала я. Я всегда рада была видеть свое солнышко и прекрасно осознавала, что если бы не она, меня бы тут не было, но иногда ее природная наглость и непосредственность переходили всякие границы, как, например, теперь. Элензинья, заметив меня, повернула голову и улыбнулась. - Тебя жду, - фыркнула она. – Хотела, как всегда, появиться у твоей постели и потренировать твою нервную систему, но вовремя поняла, что у тебя гости. - Вот именно. Как я объясню твое появление Антону? - не осталась в долгу я, минуя ее и подходя к шкафчику с посудой, и тут резко развернулась, повинуясь внезапной догадке. – Ты что, за нами подглядывала?! - А тебе бы этого хотелось? - беззаботно пожала плечами девушка, то и дело кидая взгляд на небольшую плетеную корзиночку с печеньем, стоящую на стойке еще с прошлого завтрака, но по выражению моего лица поняв, что я в шаге от того, чтобы швырнуть в нее полотенце, стала чуть серьезней. – Нет. Я не настолько извращенка, чтоб вживую… А Зимовский меня даже и не увидит. Можно? – кивнула она в сторону корзинки, уже протягивая к ней руку. - Бери, - на автомате кивнула я, возвращая свое внимание к приготовлению кофе ставя турку на плиту и зажигая огонь. – Стоп! Ты хочешь сказать, что еще и невидима? - Нет. Просто исчезну раньше, чем ты успеешь приготовить кофе, - моя единственная тут же схватила печенюшку и вгрызлась в нее зубами, словно никогда сладкого не ела. – Я просто пришла узнать, что у тебя с компом? Баннер так и висит? От этого вопроса я вздрогнула и скривилась, чувствуя, как начинают ныть разом все зубы, и чуть было не обожглась об успевшую нагреться ручку турки. - Нет. Уже не висит, - ответила я, шумно вдохнув сквозь сжатые зубы, не зная, как продолжить под вопросительным взглядом. Никогда не думала, что буду искренне извиняться. – Солнце, я его уронила… Солнце же лишь хмыкнула, подставив ладонь под подбородок, чтобы поймать неудачно отломившийся кусочек печенья. - Ну, оно и к лучшему: коды искать не надо для разблокировки, - произнесла, наконец, она, зажав обломок лакомства в кулак. - Нет, Эл, ты не поняла… - почти простонала я, убирая начинающий бурлить кофе с огня. – Я физически уронила ноутбук, и он разлетелся на детали. На пару секунд Элензинья замерла, окончательно расправляясь с печеньем и явно переваривая полученную информацию. На секунду мне показалось, что юная ведьма готова вцепиться мне в глотку или, по крайней мере, разрыдаться от отчаяния, но она лишь неопределенно щелкнула пальцами. - Ты хоть информацию свою на флэшку скинула? Я, немного удивленная такой реакцией, медленно кивнула. - Тогда выбрось клей и возьми гвозди, - махнула рукой она. - Что? – за несколько месяцев общения с девушкой я до сих пор не всегда могу понять смысл сказанных ею выражений, даже теперь, когда языкового барьера между нами нет вовсе. - Ничего страшного – говорю, - повторила моя Единственная с широкой улыбкой. Я не поверила своим ушам, не понимая, виной всему является банальное желание утешить меня или бесконечная безответственность девушки. Даже я, у которой по раннему замечанию этого Солнца, диагностирована полная атрофия совести, под землю готова была провалиться, увидев, что осталось от дорогостоящего прибора, а она лишь отмахивается от проблемы, как от надоедливого насекомого, совершенно не задумываясь о последствиях. - Но ты ведь сказала, это компьютер твоего отца… - все меньше понимала я, подталкивая девушку если не скрыть следы преступления, то хотя бы придумать убедительное оправдание. - Ага. Был, - не стала отрицать Элензинья. – Он думает, что давно разобрал его на винтики и забыл. Иначе стала бы я одалживать тебе такую не маленькую вещь на неопределенный срок? Она снова весело фыркнула, болтнув ногою в воздухе, и потянулась за очередной порцией печенья. И тут настала моя очередь возмущаться. - И ты мне ничего не сказала?! – вскрикнула я, но тут же, осознав, что Антон мог нас услышать, спохватилась и чуть сбавила тон. – Элен, у меня чуть сердце не разорвалось, когда я увидела, что стало с этим компьютером, и представила, что тебя могут жестоко наказать! - Ну, по поводу первого, - Элензинья перевела взгляд с печенья в своих руках на меня, потом обратно, и все же вернула лакомство в корзинку, - у меня бы тоже сердце в пятки ушло после такого. Все-таки ноут, каким бы древним он ни был, – это не пульт от телевизора – вещь дорогая и сложная. А учитывая, что поломка может привести к потере информации, все совсем печально. Ну, а насчет второго, ты не спрашивала. Я думала, тебе вообще все равно, откуда я что беру – хоть из воздуха! - Солнышко! – на этот раз уже я пыталась достучаться до ее непутевой головы, перейдя на слегка раздраженный шепот. – Я же не за железку – я за тебя переживала! Мне бы очень не хотелось, чтобы тебя наказали. И, если бы ты сразу мне все рассказала, может, наше свидание с Зимовским не было бы изрядно подпорчено! Моя Единственная виновато опустила голову, поигрывая шнурком на просторной кофте. - Прости, Кристюш, я правда не подумала… «В который раз» - мысленно хмыкнула я, хотя и понимала, что девочка имела полное право обидеться. Ни одному нормальному человеку в голову не придет, что кто-то способен, позабыв обо всем, оставить оборудование на кровати, а потом еще и с силой спихнуть его на пол. Ситуация вышла более чем абсурдной – я не нашлась, что ответить, и лишь интуитивное чувство затянувшегося времени заставило выйти из ступора и приняться разливать кофе по чашкам. - Ну, мне пора, - вытянув ноги, Элензинья медленно сползла со стула и встала. – Не буду тебя задерживать. И не бери в голову поломку ноутбука. Все бывает. Мне пора. И прежде, чем я успела как-то отреагировать, девушка исчезла. Я, ставя пару чашек с кофе на поднос, лишь вздохнула. В этом была вся юная ведьма: заявиться ко мне без приглашения в пижаме и тапочках и с самым невинным видом изменить вектор моего настроения в абсолютно противоположную сторону и исчезнуть, оборвав разговор на половине – такое ее поведение уже не вызывало ни удивления, ни раздражения. Даже когда она обижалась, вот так, как сейчас, исчезая с виноватым выражением на не по годам наивном личике, я знала, что часа в три ночи вновь проснусь под ее пристальным взглядом, и обнаружу это Солнце у моей кровати. И не важно, кто из нас должен просить прощения, все будет так, как будто ничего и не случилось. Еще раз напомнив себе об этом, я взяла поднос и отправилась в спальню. Антон уже поднялся с кровати и сейчас со всей своей бесцеремонностью ищейки прохаживался по моей спальне, разглядывая обстановку и явно намереваясь по ней составить мой психологический портрет. Оставалось лишь с ехидством пожелать ему удачи. За те несколько минут, что ушло у Элензиньи на создание более или менее пригодных условий для жизни в этом измерении, она лишь сумела скопировать обстановку в квартире Марго, и моя спальня отличалась от ее разве что более светлыми тонами, а учитывая, что в ней мне находиться почти не приходилось, обжить комнату я толком не успела. Заметив меня боковым зрением, Антон спешно вернул на прикроватную тумбочку тонную золотистую рамку с черно-белой фотографией и, заложив руки за спину, откашлялся, словно совсем тут не при чем. - А у тебя уютно. Любишь ретро? – он кивнул на фотографию. – Ты тут великолепно вышла. Осторожно отодвинув оставшиеся с вечера чашки, в одной из которых все еще оставалось больше половины остывшего напитка, я поставила поднос уже со свежим кофе и взяла в руки рамку. По коже невольно пробежали мурашки. Это была одна из немногих моих фотографий. Еще совсем юная, с завитыми крупными локонами волосами, я улыбаюсь со сцены местного клуба, а мэр города водружает мне на голову корону, которая только издали кажется прекрасной и переливающейся бриллиантами, грани которых отражают свет ярких люстр, превращая лучи в своих гранях в маленькие радуги, а на деле является дешевой бутафорией, как для дешевых спектаклей. «Удивительно, как эта фотография оказалась здесь? Обычно она стоит в гостиной дома бабушки и тети Агнесс в память о том, что когда-то и я была предметом их гордости, хотя бы формальной». - В цвете она бы смотрелась не так изящно, - ответила я, ставя рамку на место. – Но, как говорит одна моя подруга: «Это было давно и неправда». Антон хмыкнул, присев на край кровати, потеряв интерес к этой истории. Я подала ему чашку и, взяв свою, устроилась рядом. Зима сделал глоток и поморщился: горячий – я же неспешно крутила свою чашку в руках, лишь иногда, для приличия, делая небольшой глоток. И, хотя произошедшее ночью пробудило неистовое чувство голода, этот разговор и фотография изрядно притупили его, подпортив аппетит. Несколько минут мы просто молчали, пока Зимовский, в очередной раз глотнув напиток, вдруг не выдал: - Разве мы в квартире не одни? Я, поставив чашку на блюдце, посмотрела на него с удивлением. - Я слышал, как ты разговаривала с кем-то на кухне, - пояснил он. «”Не волнуйся, Кристюш, он меня даже не увидит!” – мысленно повторила я слова Элензиньи. – Зато услышал он ее безо всяких усилий!» - я вновь почувствовала себя загнанной в угол. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять: вчера, кроме нас с Зимовским, в квартире никого не было. Не было и звонка в домофон или дверь, которые своей громкостью способны мертвого из могилы поднять. А от осознания того, что пока двое, пусть и уже взрослых людей, развлекались ублажением друг друга и не услышали скрежет ключа в замочной скважине, в квартиру мог кто-то проникнуть и устроиться за стенкой, любому станет не по себе. - Ах, это… - я беззаботно усмехнулась, неопределенно махнув рукой в сторону. – Я звонила подруге, сообщить о безвременной кончине ее железного друга. Но варить кофе и держать трубку телефона очень неудобно – пришлось воспользоваться громкой связью. Зимовский хмыкнул, отставив уже опустевшую чашку на другую тумбочку, где все еще покоились остатки ноутбука. Мужчина явно не понимал, по какой причине я настолько зациклилась на поломке, что при первой возможности побежала о ней сообщать. Со стороны это действительно выглядело немного нелепо, потому я поспешила исправить ситуацию. Так же отставив в сторону чашку, которая незаметно для меня успела опустеть, я придвинулась чуть ближе к Зиме и, запустив пальцы в его и без того находящиеся в беспорядке волосы, взъерошила их еще больше. - Антон, - мурлыкнула я ему в самое ухо, - теперь, когда ты оценил степень моих кулинарных возможностей, может, продолжим то, от чего нас оторвал столь досадный случай? - Боюсь, единственное, что мы с тобой успеем, - он медленно, чтобы я смогла удержать равновесие, отстранился и, широко зевнув, посмотрел на наручные часы, - это собраться и отправиться в наш серпентарий. Я несколько разочарованно на него посмотрела, стараясь унять игривые искорки, уже начинающие разогревать кровь. Ночью все произошло настолько спонтанно, что я даже не успела увериться в реальности происходящего – мне было явно мало. И услышать отказ было несколько обидно. «Чертово ведро с болтами!» - мысленно выругалась я, понимая, что если бы не эта хитроумная машинка, никто из нас не вспомнил бы ни о кофе, ни о пресловутой работе, и я бы подрагивала сейчас от сладких ласк Антона или, по крайней мере, нежилась в его объятьях. - Ты не против, если я первым воспользуюсь ванной? – Зимовский тем временем уже поднялся, и захватил с пола валяющиеся там брюки. Я пространно кивнула. Мне было все равно. Ветреная сеньорита Удача явно повернулась ко мне не самым эстетичным местом с самого утра. - Вам не идет обижаться, Кристина Леопольдовна, - пристально посмотрел он на меня, обернувшись у самых дверей. – Возможно, Вы мне сегодня еще понадобитесь в офисе. «Ну да, конечно, офисный стол стол-то уютней кровати, а жаться по углам, как подростки, куда романтичнее!» - ухмыльнулась я своим мыслям, и тут на глаза мне попалась рубашка Зимовского. Я взяла ее в руки. Так и не нашлось времени, чтобы ее застирать. Вздохнув, поняла, что пока Антон в ванной, неплохо было бы разобраться с посудой, поднялась, и, закинув рубашку через плечо, с подносом в руках направилась на кухню, и по пути стукнула в дверь ванной. Из-за нее через несколько секунд высунулась рука Зимовского - Благодарю покорно! – откликнулся мужчина сквозь шум воды, взамен протянув мне мою же зубную щетку с пастой и полотенце. – Скоро выйду! «И кто у кого в гостях? - закатила глаза я. – Хотя сама виновата: надо было первой идти». И он действительно вышел. Через полчаса. Словно воду для душа приходилось нагревать кипятильником. Занимаясь чисткой зубов на кухне, я не материлась лишь потому, что не позволяло воспитание, и в мыслях искренне благодарила проектировщиков дома за раздельный санузел, а свое Солнышко – за зеркало на внутренней стороне дверцы шкафа. Однако, когда, сияя ехидной улыбкой, Зима показался в дверях при полном параде, разве что без пиджака, оставшегося в прихожей на вешалке, времени на взаимные подколы уже не оставалось. - Прости, пришлось воспользоваться феном, чтобы высушить не только волосы, но и рубашку, - хмыкнул мужчина, хотя в его тоне слышалось не столько сожаление, сколько своеобразный укор мне. – Не мог же я явиться на работу в заляпанной рубашке. Но теперь путь свободен. Он сделал карикатурно-приглашающий жест. - А времени на такие мелочи уже не осталось, - в тон хмыкнула я– По московским пробкам, скажи спасибо, если не опоздаем. - Кстати, тебя подвезти, или ты, как обычно, на такси? – спросил он, двинувшись в сторону прихожей. - Ну, если такой импозантный мужчина предлагает свои услуги, то зачем просить о них кого-то другого, да еще и за деньги? - продолжила игру я. - Тогда жду тебя внизу, - Антон надел пиджак и, звякнув ключами в кармане, вышел за дверь. Негромкий короткий звонок, возвещающий об остановке лифта на нужном этаже, выдернул меня из размышлений, заставляя вспомнить, что описанные выше события остались в недалеком, но все-таки прошлом. На дворе середина удивительно теплого для Москвы февраля. «Удивительно теплого» в данной ситуации означает, что днем столбик термометра редко опускается ниже минус пяти градусов, а то и вовсе доходит до нуля, а ночью может дать все минус пятнадцать. В результате вместо классического «мороз и солнце» чаще приходится наблюдать мелкий снег вперемешку с ливнем и бесконечную серость. А еще молиться всем известным в мироздании богам, чтобы за ночь не подморозило, и дороги не превратились в каток. Но даже при такой погоде я умудрялась мерзнуть в том пальто, что наколдовала мне моя единственная при переходе, и таким же образом полученных сапогах, поэтому с первого же аванса побежала покупать себе пуховик и подходящую для климата обувь. От покупки шубы меня предостерегла Любимова, точнее, внешний вид ее норковой шубки, на которую она копила полгода, после парочки недель под снегопадом из реагентов. Мое зимнее одеяние хоть и выглядело не так роскошно на манекене, и стоило раз в пять дешевле, зато не так жалко подметать им грязную кашу под ногами, почему-то именуемую в Москве снегом, да и не так обидно, если по пути на работу или домой, какой-нибудь придурок обдаст грязью из-под колес. Да и на разницу в цене я смогла позволить себе довольно мощный, как убеждал продавец-консультант, ноутбук с новейшей операционной системой и мобильный телефон. Теперь я стала полноценным пользователем всех этих «гаджетов» двадцать первого века, несмотря на то, что они только съедают время и портят зрение. Но что делать, если данное время требует ежеминутно быть «на связи», и после нескольких часов отключенного мобильного знакомые начинают тебя мысленно хоронить? Курсы бухгалтеров остались позади, а Антон – не комнатная собачка, чтобы постоянно держать его возле себя, так что я решила из природной любознательности исследовать все возможности такого чуда техники, как ноутбук, особенно теперь, когда для открытия простого текстового файла не нужно было ждать пять минут. Увериться в своем решении мне помогла перенесенная еще месяца три назад простуда, когда мне не оставалось ничего иного, как с температурой под тридцать девять лежать в кровати и спасаться антибиотиками и горячим чаем с ромашкой. Именно в то время, когда буквы в книге перед глазами расплывались, а мозг почти не усваивал информацию, моя Единственная предложила спасаться от скуки сериалами, причем не по телевидению, а по записям в сети Интернет. Загоревшись этой идеей, я решила начать с того, откуда девушка и узнала обо мне, но хватило меня лишь на пару серий. «В детстве Кристина казалась бесчувственной, - качала головой моя бабушка на экране. – Помнишь, им с Луной подарили по щенку?» «Конечно, - отвечала ей тетя Агнесс. – Моя Луна даже спала со своим щенком! А Кристина своего чуть не заморила голодом!». Ну, разумеется, чуть не заморила! Промышленных кормов для животных тогда не было, по крайней мере, в нашем небольшом городке, а все объедки доставались пёсику Луны. Кроме того, мне тогда было восемь лет, и я была вне себя от ярости, когда «милый щеночек», который оказался далеко не комнатной собачкой, а самым что ни на есть ротвейлером, сгрыз мои новые туфельки, на которые мы с мамой едва наскребли денег – вот и решила наказать негодника трехдневной диетой. Не говоря уж о том, что по жизни больше любила кошек, но моя кузина выплакала себе щенка, и мне решили сделать такой же подарок: «Чтобы девочка не завидовала сестре». После этой фразы я решила, что с меня хватит, и стала искать нечто более отвлекающее, пока по цепочке ссылок не набрела на «Доктора Хауса» и за неделю болезни серию за серией проглотила два сезона. А потом такие киновечера вошли в привычку, как и пролистывание чужих интернет-дневников с кулинарными рецептами, обзорами технологических новинок в разных областях и, что снова случилось с подачи моей девочки, любительской литературой, где среди текстов с откровенной пропагандой разного рода извращений, можно было отыскать вполне приличные работы уровня: «Хоть сейчас в издательство». Иногда сама себе ужасаюсь: если бы еще год назад мне кто-нибудь сказал, что я буду увлекаться подобным, я бы, не задумываясь, назвала его сумасшедшим и попросила держаться подальше. Но ведь год назад я и подумать не могла, что моим доверенным лицом станет юная ведьма из будущего. Двери лифта разъехались. Я сделала шаг навстречу заключительному на этой неделе рабочему дню, когда Антон, что все это время был в этом же лифте, вместе со мной и Марго, взял меня за руку, заставив повернуться. - Загляни ко мне в перерыв – сходим куда-нибудь пообедать, - улыбнулся он, притягивая к себе и слегка зажимая губами мочку моего уха. Я улыбнулась, начиная млеть в его объятьях, и понимая, что после такого пожелания удачного дня не смогу нормально работать. - Так, народ, выходим! Не задерживаем процессию! – отрезвила нас Марго, – Давайте-давайте, Кристина Леопольдовна! – она сделала ладонью жест, точно выметает меня из кабины. - Извините, Маргарита Александровна! – откликнулась я с едва уловимым в голосе ехидством и коротко откашлялась, заправляя за ухо выбившийся из прически локон. Больше не оглядываясь, я, цокая каблуками, направилась к своему рабочему месту, и тут на меня чуть не налетел Калугин. - О! Кристин, привет! – воскликнул он слегка ошарашенно. - Привет, - откликнулась я дежурно, оглядывая его снизу вверх, пытаясь понять, куда он так торопится, и по какому-то странному, точно испуганному, взгляду поняла, что разговор не окончен. - Слушай, Кристин, у меня тут проблемы… - Андрей провел пальцем под носом, стараясь не смотреть мне в глаза. - Извини, аванс я тебе сегодня выплатить не могу – Наумыч три шкуры снимет, - выпалила я на одном дыхании, не представляя, что еще ему может быть нужно от директора финансового отдела. - Да нет… - Андрей замялся еще больше. – Тут такое дело… У меня дочь есть: Алиса… - Да, я знаю, прекрасная семилетняя девочка, - через силу улыбнулась я, впрочем, как в большинстве случаев в своей жизни. «Но я-то тут причем?» - добавила я мысленно. - К ним в футбольную секцию приезжает какой-то бразильский футболист вместе с десятилетним сыном: провести серию показательных тренировок – она загорелась идеей выучить язык. Вот я и подумал: ты ведь из Бразилии, и по-русски говоришь прилично. Позанимаешься с ней? - Зачем? – поморщилась я от удивления. – В современном мире все владеют английским. Или, на крайний случай, такие люди путешествуют с переводчиками… - Я пытался объяснить ей то же самое, - в каком-то отчаянии произнес художественный редактор, - но она сказала, что я и так не угадал ей с подарком на День рождения, и что иностранные языки развивают мозг. Видно было, что Калугин просто со стыда сгорает, унижаясь перед человеком, которого знает всего несколько месяцев, но смотрел он на меня с видом бездомной собаки на морозе. - Двадцать первый век! – парировала я, все еще надеясь, что Зимовский предложит мне более интересный вариант времяпрепровождения. Уже месяц уговаривала его сводить меня на мюзикл «Мастер и Маргарита», и он даже обещал купить билеты «где-то на конец этой недели». Но даже если это будет не сегодня, мы прекрасно сможем провести время у Антона. – Есть же интернет, сайты с программами, онлайн-курсы… В конце концов, можно просто найти дипломированного педагога, - попыталась я как-то сгладить ситуацию. - Что ж, видимо, придется, - удрученно вздохнул Калугин, принимаясь рассеянно чесать в затылке, соображая, как ему это лучше сделать. – Только вот все курсы, что я нашел, от двенадцати лет, и стоят они… Ладно. Калугин махнул рукой и уже собирался отправиться по своим делам, как за его спиной появилась Марго, которую к этому моменту я успела потерять из виду. - О чем сыр-бор? - Да, Марго, я же говорил: Кристина не согласится, - ответил он. – Зря ты пообещала Алисе что-нибудь придумать! «Интересно! – отметила я про себя. – Обещала Марго, а просить подошел сам Калуга! Впрочем, противоположное вряд ли повлияло бы на мое мнение». Я лишь пожала плечами. - Неужели так сложно помочь? – фыркнула Реброва, глядя на меня. – Не человек, что ли? Сама же как-то в «Дэдлайне» хвасталась своим дипломом о педагогическом, да выла, что восемнадцать лет убила на воспитание племянника. К тому же, сегодня будет ответственный футбольный матч по телику. Мы с Андреем и Антоном планировали собраться у меня, посмотреть компанией. Андрей может взять Алису. Пообщаетесь. Если совсем ничего не выйдет – откажешься, а девочка хоть от пробного урока удовольствие получит. Я вздохнула, стискивая зубы так, чтобы со стороны это напоминало дружелюбную улыбку. Зима почти постоянно повторяет мне, что не доверяет нашему главному редактору и старается из откровенной конфронтации перейти к дружеским отношениям, чтобы подобраться к ней поближе и выяснить, что же она скрывает, поэтому я даже не удивилась. Планы на вечер стремительно рассыпались. - Если дело в деньгах – заплачу, не вопрос, - окончательно остановил мои колебания Калугин. Уж лучше тебе, чем сомнительному незнакомцу. - Ладно, так уж и быть, - согласилась я, решив, что занятие с Алисой скрасит мой вечер куда лучше очередного сериала. После матча Антон все равно будет способен разве что на пьяные бредни. – К которому часу ты ее приведешь? - К половине девятого, - ответил Калугин. – У тебя как раз будет время подготовиться. - Ага, - поддержала его Марго. – Особенно если ты, как всегда по пятницам, улизнешь на два часа раньше. А теперь – живо все работать! – хлопнула она в ладоши, даже не дожидаясь моего ответа. «Можно подумать, ты будешь сидеть тут до последней минуты, - фыркнула я мысленно. – Наумыча сегодня нет – вообще с обеда свалишь!». Так оно и случилось. Еще перед обеденным перерывом Марго, сославшись на важную незапланированную встречу, выскочила из издательства и больше в этот день там не появлялась. А еще раньше, зайдя к ней, чтобы уточнить кое-какие детали по работе, я успела заметить на экране ее компьютера открытый лунный календарь. «Вычисляет затмение! – быстро сообразила я. – Не удивлюсь, если в самое ближайшее время в издательство вернется уже успевший всеми подзабыться Игорь Ребров, а Маргарита Александровна Реброва навеки канет в лету!». В тот момент я даже посочувствовала Антону, предвидя, как он сначала обрадуется возвращению лучшего друга, а потом будет крайне разочарован изменившимися отношениями. Но, так или иначе, а мне не надо было больше никого брать на слабо, и закончив работу пораньше, я выпорхнула из издательства, вслед за решившей точно так же половиной редакции, так что дома оказалась примерно за два часа до назначенного времени. Спокойно загрузила в стиральную машину вещи, переодевшись в один из привычных костюмов, которые теперь, из-за моды, вынуждена была носить, в основном, дома я принялась искать на просторах всемирной паутины обучающие карточки и тексты для детей от двух до пяти лет. Алиса не так давно, но все же вышла из этого возраста, но ведь Калугин сам сказал, что девочке нужно «что-то попроще». Истратив на все это дело весь запас времени, больше десятка печатных листов, краски в принтере и собственного терпения, я с улыбкой открыла дверь коллеге с его дочерью. Но после первых восторгов, вроде: «Вау! А Вы правда из Бразилии?» и «Я обещаю быть самой лучшей Вашей ученицей!» - эта бойкая девочка стала с опаской поглядывать на своего собирающегося уходить отца, словно я была монстром из преисподней или каким-то маньяком. Впрочем, в чем-то она была права: наигранная улыбка на моем лице, и ласково произнесенное: «Ну что, Алиса, будем знакомы? Можешь называть меня сеньорита Кристина» - выглядели несколько зловеще в глазах ребенка. Я уже хотела развести руками и сказать, что все это делалось только ради нее, и если она не хочет заниматься, то я не стану настаивать, когда сам Андрей выдвинул предложение провести занятие в квартире Марго. - Андрей, ты уверен, что это удобно? – удивилась я. – Все-таки шумно, да и народу много. - Алиса застеснялась – я ее знаю, - Калугин кивнул в сторону дочери. – А так я смогу присутствовать на первом занятии. «Можно подумать, это я накануне валялась у него в ногах с просьбой порадовать девочку!» - подумала я, но произносить этого вслух не пришлось: Андрей решил пояснить: - Я просто боюсь, она от эмоций может лишнего тебе наговорить. При мне поспокойней будет. От наигранной улыбки уже начало сводить скулы. Конечно, и в Розейрале встречались такие личности, которые, несмотря на всю свою доброту и открытость, сами не знают, чего хотят, и этим раздражают, но сейчас это больше походило на наглость. Так и хотелось спросить: «Ты позаниматься с ребенком просил, или заставить отказаться от этой идеи?», - но я не люблю, когда мои усилия проходят даром, поэтому, сдержав протяжный вздох, кивнула. - Ну, пойдем! И вот уже полчаса из обещанных полутора мы с Алисой сидим за барной стойкой со стороны кухни, и, стараясь не замечать реплик комментатора и шум трибун, льющийся из телевизора, а так же иногда их заглушающие возгласы Марго с Зимовским, и звон пивных бутылок, чуть ли не шепотом на ухо объясняла Алисе материал, иногда запинаясь больше, чем она, в попытках осознанно переключаться с португальского на русский. Благо, девочка действительно была сообразительной – схватывала на лету, даже быстрее, чем когда-то Элензинья, и вскоре, перестав меня бояться, раскрепостилась, и сама начала задавать интересующие вопросы. Похоже, именно об этом предупреждал меня ее отец. Временами, когда девочка вела себя особо эмоционально, готовая скакать на месте, Калугин кидал на нее строгий взгляд и тихое: «Алиса!». Среди этого балагана никто сразу не обратил внимания на громкую серию звонков в дверь, повторяющихся с пугающей настойчивостью. Судя по всему, во время подобных мероприятий соседи снизу и по лестничной клетке часто наведывались пожаловаться на крики, шум или громко работающий телевизор, но после пяти десяти минут, бесполезно проведенных под дверью, обычно уходили. - Да когда ж они уже свалят?! – возмутился Зимовский, переглянувшись с Марго. – Не так уж мы и шумим. - Понятия не имею, - проговорила та, не отрывая взгляда от экрана. Однако, когда стало понятно, что непрошенные гости отступать не собираются, а к уже непрекращающемуся звону прибавились удары в дверь, похоже, руками и ногами, хозяйке квартиры ничего другого не оставалось, кроме как, отбросив в сторону шарф с эмблемой любимой команды, пойти открывать. Опасаясь, как бы визитёры не оказались головорезами с оружием, за ней последовали Калугин и Антон. Алиса тоже явно напряглась, глядя на меня вопросительно-испуганным взглядом, явно не готовая в таком состоянии воспринимать новую информацию. Мне не оставалось ничего другого, как взять девочку за руку и выйти вместе с ней в коридор. Никаких бандитов там не обнаружилось. В нескольких шагах от двери стояла невысокая полная женщина, на вид чуть старше моей матери, и рассматривала потолок. - Маргарита, у Вас ничего не течет? – спросила она. - Нет, - немного растерянно ответила Реброва. - А у меня – чуть ли не ручьем! – отозвалась гостья. – Я уж как только в сорок пятую не долбилась – не открывают. И тихо там. А телефона я не знаю… Вот, думаю, МЧС вызывать. - Пресвятая Дева Мария! – приложив руку к груди, я, чуть не сбивая с ног женщину, «ломанулась» на выход. – Это моя квартира!!! - Евпатий-Коловратий! – вторил мне Зимовский, направляясь следом. Решив не дожидаться лифта, мы дружной процессией спустились на этаж. Дрожащими от волнения пальцами, кое-как справилась с ключом, вставила его в замочную скважину и открыла дверь, из-под которой уже вытекала вода, хотя я ума не могла приложить, откуда ей было взяться: машинка давно отключилась, а все краны были закрыты. Как только дверь была распахнута, Зимовский, за два месяца уже ориентирующийся у меня, как у себя дома, направился на кухню, проверять целостность шлангов и наличие закупорки в стиральной машине – Калуга, руководствуясь интуицией, побежал в ванную, чтобы удостовериться, нет ли поломок там. Мы же с Марго первыми попавшимися под руку подходящими для этого предметами, стали убирать воду, высота которой нам обеим доходила до щиколотки. - В ванной все в порядке, - через минуту отрапортовал Андрей. - Да чтоб вас всех! – раздался разгневанный голос Зимы с кухни. – Кристина!!! От этого возгласа сердце упало в пятки. «Ну, точно машинку прорвало! Чтоб провалился этот технический прогресс!» - плохо соображая, всунула Калугину в руки тряпку, которую не успела выжать, побежала на голос и замерла, можно сказать, на пороге. С потолка лил настоящий дождь! «Да что ж за Армегеддец-то по мою душу?!» - распахнув дверцы одного из нижних шкафчиков, я подставила под струи самую большую кастрюлю, какая только имелась в наличии. - Марго!!! – взвизгнула я, поворачивая голову в сторону коридора, пытаясь как-то увернуться от струй воды. – Кто надо мной живет?!! - Понятия не имею! – откликнулась та. – Значит так: вы с Антоном идите разбираться, а мы с Андреем тут тебе поможем. Еще сейчас Ане позвоню. Все равно, пока наверху поток не иссякнет, - судя по звуку, Марго отжала очередную тряпку и отдала Калугину ведро, - мы тут ничего сделать не сможем. Повторять дважды не пришлось. Промокшим, в расклеивающейся обуви, пришла наша очередь подниматься и долбиться в двери, но открывать нам явно не собирались. Однако, в отличие от нашей ситуации несколько минут назад, за ней слышался не «голос» телевизора, а шум очень мощного потока воды и детский истерический плач. Медленно накатывало осознание, что ситуация может быть куда серьезней, чем кажется на первый взгляд. - Есть кто дома? – прокричала я, надеясь, что гипотетический малыш, если, конечно, это действительно ребенок, а не просто запись, скорее откликнется на мой голос, чем на раздраженное рычание Антона, который готов был рвать и метать. – Откройте дверь, пожалуйста! Плач за дверью на секунду затих, дав мне время подумать: «Значит, там точно живой ребенок!» - а после возобновился с новой силой. Вода, как и на моем этаже, уже начала выливаться из-под двери и растекаться по полу подъезда. Из соседних квартир, грозясь вызвать, цитирую: «ментов» - стали высовываться люди, но, увидев происходящее, тут же начинали охать, кричать и пытаться дозваться хозяев затопленной квартиры. - Я сейчас в МЧС позвоню! – воскликнул тучный коротко стриженый мужчина в синих джинсах и белой майке, не до конца прикрывающей живот. - И «Скорую»! – вторила ему женщина в халате и бигуди, доставая из кармана халата телефон. Я же, понимая, что счет, возможно, идет на секунды: и так было затоплено два этажа – решила действовать тверже. - Антон, - обратилась я к Зимовскомому, - ломай дверь! - Спятила? Это же незаконное вторжение! - А если там, - кивнула я на дверь, - еще и плита включена? Другие электроприборы? Закоротит – пискнуть никто не успеет! - Вот-вот! – продолжил мужчина в майке. – Спецы когда еще приедут!.. Остальные дружно закивали. Благо для нас, дверь была не самого высокого качества, и, стоило такому крепкому мужчине, как Зима, заручившись поддержкой толстяка, пару раз налечь плечом на дверь с разбега, как она распахнулась. Воды в этой квартире было куда больше, чем в моей, и стоило двери открыться, она своеобразной волной хлынула в коридор. Внимания на это, впрочем, никто не обратил, как и на мальчугана лет пяти, стоящего на довольно высоком комоде, и ревущего в голос. Я невольно подумала, что если бы он туда не забрался, то мог бы утонуть. Толстяк, закатав брючины выше колена, без слов бросился в ванную, Антон последовал за ним, а женщина в бигуди – на кухню. Тут же послышался звон металла: должно быть, кастрюль. Мне же, несколько растерянной и подуставшей от беготни по лестнице, ничего другого не оставалось, кроме как, несмотря на воду выше колена и мокрую юбку, подойти к мальчугану. - Ты один? – спросила я первое, что пришло в голову, хотя понимала, что иначе бы катастрофа не достигла таких масштабов. - С ба-а-абой! – не прекращая плакать, с ужасом смотря вниз, отозвался ребенок. Сердце мое сжалось сначала от злости, а потом и от тревоги. Подумалось, что единственная причина, по которой взрослый человек мог допустить глобальный потоп в квартире – это либо физическая немощность, либо резкое ухудшение здоровья. - А где она? – я старалась не показывать волнения. - В доме напротив, чай пьет, - малыш всхлипнул. – А мама с папой в другом городе работают. «”Прекрасно”! Просто “прекрасно”! – у меня руки чесались прибить этих клинических имбецилов, которые оставили маленького ребенка одного и даже не перекрыли подачу воды! – Хоть спички ему в руки не сунули!». - А это не ты, случайно, наплакал? – попыталась я развеселить мальчугана: его крик давил на нервы и барабанные перепонки. - Нет. Это кран. Баба спать уложила, а я кораблики захотел пускать. А кран не выключался, и как на-а-ачал плеваться! – вовлеченный в разговор малыш стал успокаиваться. Тем временем подача воды прекратилась. Кто-то, очевидно, успел сбегать за инструментами и перекрыть злосчастный кран. Оставалось только вычерпывать воду ведрами, и надеяться, что моя квартира за это время не пришла в похожее состояние.