Без сожалений

Весь следующий день я чувствовала себя разбитой. Понятно, что в 30 от ночных гуляний отходишь уже не так быстро, но кажется с моим состоянием это не связано. Усталость была такой, будто отдыха не было вовсе, словно я жила в обоих снах, что приснились мне этой ночью. Мне и раньше снились реалистичные сны, но чтобы так ярко ощущать все происходящее – нет, это было впервые. Я буквально жила в них, чувствовала прикосновение, вдыхала ароматы, слышала звуки. – Это усталость, Крис, – вынесла вердикт Карина, – кажется моя старушка начала сдавать позиции. – Отвали. Знаю, что вчера сама тебе позвонила и не имею права жаловаться, но поддержка мне бы не помешала. Конечно Карина не была виновата в моем состоянии, но в открытую издеваться – это жестоко. Особенно если учесть, что сама она готова была покорять все известные вершины. – Сегодня закинусь снотворным, как только приду домой, отосплюсь хорошенько, а завтра снова в бой, – я решительно кивнула глядя подруге в глаза, в них уже мелькали искорки насмешки, – Как бы я ни хотела это признавать, но да, я устала. – Хорошо, отдохни и снова в бой. Между нами повисла тишина. – Ты это слышала? – Что? – девушка начала прислушиваться и оглядываться по сторонам. – Поддержка! Куда ты дела мою эгоистичную подругу? – Вали уже домой, бабуля, – она улыбнулась и швырнула в меня полотенцем. *** Я не ошиблась, крепкий сон, хоть и с помощью медикаментов, пошел на пользу. Утро я встретила как благословение, а работа спорилась лучше, чем обычно. Мама названивала мне весь день, но в конце концов сдалась и написала сообщение: «Завтра в шесть ужин, постарайся не опаздывать». В пятницу у папы день рождения, семейный ужин был неотъемлемой частью его празднования. Разумеется никаких важных гостей на нем не будет, но опаздывать нельзя, ведь это неприлично. От дотошности мамы меня порой бросало в дрожь. Она во всём была хороша. И школу с медалью окончила, и красный диплом получила, и жена она верная, и мать безупречная, и хозяйка золотая, и работник года. А уж как она вкусно готовит, об этом знают все. А кто не знает, того она накормит и они обязательно узнают. Как только у такой замечательной женщины получилось родить такую непутёвую дочь. Я любила ее, по-своему, но долго выносить не могла. Всегда находилось что-то, чем она была недовольна. Нашла новую работу, но ведь на старой у тебя всё уже было налажено. Переехала в квартиру, но ты ведь будешь столько денег за аренду платить. Сделала новую стрижку, но челку нужно бы покороче, все глаза закрывает. И это я молчу о том, как она пытается влезть ко мне в холодильник со своим борщом и в спальню с житейскими советами. Хотелось бы верить, что всё делалось из лучших побуждений, но, зная свою маму, я сильно сомневалась в этом. Закончив последнюю тренировку в пятницу вечером, я решила не утруждать себя сменой повседневной одежды на праздничную. Повод для праздника хоть и был, но надевать платье ради дефиле в колготках по квартире не хотелось. Да и опаздывать я всё же не собиралась. Ни к чему начинать вечер с претензий. Выйдя из такси сразу же направилась к родному подъезду. Ох, сколько веселых дней юности связано с этим местом! Первые поцелуи, признания в любви, выслушивание откровений от навязчивых поклонников. На лице невольно заиграла улыбка. Лифт, такой же обшарпанный, каким мне и запомнился, шумно поднял меня на девятый этаж. Одиноко горящая лампочка создавала впечатление, что я попала в американский триллер и вот-вот из-за угла на меня что-то прыгнет. Не успела позвонить в дверь, как она раскрылась нараспашку, заставив меня подскочить на месте: – Привет! – немного наигранно произнесла я от неожиданности. В нос сразу ударил запах запеченного мяса и живот предательски заурчал. На пороге стоял папа и жестикулируя подгонял меня. – Привет-привет, заходи. Не студи хату. Он был любитель использовать избитые фразы и усмехаться им. Иногда это раздражало, а иногда умиляла эта предсказуемость. – С днём рождения, – я неловко коснулась рукой его плеча, он закивал в ответ и пробурчал себе в усы «спасибо». В нашей семье не привычно было обнимать друг друга. Ни мама, ни папа никогда не проявляли ко мне свою любовь через объятия. Возможно поэтому я и не чувствовала с ними особой близости. Казалось, что я просто должна быть благодарна им за то, что они тратили своё время на мое воспитание. У меня не было к ним трепета или нежных чувств. Всё, что имела, я получила самостоятельно. Их заслуга была в том, что они не мешали мне это получать. Единственным человеком, к которому я по настоящему привязана, была бабушка. Она мой луч света здесь, к ней я готова мчаться в любое время и по любой погоде. Бабушка любила меня и не скрывала этого, целовала и прижимала к своему горячему мягкому телу, как в детстве припрятывала для меня конфету или апельсин. Она была похожа на бабушек из старых мультиков и сказок. Глаза с прищуром, смотрят в самое сердце и всегда знают, если от них что-то утаивают, горячие морщинистые руки, не отпускают от себя пока не убедятся, что все кости обросли мясом с последнего визита, седые завитки волос, собраны в высокий пучок, и неизменный смех, словно она одна и никто ее не видит, без смущения громкий и заливистый. Эта улыбчивая старушка всегда заставляла улыбаться в ответ. Она была моей батарейкой, моей опорой. Я прошла в зал, где стоял уже почти накрытый стол. – Привет, дорогая, – бабушка хотела привстать с кресла, но сквозь улыбку мелькнула боль, с годами ноги начали подводить ее. – Сиди, бабуль, я сама подойду, – я наклонилась к ней и прижалась в долгом объятии. От нее пахло старой пудрой и розами, запах детства, – ты как? Снова болит что-то? – Ерунда. Лучше на себя посмотри, бледненькая совсем. Ты кровь не проверяла? Синяки вон под глазами какие, – она вцепилась пальцами мне в щеки. – Все хорошо, я просто не ярко накрасилась. Это нормально. Переживания о здоровье были своеобразным ритуалом. Будто не поговорив об этом мы не сможем дальше выстроить беседу. Мама ворвалась в комнату в своей привычной суетливой манере: – Привет, Кристюш, давай на кухню. Неси там бутерброды и вилки-ложки захвати. Давай-давай, уже почти шесть, а на столе пусто! – Перед кем тебе нужно отчитаться во сколько мы сядем за стол? – меня раздражало ее мельтешение, но я старалась не подавать виду и послушно двинулась в кухню, – Вечерний чай с королевской семьей мы все равно уже пропустили. За столом хохотнула бабушка и хмыкнул папа. Всех раздражала мамина суетливость, но высказываться решалась только я. Ложки в одну руку, блюдо с бутербродами – в другую. – Сейчас остальные подойдут, давай шевелись. – Какие остальные? – я нахмурилась и сосчитала ложки в руке, семь, – Ты не говорила, что будет кто-то еще. – Ты же не отвечала на мои звонки, – парировала мама, – вот я и не сказала. В следующий раз будешь в курсе и наденешь что-то поприличнее. Мама небрежно махнула в сторону моей одежды. Я осмотрела свои рваные джинсы, свободную белую футболку и клетчатый жакет. Цепочка на шее и массивные серьги делают образ более ярким. Вполне неплохо для семейного ужина, без перебора и довольно празднично. Глаза сами собой закатились под лоб. Да когда она угомонится! Звонок в дверь заставил маму двигаться еще быстрее. Кто же там приглашен, если она так мечется? Я в полглаза выглянула в коридор. Первой вошла невысокая женщина в синем брючном костюме, слегка свободном, будто с мужского плеча. Короткая стрижка аккуратно уложена волосок к волоску, на носу поблескивают очки. Следом за ней прошел мужчина, крепко пожал папе руку. Высокий, с густой чёрной бородой, возможно старше отца лет на пять, не меньше. – Кристя! – громким шепотом позвала бабуля, – хватит глазеть, иди сюда. – Не разговаривай со мной как с кошкой, – я ответила таким же шепотом и нахмурила брови, – Это кто вообще? Впервые вижу эту парочку. Бабушка помешкала с ответом, спрятала глаза и я поняла, ей что-то известно. – Бабуль, что происходит? Она стала перебирать скрюченными пальцами салфетку и посмотрела на меня с видом «ты же знаешь свою мать». Я повернулась к коридору и увидела последнего гостя. Высокий брюнет, моего возраста, красивый до умопомрачения. Он с вежливой улыбкой протянул маме букет цветов, сделал комплимент ее платью. Парень поднял на меня свои светлые глаза и улыбнулся шире. Я застыла на месте и не могла поверить осознанию, которое на меня свалилось. Вот черт! Это не праздничный ужин. Мама решила устроить мне смотрины.