Без сожалений

Квартира встретила меня привычной тишиной. Казалось ее можно было коснуться и почувствовать пальцами. Только в гостиной звонко тикали часы, а на кухне гулко гудел холодильник. Привычные звуки холостяцкой жизни, мама бы оценила. Надо было идти с Кариной. Я пошла по комнатам, включая на ходу свет везде, куда заворачивала. Мне не нравилась эта темнота квартиры, не нравилось ее спокойствие. Казалось, что в ней совсем не было жизни, хоть посреди нее стояла я. Для ужина было уже довольно поздно, а для сна непростительно рано. Переодевшись в домашнее я решила, что несколько ложек вкуснейшего мороженого точно помогут скрасить одиночество этого вечера. Я устроилась на диване, включила телевизор и принялась уничтожать замороженное лакомство. Переключая каналы я натыкалась на всякую ерунду. Музыкальные шоу, то чем сейчас занята бабушка, старые фильмы, папа наверное вне себя от счастья, провокационные передачи, это точно мамин выбор. А вот это неплохо! На одном из каналов шел сериал “Хороший доктор”, я не была его фанатом, но несколько раз попадала на случайные серии и решила не переключать. Доктор Мерфи, страдающий аутизмом, как всегда, стоически выдерживал нападки пациентов, предлагал лучшие варианты, делал любимое дело без оглядки на общество. Талантливые хирурги на экране проводили сложные операции, выстраивали взаимоотношения. Так похоже на настоящую жизнь и одновременно всё такое прилизанное и слишком хорошее. Но когда в кадре появляется Лея с явными киношными признаками беременности, идеальность картинки размывается. Черт… Я упорно старалась избегать этой темы в кино. Не смотрела “Джуно”, “Там, где сердце” или “С любовью, Рози”. А сейчас меня застали врасплох. Рука бессознательно коснулась ребер под левой грудью, в том месте, где уже девять лет было отпечатано напоминание о моей первой в жизни ошибке. Татуировка в виде небольших ангельских крылышек будто жгла кожу, не давая забыть. Надо выключить, мне не обязательно смотреть это. Но тело застыло. Сомнения Леи не были беспочвенными, я проецировала их на себя и понимала ее неуверенность. Она боялась и не знала, что делать дальше, как и я когда-то. И она приняла решение самостоятельно, но не такое же, как я. Я забеременела в 18. Без поддержки, фактически без парня, с явным недовольством родителей, я не видела других выходов, кроме прерывания беременности. Я даже не стала связываться с Денисом и обременять его этим знанием. Одна я бы не справилась, а на горизонте маячили отличные перспективы для карьеры и дальнейшей счастливой жизни. Кто же знал, что будет тяжелее не дать шанс кому-то, чем дать его себе. Тогда мне все казалось сном, будто я в другой реальности и вот-вот проснусь. Но вот я здесь, с огромными сожалениями, одна, а этот сон все не заканчивается. Сейчас именно этот ребенок мог разгонять тишину пустой квартиры своим смехом, вопросами или недовольствами. Он мог встретить меня с улыбкой и теплыми объятиями, не дать мне и маме грызть себя за неверные решения. Захотелось срочно поговорить с бабушкой. Только она в тот момент знала перед каким выбором я стою и все равно позволила принять решение самостоятельно. Без сомнений, она тоже переживала о том, насколько большая ответственность лежит на моих практически детских плечах, но ни одного упрека с ее стороны не было произнесено. Мама же сорвалась на меня за беременность, чуть не прокляла и за аборт. Ей было наплевать на все мои заверения, что я лучше знаю, как поступить со своей жизнью. Денису она доверяла больше и была убеждена, что ради ребенка и меня, он мог вернуться, измениться. Мое мнение ее мало интересовало. Если до этого случая мои отношения с мамой были покрыты трещинами, то теперь от них остались лишь руины. Сожаления и прошлые разочарования начали заполнять мозг. Мне это не нужно, сейчас уже ничего не изменить. Но легко сказать себе это, гораздо сложнее не дать ране на сердце снова разойтись. Боль, которую я почувствовала в первые минуты после наркоза, была не физической. Она была глубоко внутри меня, будто вместе с этими маленькими, растущими каждую минуту клеточками выскоблили часть моей души. Воздух уже с трудом проникал в легкие, а грудь будто придавило бетонной плитой, глаза заволокло пеленой слёз. Сбежать. Сбежать от этой тишины и пустоты. Все равно куда, только бы снова не испытывать все это. Я машинально потянулась за телефоном и набрала номер Карины. Из-за бесконечного количества гудков я услышала приглушенный музыкой голос: – Крис! Мне слишком весело, чтобы уходить с танцпола, если что-то важное, напиши или приезжай в клуб “Ночь”! Люблю тебя! Дважды можно не повторять, мне нужно отвлечься и я это сделаю.