Они желают счастья, любви и презервативов нужного размера

      Он не хотел выбираться на улицу в такой собачий мороз, а потому, уже минут десять блуждая по парку, Пятый искренне завидовал тем разумным парочкам и людям, что сидели дома, укутавшись в пледы, с огромными шерстяными носками по колено, рядом с обогревателем и явно с термосом горячего напитка под боком. Да, он сам не отказался бы от трёх литров бодрящего и согревающего кофе. Будь инициатором данной прогулки Клаус или Диего, то проклял бы этих гениев мысли прям на пороге. Но увы. К огромному сожалению, он не смог не то что послать, он не был в состоянии просто "нет" сказать человеку, предложившему подышать воздухом в минус три — для Лос-Анджелеса это, вместе с огромным количеством снега, тот ещё ад! Но к чуть горьковатому счастью, с ним была Ингрид.       — Ну вот! Потеплее укутался, и всё отлично! — радостно воскликнула она, поправляя покрасневшей от холода рукой шарф.       — Где твои перчатки?! — А вот в голосе Пятого не было ни крупинки радости.       Он ненавидел морозы, потому, стоило только наступить декабрю, сразу переводился на дистанционную работу из-за проблем с кондиционером и слал всех к черту, пусть термометр и показывал плюсовую температуру. Она же зиму обожала — что взять с человека, родившегося в Норвегии? И даже по телам, Пятого легко можно сравнить с ходячей печкой, в то время как Ингрид могла спокойно заменить полотенце, оставленное в холодильнике. Отсюда счастье с одной стороны и лютое негодование с другой. И всё же согласился, потому что пообещали ему потом согревающий массаж, супчик с фрикадельками и явно душный, но в любом случае отличный секс под тремя одеялами. Вот и пришлось достать экипировку с первой и последней поездки на горнолыжный курорт: термобельё, самый тёплый пуховик по колено, ненавистные, но самые по погоде свитер и колючие шерстяные носки, высоченные сапоги и дурацкую шапку с помпоном. Ах да, ещё варежки, почему-то до сих пор, даже после шести стирок, воняющие мокрой собакой. И всё ради того, чтобы одна наглая, но очень любимая рыжая моська повалялась в снегу.       — Твоя куртка для этого не предназначена! — выкрикнул Пятый больше с ужасом, чем злостью, когда Ингрид буквально нырнула, как лиса за мышкой, в сугроб. — И где, чёрт возьми, твои перчатки?!       — Да не холодно мне! — рассмеялась в голос Ингрид, перекатываясь на спину и мигом делая снежного ангела. Но Пятый был готов поклясться, что как бы она не старалась, получился бы Дьявол.       — Вставай! — Протянув руку помощи, его аж передёрнуло от вида раскрасневшихся ладоней с чёрными пальцами. На минутку показалось, что они окоченели аж до такой степени.       Так всю прогулку. Она прыгала почти в каждый сугроб, который видела, а если тот был мал, то просто аккуратно в него садилась, вытаптывала на снежной поверхности разные рисунки — сердечки были ничего, миленькими, а вот вполне себе анатомически верные изображения вагины и куча членов с ножками напрягали до горячки. Ингрид смущала своими глупостями так, что в термобелье давно стало жарко. Но вместе с тем, пряча нижнюю часть лица под шарфом, Пятый не мог сдержать улыбки, глядя на такой источник счастья, что с задорным смехом кружился, вынуждая массивные косы и крупные сердечки в ушах мотыляться из стороны в сторону, поблескивая на свету фонарей. Как тут не проникнуться?       Но всё вышло из-под контроля, когда несчастные девичьи пальцы утонули в снегу, чтобы слепить крохотного снеговика. Тут уже никакое умиление не могло удержать Пятого от криков, да ещё таких, что Ингрид сама не выдержала и швырнула ему в лицо снежок.       — Так сложно, что ли, перчатки надеть?       — Отца мне моего напоминаешь! — выкрикнула она в ответ, обтирая руку о низ своей короткой светлой куртки. — Достал!       Последующие минут десять они гуляли в полной тишине. Украдкой глядел на нахмуренные медные брови с очень мелкими, словно приклеенными вручную, а не погодой, снежинками, на раскрасневшиеся щеки, которые никак не прикрывал шарф, что так старательно Пятый заматывал ещё на выходе из дома, на надутые губы с удивительно стойкой помадой. Хозяйка магазина игрушек для взрослых, а выглядела, как дитё неразумное. Ну да, повысил тон, достал и все дела, но она же...       — Прости меня, — пробурчали в унисон.       Даже интонации совпали, потому и остановились, чтобы потом посмотреть друг на друга и тихонько, зарывшись лицами в шарфы, рассмеяться. Правда у Ингрид тот разошелся концами в разные стороны, ведь узел успел размотаться от игр, так что Пятому повезло увидеть её мягкую улыбку. Но вновь почти сорвался на бубнёж, заметив открытую шею — он просил же надеть свитер с высоким горлом!       — Гри, я не хочу и не люблю с тобой ссориться, — начал неожиданно он, взявшись за концы шарфа. — И я не должен был повышать на тебя голос...       — Как и я не должна была кидать тебе в лицо снег, — тихо перебила она, шмыгнув носом. — Ты просто заботишься обо мне, а я будто специально тебя извожу.       — Спасибо, что понимаешь это. И прости, что не могу выражать свое беспокойство иначе.       Ингрид потупила взгляд, словно смутилась, но по красным от мороза щекам в это сложно было проверить. И всё же, она была чертовски милой. А особенно умилительной, когда шарф накрыл неожиданно лицо, а она, то ли придуряясь, то ли паникуя на самом деле, зафыркала, словно настоящая лиса. Ещё немного поколдовав, — варежки очень мешали, — Пятому удалось аккуратно её замотать и завязать узел. А в качестве финального штриха аккуратно поцеловал кончик носа, скрытый под слоем полосатого флиса.       — Ты тёплый... — Губ не видел, но по прикрытым глазам и поплывшему голосу почувствовал, что улыбалась.       — А ты... — Только легонько коснулся её пальцев, как вновь завопил: — Ты их вообще чувствуешь?! У тебя руки ледяные! Где перчатки?!       — Дома их забыла!       Почти что закричала, но лишь странно и шумно вздохнула, выпустив через шарф клуб пара. Украдкой вновь посмотрела на Пятого, потом на свои ладони, после чего спрятала их в карманы. Они всегда были такими. Ну, холодные, и что с того? Всё равно ж мягкие, потому что крема всегда наносила — а ещё лубриканты и натягивала на руки презервативы, проверяя смазку, — и в целом заботилась о коже. Ей действительно комфортно.       — Холодные руки говорят о том, что у меня сердце очень тёплое! — с довольной улыбкой выдала Ингрид сомнительный факт, который, как явно ей одной казалось, был официально подтвержденным. — А ещё не забывай, что я потомок викингов! По моим венам бежит горячая кровь!       — Ага, только вместо топора и меча у тебя конский...       — А ещё у меня очень тёплая вагина!       Перебила она очень удачно, ведь заставила Пятого проглотить язык. Вот тут он не мог сказать что-то против, потому что, пусть и не научно, но всё же через опыты он давно узнал — внутри Ингрид действительно очень тёплая. И хоть внутренняя температура вряд ли могла спасти её ладони, но даже для подобного ответа не хватало сил.       — Так что ты не переживай, мне не холодно!       Она явно чувствовала своё превосходство, ведь спорить с ней перестали. Улыбалась, думая о том, как сильно смутила вновь, периодически терлась пальцами-ледышками о чуть влажную шерсть, скрывавшую ладони. Но замерла и немного напряглась, стоило Пятому резко перегородить ей путь, да ещё с таким серьёзным видом, будто готовился устроить настоящую ссору.       Наверное, завопи он вновь, Ингрид бы толкнула его в сугроб. Но он, сняв варежки, сжал между своих очень горячих, испускающих заметный пар ладоней её и быстро-быстро растёр. А после, приспустив шарф под нижнюю губу, осторожно несколько раз выдохнул, согревая дыханием кожу. Был таким сосредоточенным, будто код писал для работы. И таким очаровательно прекрасным и любимым в её глазах, ведь сам, пусть и укутанный, давно успел замёрзнуть. Его слегка потряхивало от колючего ветра. Но он продолжал греть её ладошки. Очень сильно захотелось его поцеловать.       — Люблю... — почти пролепетала признание, но отвлеклась и расплылась в нежности ещё больше, когда на своих руках увидела варежки. В них всё ещё сохранилось его тепло.       — Не смей снимать, пока не придём домой! Да, они воняют псиной!       — Хорошо... — Дальнейшее его ворчание она слышала в пол уха, поскольку мысли её заняты были другим.       — Умница.       Думала, что на этом всё, что на этом её таяние прекратится, но сердце исполнило ещё один кульбит — вновь взяв за руку, Пятый, крепко ухватившись, засунул свою и её ладони к себе в карман. Тоже тёплый. Как и весь Харгривз.       — И да... За вагину я в курсе... — Надеялся, что промямлил это максимально невнятно и тихо, но даже так, всё могло стать ясно по покрасневшему лицу и вспотевшим пальцам.       Не было и нет никакой связи с температурой тела и сердца. Да, порой его заносило, иногда мог довести до спора или ругани, но этого не лишало его главного. Он оставался очень заботливым и добрым, внимательным, безумно нежным и вместе с этим страстным. Он был пламенем, рядом с которым хотелось согреться, тем самым пледом, в которых хорошо кутаться холодной зимой. Где бы они не были, с ним всегда хорошо, ведь Пятый — тот самый уют, которого так давно не хватало в жизни.       Вновь тишина, но в этот раз спокойная и приятная. Даже показалось, что уже и не так холодно. Но вдруг, Ингрид ни с того ни с сего остановилась, шумно выдохнула, вытащив руки из кармана, потом так же шумно вобрала носом морозный воздух и, крепко сжимая ладонь, побежала, вынуждая и Пятого сорваться с места следом.       — Ты куда?! — тут же воскликнул, пусть и понимая по улицам и зданиям, что вели его в сторону дома.       — Холодно!       — Тебе и холодно?!       Ингрид, в клубах пара, с вновь размотавшимся шарфом, с серьгами-сердечками и косами, разлетевшимися в стороны, радостно улыбалась и разгоняла тьму ночных улиц. Наверное, не будь они в отношениях, в этот самый момент, когда ещё и с неба начали плавно падать крупные снежинки, добавляя образу девушки больше сказочности, то он бы признался ей в любви. Она всего лишь обернулась, а у Пятого в этот миг остановилось и сердце, и всё на свете. Но быстро забарабанило в груди от слов, от которых стало так смешно и комфортно.       — Да! Я очень хочу в тёплую ванну! — кричала она на всю улицу, хохоча и шмыгая носом. — Я очень хочу залезть под одеяло! Я очень хочу поесть тёплый суп и попить кофе! А еще безумно хочу заняться сексом!       — Ингрид!       — И всё это с тобой! Ведь мне срочно нужно согреть тебя, моего любимого мерзляка!       Бежали не так быстро из-за шанса упасть, но январский воздух морозил пазухи и горло, глаза всё больше и больше слезились. Но это было так здорово. Только они вдвоём. Ночь на улице, лишь фонари и редкая иллюминация. Ритмичный хруст под сапогами, снежинки в волосах. И приятно тёплая, даже сквозь варежку чувствуется, ладошка в руке.