Сила души

От этого пения Рено тут же проснулся и сонный вскочил на ноги. Неизвестным образом песня Гамаюн вызвала сильный страх в маге на уровне инстинктов, что повлекло за собой немедленный выброс адреналина в кровь. Рено быстро протер глаза рукавом мантии, положил книгу назад в сумку и бросился к склепу, попутно выясняя у Игнация причину такой беспричинной паники. Все волки уже стояли возле входа в склеп, готовясь защищать своего хозяина от приближающихся существ, от которых распространялась недобрая аура. Благодаря своему отличному слуху они раньше всех узнали о приближении гамаюн с двумя новостями. Леший что-то прошептал и весь оскал с морд волков тут же исчез, словно еще секунду назад они не были готовы растерзать приближающихся. Следом за серым магом из склепа выскочил и побежал к Полуденнице кролик, который мог бы на такой скорости даже сбить невнимательного Рено, но он вовремя заметил Ягу и успел уйти с ее дороги. Леший вновь что-то прошептал и указал в сторону прибывших, волки дружно гавкнули в ответ и повиновались отданной команде. Теперь, когда все направлялись к гамаюнам, Рено не видел смысла двигаться к склепу — он вклинился в поток волков, пока не отстал от них. Как оказалось, тяжелее всего было Здиславу с его самым неприспособленным для таких нагрузок телом. Казалось бы, еще оставался Леший, который не мог толком передвигаться без своей трости, — как и Яга — но он воспользовался своей способностью управлять растениями, и непонятно откуда из-под земли вырастали корни, которые несли его, словно волны. Такой способ передвижения был очень удобен и достаточно быстр, чтобы обогнать Рено, который был изначально ближе всех к гамаюнам. Чтобы ускориться, Юлиану пришлось нести брата чуть ли не на руках. Здислав, не в силах терпеть такое унижение, поклялся себе, что больше такого не повторится и подметил, что Юлиан стал очень сильным за несколько лет. «Наверняка самый сильный среди остальных» — подумал Здислав, когда они приблизились к остальным. Яга была настолько рада видеть Анфису живой и здоровой, что по ее щекам скатилось несколько слезинок, а объятия она даже и не собиралась ослаблять. — А с виду не было похоже, что она беспокоилась за нее — шепнул Рено подошедшим братьям. Яга немного повернула голову в сторону рунного мага, отчего тот немного вздрогнул от тотчас пронесшейся в его голове мысли: «Услышала? Неужели у всех стариков такой хороший слух?». — Что с ними? — Здислав всматривался в растерянные взгляды Гамаюн и Полуденницы, словно они не совсем понимали где находятся и пытаются что-то вспомнить. Только золотая гамаюна отличалась от остальных вернувшихся. — Мы разделились, чтобы быстрее найти Анфису — начала объяснять золотая женщина-птица — Когда я их нашла, они уже были в таком состоянии. — «Это похоже на магию забвения, только это не мог быть Тихомир. Как я уже говорил, он –безумец, но от своих принципов не отступает» — Гавриил был полностью уверен в своих словах, поэтому Рено не стал сомневаться и доверился этой версии. — Что произошло? — таким мягким, полным беспокойства голосом спросила Александра у Анфисы. Она ничего не отвечала, продолжая стоять с растерянными глазами. Изменилось лишь положение гамаюн: они уже совсем выдохлись и приземлились на землю, тяжело дыша. Здислав был готов поспорить, что, если бы не их птичья анатомия — они бы упали на землю, раскинув руки в стороны, как это свойственно людям. — «Неудобно им приходится: тело — птицы, повадки — людей» — с легкой жалостью смотрел Здислав на синих гамаюн. Только золотая птица выглядела почти полной сил, словно не летала несколько часов по лесу в поисках Анфисы. Она продолжала парить в воздухе, быстро размахивая крыльями. Ее взгляд был устремлен на Анфису, словно пыталась что-то рассмотреть на ней. — Я… пыталась догнать священника… — Анфиса говорила очень медленно и неуверенно, словно сомневалась в правдивости своих воспоминаний. Ее глаза бегали туда-сюда, словно обрывки произошедшего витали в воздухе, и девушке приходилось ловить их взглядом — И я догнала его… у него был… был… — девушка напрягла всю память, чтобы вспомнить что, было у Тихомира, но в голове было лишь очертание этого предмета — Я не помню — виновато произнесла она, сдерживая слезы. — Ничего, ничего страшного — успокаивала ее Яга, вытирая слезы большими пальцами. — Нога — заметил Юлиан. Все тут же посмотрели туда же куда смотрел воин. На правом бедре у девушки была рана, которая должна была затянуться за пройденное время, если, конечно, она не свежая или не было использовано зачарованное оружие. — Нож… у чужака был зачарованный нож — Леший злобно посмотрел на Ягу — Это из-за тебя, если бы ты не помешала мне — этого бы не произошло. Александра отвлеклась от пострадавшей и повернулась к Ефрему, смотря на него полностью несогласным взглядом. Она напомнила ему, что он собирался убить не только священника, но и остальных. Между магами начался спор. Анфиса стояла и по-прежнему пыталась вспомнить предмет, который был у Тихомира. Она медленно опустила свой взгляд на рану, посмотрела на него и согласилась, что у чужака определенно был нож. Но ей все равно не давал покоя неизвестный предмет, который точно был у священнослужителя, помимо ножа. — Нет! — оживилась девушка, категорически не соглашаясь со словами Ефрема — У него было что-то еще. — Елена! — обратился Леший к золотому гамаюну — Ты совсем ничего не видела? — К сожалению — с печалью в голосе ответила она, садясь на выросший из земли закругленный корень. — Не могла бы ты показать место, где нашла остальных? — Здислав хотел, чтобы Рено осмотрел местность происшествия своим глазом, и заодно лично на все взглянуть. Да и в слова Елены ему с трудом верилось. — Вы теперь никуда не пойдете — возразил Леший, призвав очередной острый корень перед лицом Здислава — Вы привели сюда шпиона. — Именно, шпиона — согласился чародей, ничуть не дрогнув от выходки серого мага — Магистры бы не стали отправлять сюда неопытного. А раз он ушел — значит, достиг своей цели. — Что ты имеешь ввиду? — На месте магистров, я бы попытался разузнать о нахождении склепа Александры. Скажем, с помощью рун. Есть ведь такие руноскрипты? — чародей посмотрел на Рено таким взглядом, что рунный маг все понял и подыграл Здиславу. — Один из опытных магов создал такой руноскрипт, который можно почувствовать — Рено чуть не сказал «мой наставник», но быстро понял, что эти слова могли бы дать полностью противоположный эффект нужному. — И чтобы найти этот руноскрипт, нам нужно осмотреть место. Юлиан тоже понадобится, если Тихомир еще где-то поблизости. — Я пойду вместо него — Леший теперь не намеривался оставлять чужаков без присмотра. Здислав выполнил цель, ради которой его и отправили сюда. Поэтому, теперь Юлиану незачем было здесь находиться и нужно было уходить, пока получилось усмирить Ефрема, но он, как нарочно, не давал этого сделать. Нужно было, чтобы троица осталась без присмотра серого мага. — Не стоит утруждать себя — Здислав пытался казаться обеспокоенным состоянием Ефрема — Вы только после восстановления. — И потому чувствую себя хорошо. Этого Здислав никак не мог оспорить. Он даже не думал, что Леший обладает такой силой. До этого Здислав думал, что в крайнем случае можно будет убежать, но теперь… об этом не могло быть и мысли. Пока чародей пытался выиграть в словесной битве против Ефрема, Анфиса вела свою небольшую битву с усталостью. Несколько бессонных дней давали о себе знать. Она попыталась проскользнуть незамеченной мимо всех, но, как это бывает, стоило ей узнать о своей ране, как она начала отзываться болью при каждом шаге. Яга тут же отреагировала на характерный визг от неожиданной боли и бросилась к девушке. Но не только Александра забеспокоилась за Анфису, Юлиан также не остался стоять в стороне и предложил ей опереться о плечо. — Я в порядке — заверила девушка — Сама дойду. — Не отказывайся от помощи — преградил ей путь Юлиан, не оставляя иного выбора. — Что бы довел ее в целости и сохранности — в шутку состроила Яга из себя обеспокоенную маму. Девушка все же приняла помощь воина, и они вместе направились к склепу, оставляя стоять Здислава в недоумении. — «И что это было?» — теперь чародею не оставалось ничего, кроме как согласиться с Лешим. — Раз так захотел мне помочь — мог бы и на руках меня понести — постаралась смутить девушка Юлиана, что у нее удачно получилось. Только позже воин задумался: «Почему она не полетела?» Остальные гамаюны изящно вспорхнули ввысь и удалились в сторону реки, скрываемые лучами солнца. Как же прекрасен пейзаж с высоты полета, до чего прекрасно ощущение легкости. Синие птице-люди даже вышли из состояния беспамятства Группа магов — Яга изъявила желание тоже пойти к месту происшествия — и стая волков двинулись в путь, следуя за Еленой. Чтобы маги не отставали, гамаюн старалась лететь так медленно, как только могла, но даже так ей приходилось периодически останавливаться на ветвях, чтобы дождаться остальных. Леший предлагал ускориться с помощью его способностей, но Яга по неизвестной причине отказалась от такого экстремального способа передвижения. Волки поделились на две группы по три и бежали по бокам от путников, внимательно вслушиваясь и внюхиваясь в окружающие звуки и запахи. Ничего необычного не было, или даже они со своими слухом и нюхом не могли ничего заметить. Зато вся живность леса точно почувствовала о приближении группы, в которой были и хищники, и попряталась по своим домикам, не смея и шелохнуться. Если бы магам просто описали место происшествия — даже Здислав не смог бы найти его среди остальной местности леса. Одинокий куст в окружении деревьев, пустующие гнезда, трава, говорящая о редком посещении этого места. Елена устроилась на ветви над кустом, на самом удобном месте, откуда все было хорошо видно. Волки, как по команде, образовали защитный круг, встав между деревьев. Здислав тут же превратился в ищейку и принялся осматривать каждый дюйм. Рено хотел устроиться поудобнее под одним из деревьев, но, в отличии от Юлиана, чувствовал себя не так спокойно рядом с волками. Поэтому ему пришлось встать рядом с Здиславом — только рядом с ним здесь он ощущал себя спокойно — и начал искать в своей книге руноскрипт, который мог бы помочь в поиске следов происшествия. Леший какое-то время осматривался, вспоминая, что именно это за место из множества остальных. Стоило лишь сломанному суку попасться ему на глаза, как он развернулся и пошел в противоположную сторону. Только Яга стояла не у дел, не представляя, чем может помочь. Здислав так тщательно осматривал, что, казалось, если бы ему дали увеличительное стекло — он бы повторно прошелся, но уже с ним. Рено, уже не надеясь найти нужный руноскрипт, посматривал иногда вокруг, не упуская вероятности увидеть своим глазом возможные «подсказки». — Есть что-нибудь? — не поднимая взгляда от земли спросил Здислав у рунного мага. — Ни тут, ни здесь — разочарованно ответил Рено, захлопывая книгу — И Гавриил ничем не может помочь. — Тебе не кажется странным, что нигде нет следов от капель крови? — Может, ее ранили не здесь? Из-за дерева показался возвращающийся Ефрем с каким-то серым клубочком в левой руке. Этим серым клубочком оказался мертвый, весь крови заяц, которого Леший небрежно держал за шкирку. — Полюбуйтесь — с этими словами он вытянул руку перед собой, чтобы все смогли разглядеть тушку. — Какой-то зверь проголодался. Что тут такого? — не понял Рено. Ефрем перевел взгляд на Здислава, ожидая услышать его версию. Но чародей уже был поглощен своими мыслями. — Звери убивают для пропитания. А заяц только изранен. Причем раны напоминают не следы клыков, а следы чего-нибудь режущего, например, ножа. — И с чего бы он стал убивать зайца? Убил свидетеля? — с издевкой спросил Рено. Ефрем по-прежнему был уверен, что во всем был виноват Тихомир, и даже не видел еще одного варианта. Этот вариант был самым неприятным для серых магов, но от этого его нельзя было исключать. Здислав медленно повернул голову в сторону Елены, по-прежнему сидящую все на той же ветке и любующуюся голубым небом. Только сейчас он обратил внимание на птичьи ноги девушки, обладающими острыми, как бритва, когтями. Чародей медленно переводил поочередно взгляд на каждого: Рено уже настолько надоело такое отношение к ним, что он вступил в спор с Ефремом и потому ничего не заметил; с Лешим было все понятно, даже если бы Елена созналась в свершенном — если она действительно была к этому причастна — он бы не поверил и продолжил винить во всем Тихомира, а, может, и остальных чужаков; волки сосредоточили все свое внимание на Рено, недобро смотря на него и готовые в любую секунду наброситься на мага, стоит лишь получить такую команду; только Александра разделяла опасение чародея и тоже настороженно посматривала на Елену, медленно поднимая руку, готовясь применить «заклинание». Здислав хотел последовать ее примеру и начал осторожно направлять посох в сторону гамаюны, но совсем забыл про волков, которые, словно почувствовали его намерения и не согласились с ними, кинулись с оскаленной пастью на чародея. Один из них решил не ограничиваться Здиславом и кинулся на Рено. Леший им рявкнул, чтобы они успокоились, но это не помогло. Рено прикрылся рукой, которая тут же оказалась в пасти свирепого хищника, он тут же принялся терзать ее. Маг ударил второй рукой в нос волка, но этим только сильнее разозлили его. Челюсть сжалась еще сильнее, причинив невыносимую боль. Казалось, еще немного и одна рука превратится в две. Здислав успел вовремя среагировать и защититься посохом от прыгнувшего на него волка. От удара шаром и дальнейшего неудачного приземления он заскавчал, вскочил на лапы и отбежал в сторону. Остальные передумали бездумно нападать и принялись окружать свою добычу. Ефрем мог просто взять их под свой контроль, но предпочел пытаться остановить их словами. — Неужели ты не понимаешь?! Тихомир не мог знать о твоей способности, только… — Александра не выдержала упрямства Ефрема и сорвалась на него. Только вот Елена не дала ей договорить. Гамаюна начала свое пение, такое успокаивающее, такое красивое, даже волки вслушивались в него, словно наслаждались им. Они первыми и свалились на землю, не способные контролировать свое тело. Атаковавший Рено зверь так и упал, не выпуская из мертвой хватки руку парня. Пока рунный маг еще мог двигаться, он попытался раскрыть пасть, что было достаточно тяжело из-за размеров волка. Когда только начало получаться приоткрыть челюсть, онемение взяло верх. Ефрем свалился следом за волками, может, даже вместе с ними, не успев даже толком ничего понять. Яга продолжала стоять, словно парализующее пение совсем не действовало на нее, что позволило ей продолжить «колдовать». Испугавшись приближающегося проигрыша, Елена взяла ноту выше, что возымело эффект. Здислав успел напоследок выпустить из посоха всего один шип, от которого птица сумела увернуться, но этот уход стоил ей равновесия, в результате чего она сорвалась со своего места. Пока она пыталась перегруппироваться в воздухе и вспорхнуть обратно, пение прекратилось, но никто все равно не мог пошевелиться. Теперь послышалась мелодия, совершенно отличающаяся от предыдущей: она вызывала беспричинный страх, действовала на нервы, давила на сам мозг. — «Забвение» — слишком поздно понял Здислав. Юлиан расположился поудобнее в кресле Бабы Яги, положив для удобства ножны на колени, и размышлял о дальнейшей судьбе его, Здислава и Рено. Из-за своего погружения глубоко в мысли, он даже не замечал, как постоянно вытаскивал меч из ножен и возвращал его обратно. Анфиса все это время пыталась восстановить в памяти обрывки произошедшего, но Юлиан действовал ей на нервы, даже не осознавая этого. — Я вообще-то пытаюсь вспомнить произошедшее — нервам девушки наступил предел. Юлиан недоуменно посмотрел на нее, не совсем понимания, зачем она это ему сказала. Он и так знал об этом, и потому не отвлекал ее никакими разговорами, именно поэтому он и погрузился в свои мысли. Анфиса поняла по глазам воина, что он ничего не понял. — Меч — она перевела свой взгляд на него на случай, если Юлиан и по словам не поймет, о чем идет речь. — Да, извини — воин вернул меч на свое законно место и поставил ножны на пол, облокотил их о кресло. Каждый из них погрузился обратно в свои мысли. Юлиан все думал, как бы он, по мнению Здислава, смог бы вернуться к отряду и остальным, как бы он все объяснил? Только если бы рассказал, как все было на самом деле, но воин бы ни за что бы так не поступил. Да и оставлять Здислава одного, без прикрытия, нельзя было, любому чародею нужен воин для защиты. Такая комбинация дает множество преимуществ. Юлиан все дальше и дальше продолжал бы придумывать причины остаться с братом, если бы не Анфиса. — Я не могу ничего вспомнить — всхлипнула она, пряча лицо руками. Юлиан тут же сорвался со своего места к ней и заключил ее в объятия, пытаясь успокоить. Анфиса уткнулась лицом в его плече; волосы спали на лицо и скрыли его под собой. Но от этого всхлипы только усилились, вызывая у Юлиана желание как угодно, но успокоить девушку, заставить ее улыбнуться. — Тише, тише, ты ни в чем не виновата — успокаивающе, в полголоса произнес он — Магия бывает слишком сильна, чтобы сопротивляться ей. — Не стоило так самоуверенно идти в одиночку за ним — сквозь слезы винила она себя, игнорируя слова воина. Юлиан взял ее за плечи и отстранил ее от себя, убрал волосы и взглянул в глаза, полные слез и грусти. От такого зрелища у него сжалось сердце, ему было приятнее видеть Анфису радостно танцующей, смеющейся и улыбающейся, а не винящей себя в том, в чем не было ее вины. Она переоценила свои силы, хотела проявить себя, чтобы Яга похвалила ее, с кем такого не бывает? Эдвард так поступал при каждой возможности, что в приюте, что уже в Москве. — Ты — первая, кто понял, что Тихомир не тот, за кого себя выдает. Можешь уже гордиться этим — уже серьезным тоном произнес он — Ты разоблачила хорошего шпиона, а это не каждому под силу. Да и из леса Яги он не сможет уйти. — Сможет. Анфиса успокоилась, взяла себя в руки, вытерла слезы и встала с кровати, встав спиной к Юлиану. За секунду она перевоплотилась из грустной и винящей от горя во всем себя девушки, в спокойную и рассудительную. Только покрасневшее лицо и влажные от слез глаза еще говорили о ее недавнем состоянии. — Иллюзии наставницы работают только в одну сторону — в голосе еще слышалась легкая нотка грусти, которую она пыталась скрыть. — Как Яга может быть твоей наставницей, если ты… не совсем человек — Юлиан не хотел как-либо оскорбить или обидеть ее, когда она только успокоилась, или старалась такой выглядеть. — Спасибо, конечно, что все же не назвал меня так, но все в порядке, полуденницы рано или поздно привыкают. Я — демон — гордо заявила Анфиса, словно это было необычное достижение, которым стоило гордиться. — Я не это имел ввиду — растеряно попытался оправдаться Юлиан — Если ты уже обладаешь способностями — разве можешь обучиться другим? — Такова наша природа: девушка, пожелавшая всегда сил, чтобы защитить людей, становится полудницей, а затем и новым хранителем леса. Раз девушка уже прекрасно себя чувствовала и была готова вести беседу — Юлиан решил разузнать обо всем, о чем только сможет. — Леший ведь сказал, что он: «хранитель леса». — Он второй хранитель. Уже было известно о двух хранителях, и это только в лесах Московии. А сколько их могло еще быть по всему миру? — Значит, ты однажды займешь место Яги? Не скоро это еще произойдет — посчитал Юлиан в голове, если усчитывать возраст ведьмы, которой можно было дать примерно семьдесят. — Всего двадцать лет — пожала плечами Анфиса. — Сколько? — Юлиан не был уверен, что правильно расслышал девушку, ведь Яга выглядела намного старше. — Д-в-а-д-ц-а-ть лет займет мое обучение — по буквам повторила Анфиса. — Этого не может быть — от удивления воин раскрыл так широко рот, насколько, как ему казалось, он не может. — Все из-за злой шутки Дьявола. Жила была девушка, у которой была большая и дружная семья. Отец с двумя старшими братьями каждый день уходил на охоту, а она помогала матери по дому, иногда они ходили вместе на базар. Эта девушка была одной из самых красивых девиц страны в свое время и самой неотразимой в своей и ближайших деревнях. Юноши каждый раз при встрече одаривали ее подарками, стараясь завладеть ее вниманием, это ей сильно льстило. Но у никого не получалось заинтересовать ее — она мягко отвергала все предложения руки и сердца, но даже так, никто не сдавался. Оброк был большой, но совместными усилиями всей семьи, они его каждый раз выплачивали. Так она и жила, не зная не горя, ей не исполнилось пятнадцать лет. Тогда сын помещика, которому они подчинялись, обратил внимание на ее внеземную красоту и вознамерился жениться на ней. Отец его лелеял и выполнял все капризы своего избалованного сынка, он даже не боялся уронить честь от такой ятрови (невестки). Только вот девушка им совсем не впечатлялась и отказала в предложении руки и сердца. Тогда помещик пригрозил повысить оброк и, в случае его невыплаты, поступить так, как это делали остальные: принести их в жертву Богу — Анфиса сделала паузу и посмотрела на реакцию Юлиана. Убедившись, что он уже не так бурно реагирует на правду, продолжила — Не видя другого выхода, она приняла ухаживания юноши, которые развивались все дальше и дальше. Но когда он предложил ей разделить ложе, она отказалась, за что была избита до полусмерти. Когда об этом узнал отец девушки — сын помещика чуть не лишился руки, которой посмел обидеть девицу. Помещик сдержал свое слово, и совсем скоро у семьи не было средств выплатить оброк. У них даже еды не осталось — злясь на помещика добавила Анфиса — У Милавы не оставалось иного выбора, кроме как согласиться выйти замуж. Когда же она все же в день свадьбы разделила ложе с этим бзырем, помещик подарил новобрачным руку отца девушки, давая ей понять, она теперь принадлежит его сыну. Она стала рабыней и на два года рассталась со своей семьей. Ее отец больше не мог охотиться, поэтому обеспечивать семью старшим братьям, которые едва справлялись с свалившимися на них обязанностями. От Милавы избавились сразу, как она надоела сыну помещика. У нее отобрали ребенка, выставив за двери дома. Не сильно горевав за дитя, родившееся от такого чудовища, она вернулась домой, где и обнаружила, что отца убили стражники, посещавшие теперь деревню каждый день и проверяющие все дома. Ее братья присоединились к назревающему восстанию, который через семь лет перерос в глобальную войну: Священную войну, но они не дожили до этого момента. Их матушка после потери мужа совсем ослабла и не была способна вести дела по дому, поэтому все эти обязанности достались Милаве. Но красота девушки сыграла с ней злую шутку еще раз: стражники принуждали ее проводить с ними время, когда они посещали их дом, грозя расправой в случае отказа. Само собой, братья хотели помочь, но поняв, как они «помогут», Милава сказала им забыть о ней. Когда начались массовые восстания в деревнях и даже некоторых городах, солдаты не церемонились, убивали всех подряд, поджигали дома, чтобы убивать сразу семьями. Братья Милавы погибли, сражаясь с остальными защитниками плечом к плечу с прибывшими в их деревню воинами, но пали, все они пали; мать сгорела заживо; девушка чудом выжила в пожаре, но получила сильные ожоги, с которыми не прожила бы долго. Тогда она пожелала силы, с помощью которой она смогла бы защитить людей, и такую силу ей предложил странник в темном плаще с капюшоном, полностью скрывающим его лицо. Не имея возможности потерять что-либо еще, Милава приняла его предложение. Она получила силу, о которой просила, но чем сильнее она становилась, тем сильнее менялась. К сорока годам она превратилась из красавицы в уродливую старуху, из неоткуда вырос этот склеп. Дальше появилась первая Полудница, и образовался круговорот. Юлиан молча сидел, обдумывая все услышанное. Выходило, что за правое дело, за защиту людей выступают вовсе не солдаты и тамплиеры, а как раз наоборот, еретики и изменники, которых они должны ловить или убивать, все зависит от приказа. Почему тогда им отдали приказ поймать, а не убить Ягу? Ее бы точно не смогли судить, как и поймать, тогда почему? Зачем магистрам нужен был Тихомир? — Я ни разу не слышал этой истории. — Ее передают из уст в уста, от наставницы к ученице — Анфиса вновь наводила порядок на полке с ингредиентами. — Уже темнеет — заметил Юлиан, стоя у выхода из склепа и любуясь закатом — Они уже несколько часов в лесу. С ними могло что-нибудь случиться? — воин беспокоился за товарищей, ведь неизвестно какие опасности их ждут там, если даже Леший со своей силой пришел сюда израненный. — Можешь не волноваться за друзей, с ними два хранителя леса — Анфиса так тихо передвигалась (или, может, перелетала), что Юлиан даже не заметил, как она перебралась в кровать и лежала, подставив под подбородок руку. — Ты, должно быть, устала. Я покараулю — еще немного и сердце Юлиана готово было выпрыгнуть из груди от вида девушки: ее волосы аккуратно падали на лицо, через них на него смотрели голубые глаза, просящие не уходить, венок уже развязывался, и некоторые колоски уже валялись на кровати. — Зачем здесь караулить? — недоуменно поинтересовалась она, переворачиваясь на спину. — Мы не можем быть уверены, что здесь полностью безопасно — настаивал Юлиан на своем, вешая на место ножны. — Я кое-чему уже научилась у наставницы — с этими словами Анфиса махнула в сторону выхода рукой снизу-вверх, и выход исчез. На его месте теперь была стена. Теперь необходимость в карауле полностью отпала, и Юлиан сел в кресло, вернув ножны обратно на пол. Анфиса победно выдохнула и упала обратно, закрыв глаза. Через несколько минут она уже посапывала, свернувшись калачиком и напоминая кошку, которая весь день защищала свою территорию и только теперь могла спокойно отдохнуть дома. Юлиан какое-то время не мог понять, действительно ли Анфиса так быстро уснула или притворяется, но довольно правдоподобное сопение развеяло всякие сомнения. Единственным источником были рунные камни, которые источали слабый свет, чтобы не мешали спать, но по-прежнему выполняли свою функцию. Тусклое освещение создавало сонную атмосферу, заполонившую все помещение, словно дым. Силы начинали угасать, шея с трудом справлялась с весом головы, глаза начинали медленно смыкаться. Всего за несколько мгновений и вокруг наступила тьма, которая развеялась из-за удара о пол. Как не посмотреть, на таком кресле было невозможно даже подремать, от того было еще непонятнее, как Яга так спокойно на нем располагалась. Удар был достаточно бодрящим, отчего спать совсем расхотелось. Потерев ушибленный бок, Юлиан устроился в кресле так удобно, как это только было возможно. Вид у воина был довольно комичен: одна нога стояла на полу, образуя из себя основную опору, вторая была закинута под первую, напоминая балку; левая рука держалась за не очень надежный на вид поручень, создавая дополнительную опору, правой — он подпирал голову; из-за такого скрюченного положения, при каждом движении кожаная броня терлась о себя и издавала жуткий скрип. «Дым» вновь окутал разум воина и от мира снов его отделила только расслабившаяся рука, уронившая голову. Анфиса несколько раз медленно похлопала по левой стороне кровати, приглашая Юлиана расположиться на ней. Чтобы не сильно стеснять воина, она перекатилась на противоположный край, остановившись о стену. — Если хочешь заработать себе пару синяков и не выспаться — оставайся в кресле — через зевоту произнесла девушка и тут же уснула (как показалось Юлиану, но он на этот раз сомневался в этом). Юлиан находился в полной растерянности. Что такого, чтобы поспать с девушкой на одной кровати? Так они смогут сразу оба восстановить силы. Но Юлиан почему-то не мог успокоить сердцебиение, сердце так и норовилось вырваться наружу или отказать из-за усталости. Усмирив волнение, он все же лег рядом спиной к ней. Несмотря на отталкивающий внешний виде, из-за которого мало кто захотел бы спать на такой кровати, она оказалась на удивление весьма мягкой, словно подстраивающейся под телосложение лежащего. От длительного отсутствия удобных мест для сна, все тело воина расплылось от удовольствия и совсем перестало ныть. Теперь Юлиан совсем не сопротивлялся желанию поспать и, наверное, поэтому не придал значения потухшим рунным светильникам. Юлиан проснулся от лучей солнца, светивших прямо в глаза. Анфиса все так же мирно посапывала, лежа спиной к парню. Во сне они стали точными отражениями друг друга. Спящей она была еще прекраснее, и Юлиан с трудом оторвал взгляд от нее. Воин задумался, как бы все сложилось, если бы Эдвард тогда появился раньше и увидел Анфису, сумела бы она уйти от солдат? Помог ли ей Здислав? И с облегчением выдохнул, радуясь, что все сложилось так, как сложилось. — «Совсем не о том думаешь» — строго упрекнул Юлиан себя — «Магов слишком долго нет» — предчувствуя что-то нехорошее, он хотел забрать меч и выйти наружу… Проход заграждал появившийся из неоткуда волколак. Он был около семи футов в высоту и потому, занимал весь проем, его желто-токсичные глаза смотрели в самую душу, вызывая неподдельный страх у Юлиана. Волколак демонстративно перебирал когтями, вселяя еще больший страх. Они были настолько остры, что ими можно было рубить дубы, словно ростки, настолько крепки, что могли заменить молот в кузне. На несчастье Юлиана, волколаки всегда ходят стаями, как волки. За спиной монстра показалось еще двое его собратьев. Их пасти не могли полностью сомкнуться из-за мешающих клыков, которые соприкасались с мелкими зубами. Как бы солдат не готовили к встрече с созданиями этого леса, Юлиан сомневался, что справится хотя бы с одним волколаком, не говоря уже о целой стае. Медленно, надеясь не спровоцировать оборотней напасть раньше времени, Юлиан начал двигаться к мечу. Потребовалось обнажить свою пасть одному волколаку, чтобы воин бросил свою затею и встал, как вкопанный. Теперь сердце колотилось, как бешенное, но не от волнения, а от страха. Все тело парализовало, ни единый мускул не хотел слушаться. Глаза не видели ничего, кроме когтей и клыков, уши не слышали ничего, кроме рычания и тяжелого дыхания чудовищ. — Анфиса — не сводя глаз, дрожащим голосом вымолвил Юлиан. Пока мозг еще не был скован страхом, он обдумывал, сначала разбудить девушку или попытаться добраться до меча, прежде чем один из волколаков доберется до него (хоть Юлиан и не представлял, как меч ему поможет). Анфиса спала настолько крепко, что даже не шелохнулась. Только после нескольких повторений, она поморщилась во сне и развернулась к стене, что-то пробормотав про себя. Устав стоять на одном месте, оборотни начали медленно наступать, обязательно оставляя след от когтей на проеме, который тут же «заживал». Чем ближе они становились, тем сильнее становилась аура страха, исходящая от них. Как только Юлиан ринулся к мечу, самый ближний к нему волколак сделал один точный рывок, которым точно попал бы в воина, если бы не выросшая перед ним стена. Но чудище лишь немного покачало головой от удара, оставив при этом трещину на своей преграде. Страх растворился в адреналине и теперь вони вновь мог двигаться. Юлиан отскочил в сторону, ожидая атаки, но это было зря. Ему не нужно было смотреть в сторону Анфисы, чтобы понять, что это ее рук дело. Он выхватил из ножен меч и стал за стеной, обхватив рукоять обеими руками и направив лезвие от себя. Один взгляд на девушку, кивок в ответ, и стена переместилась к Анфисе, защищая ее от атаки второго зверя. Преграда исчезла в тот момент, когда волколак этого совсем не ожидал и потому пропустил удар меча, пришедшийся на грудь. Чудище завыло от боли, попыталось ударить Юлиана, но промахнулось, лезвие прокрутилось внутри, причиняя сильную боль, которая длилась совсем недолго. Один волколак был повержен, но на его место тут же вошли внутрь еще трое. Хоть их шкура и оказалась легко пробиваемой, у них оставалось численное преимущество. Двое чудищ двинулось к Юлиану, остальные — к девушке. Анфиса с трудом успевала создавать новые стены перед собой для защиты и атаки. Из-за своей неопытности и того, что не она является хозяйкой склепа, каждое «колдовство» давалось ей с большим трудом. Чтобы атаковать, девушка создавала из стены, которые образовывались из стен, которые только злили волколаков и потому тут же становились разрушены. Один из оборотней успел обойти девушку с боку и нанес удар, который пришелся на кровать, которая разлетелась на кусочки. Анфису загнали в угол, теперь ей некуда было отступать. Юлиан с трудом успевал уклоняться от ударов волколаков, но один из них все же пропустил и теперь на его левой ноге виднелся глубокий порез, из которого ручейком вытекала кровь. Постаравшись не обращать внимания на боль, он вновь ушел от когтистой лапы и парировал, отрубив ее. Кровь красно-голубого цвета фонтаном хлынула из раны, забрызгав все вокруг. Теперь броня Юлиана была почти полностью не коричневатого цвета, а алого. Волколак оставшейся рукой взял отрубленную конечность и отскочил в сторону, уступая место второму. Второй оборотень был скрыт за собратом и, потому имел эффект неожиданности. Когти пронзили плоть, полостью проигнорировав броню (от которой, как оказалось, не было никакой пользы), Юлиан даже не сразу понял, что произошло, боль появилась не сразу. Волколак резким движением вырвал кусок мяса, повредив ребра и легкое. Все это видела Анфиса, уверенность в победе ее окончательно покинула. Она не видела смысла продолжать дальше эту уже проигранную битву, ее руки опустились, позволяя чудищам приблизиться. Золотая гамаюна лежала на траве, не в силах встать с одним вывихнутым крылом. Даже малейшее движение им причиняло боль, а самостоятельно она не была в состоянии вправить вывих. Аккуратно раскачиваясь из стороны в сторону, она все же смогла встать на ноги. Из-за дерева послышался шорох, услышав который, гамаюна тут же со всех ног убежала в кусы, надеясь, что ей показалось, а если нет — ее не заметили. — И куда ты так быстро спряталась? — раздался властный, насмешливый голос, в котором чувствовалось высокомерие — Где же ты? — фигура в сером плаще начала театрально смотреть по сторонам, в поисках девушки-птицы. Сердце Елены бешено заколотилось, в голове она уже обдумывала, что сказать про исчезновение магов. — Я… подумала, что они вернулись — медленно вышла Елена из своего укрытия, не поднимая глаз. Ей совсем не хотелось видеть своего собеседника. — Хочешь сказать, что ты меня подвела? — он повысил голос, от чего холодок пробежал по спине Елены — Ты понимаешь, что это означает. Как бы гамаюна не пыталась, у нее не получилось не посмотреть на собеседника. Взгляд сам поднялся всего на секунду, но этого было достаточно, чтобы неприятные воспоминания нахлынули. Из темноты капюшона на нее смотрели красные, словно лава глаза, вселяющие неподдельный ужас неизбежного. — Я… я не могла ничего сделать против упырей. — Что ж, раз ты не выполнила свою часть договора — сделка отменяется… — Нет! — Елена дернулась всем телом от такой новости, совсем не почувствовав боли — Я сделаю так, чтобы с магом ничего не произошло… — она вновь непроизвольно подняла глаза, но не увидела никого перед собой. Елена начала судорожно крутить головой в поисках собеседника, он уже находился позади нее, медленно расхаживая из стороны в сторону, сложив руки за спиной и о чем-то раздумывая. — Не подведи меня — медленно повернув голову в сторону Елены, чтобы вселить страх, сказал он. Пока гамаюна стояла в ужасе от демонических глаз собеседника, тот медленно уходил от нее, постепенно растворяясь в воздухе, словно пар. Напоследок он щелкнул плацами, и рука девушки тут же вправилась на место сама. Через несколько секунд Елена была уже совсем одна, даже никаких следов собеседника на земле не осталось, словно она разговаривала сама с собой. — Зритель стал участником событий — с ужасом осознала девушка надвигающуюся бурю перемен и потерь. Внутри гамаюны шла война между желанием и преданностью. В конце концов она себя успокоила, утверждая, что никого не предает, ведь никто от ее рук не пострадал, да и кто бы на ее месте поступил иначе? Аккуратно помахав крылом, словно она не верила, что оно действительно исцелилось, Елена взмахнула крыльями и взлетела. Гамаюна знала этот лес гораздо лучше своих синих собратьев и знала, где сейчас находятся маги. Было только не совсем понятно, зачем таких разных чародеев, да еще и рунного мага, увели к владыке мертвых. Юлиан очнулся, когда их с Анфисой вволакивали в пещеру. Почти весь ее вход был усеян остатками и костями разных животных, радовало воина, что не было человеческих. Означало ли это, что волколаки не питаются человечиной? Или они раньше не нападали на людей? Все было усеяно оборотнями, словно это было жилище тараканов. Все волколаки следили за «гостями»: обгладывающие мясо на костях оленей не сводили с них глаз, спящие — водили уши в их направлении. Некоторые радостно велели хвостами, предвкушая ощутить новый вкус. Анфиса не спешила приходить в себя или опять претворялась. Юлиан пребывал в апатичном состоянии после воскрешения, ему хотелось начать осматривать место, куда был нанесен смертельный удар, но он не хотел себя выдавать: было бы лучше, если бы волколаки и дальше считали, что они оба все еще без сознания (точнее, мертвы). Тащащим волколакам преградили путь собратья, недовольные, что они не смогут отведать человечины. Рычание бы так и продолжалось, если бы из темноты не показался старик в светлых штанах, короткой рубахе и красном плаще. Хоть снаружи и было жаркое лето — на нем сверху была надета еще и шуба, словно ему всегда было холодно и, словно для дополнительного согревания, у него была густая серая борода. — В сторону! — раздался на всю пещеру властный голос. Волколаки недовольно посмотрели на него и оскалились, им хотелось впервые отведать человечины, но их желание теперь было под сомнением. Один из них даже принял позу для прыжка на старика, но тот ничуть не испугался, он лишь облокотился обеими руками на деревянный посох перед собой с набалдашником в виде медведя. Этого было достаточно, чтобы недовольные разошлись в стороны и пропустили волколаков, тащащих добычу. — Вставайте! — приказал старик, не желающий смотреть на притворство двоих. Ничего не оставалось — Анфиса демонстративно тяжело выдохнула, словно с неохотой согласилась с приказом и встала. Юлиан первым делом осмотрелся по сторонам, проверяя, не собирается ли один из волколаков напасть, убедившись, что все в порядке — он сразу принялся осматривать себя. Анфиса стала рядом с ним и слегка коснулась его, словно прося соблюдать бдительность, а не заниматься ерундой. — Что в этом лесу забыл солдат магистров? — старик смотрел в самую душу воина, словно через глаза мог заглянуть в мысли. — А что волколаки забыли на территории хранителей леса? — нагло парировала девушка. — Как всегда остра на язык — незнакомец выглядел не очень довольным выходкой Анфисы. Теперь можно было забыть о мирной беседе — Ефрем первый напал — они лишь защищались. — И в склепе тоже? Юлиану было не по себе от волколаков, не сводящих глаз с него, даже спящие еще недавно уже бодрствовали. Только сейчас воин обратил внимание, что в их желто-токсичных глазах было что-то человеческое. И только сейчас он вспомнил о способностях оборотней (скорее проклятии), о которых им рассказывали. Но было непонятно: почему они были обращены сейчас, когда светило солнце? Может, они способны независимо от луны перевоплощаться? Тогда почему остаются в волчьем обличии? — Прошу — старик жестом пригласил их пройти в глубь пещеры. Такое приглашение не было тепло встречено: чем глубже они зайдут, тем меньше вероятность выбраться живыми. Но согласиться помогли волколаки, подтолкнувшие гостей своими лапами, чуть не сбив с ног Анфису. Юлиан ее подхватил, одарив оборотня недобрым взглядом, за что получил в ответ оскал. Им пришлось принять приглашение, и они последовали за стариком, который довольно бодро шел, раскачивая трость в руке. Анфиса несколько раз наступили и споткнулась о косточки, разбросанные повсюду — она взяла Юлиана под руку, но он ни капли не смутился: он был сейчас не в том состоянии. Пещера больше напоминала две иглы, соединенных общим коридором, на входе расположились волколаки, в глубине — старик. В «комнате» старика было мало всего: кровать представляла собой груду листьев, набросанных у стены; инструменты для работы по дереву; оружейная стойка, на которой вместо мечей были посохи с разными набалдашниками; в центре потрескивал костер, тепло которого расходилось по всей «комнате». Рукояти были разные и всего по одному животному: от вороны и воробья, до волка и медведя (этот посох до сих пор был у него в руке). — Присаживайтесь — приглашающе махнул старик в сторону стены, противоположной от кровати. Спутники с опаской посмотрели на него и двинулись к месту. Юлиан приобнял Анфису одной рукой, создавая хоть какое-то ограждение между ней и хозяином пещеры. Броня непонятным образом потеряла свои магические свойства, и теперь чувствовался весь ее вес, который превышал тяжесть железной брони. Когда они дошли до стены, он сбросил с себя броню, полностью окрашенную в красный. — Садитесь же — настоял старик. — Как гостеприимно с вашей стороны, Гомол — бросила девушка. Анфиса легко уселась на пол, словно перышко, Юлиан облокачивался на стену, словно его смертельная рана еще не зажила или причиняла ему боль. Гомол сел напротив них на расстоянии в несколько футов, поставив перед собой трость, которая осталась стоять непонятным образом, особенно если учесть, что пол не очень ровный. Его серые, словно волчьи, глаза внимательно изучали гостей пещеры. От взгляда не ускользнул то факт, что, хоть Анфиса и была оста на язык — она все же держалась за своего спутника, ища в нем защиту, который, в свою очередь, держал девушку за руку, успокаивая ее и придавая ей уверенности. — Что вам нужно от нас? — нарушил тишину Юлиан. — Я хочу лишь задать вам пару вопросов — успокаивающе ответил старик — Как только ответите — можете быть свободны. — А если не ответим? — Останетесь здесь, пока не станете посговорчивее. — Тогда понадобится кроватей побольше — девушка прекрасно знала цели Гомола и потому догадывалась, какие вопросы он хочет задать. Потому они и не собиралась ничего говорить. — Может, воин захочет поговорить, когда узнает, что его брат попал в ловушку… — старик говорил так, словно невзначай. — Что с ним?! — тут же оживился Юлиан. — Так не пойдет, сначала ответьте на мои вопросы. Юлиан стал открыт для диалога с похитителем, чего нельзя было сказать про Анфису. Они переглянулись, спрашивая друг у друга, стоит ли все же ответить на вопросы. Юлиан был готов, а девушка отрицательно покачала головой. — Обдумайте как следует — с этими словами Гомол ушел из своей части пещеры, прихватив с собой два посоха, прежний и новый, набалдашник которого никто из двоицы не разглядел. Теперь они чувствовали себя спокойнее, но не отстранились друг от друга ни на дюйм. Лишь положение поза немного поменялась: теперь девушка держала обеим руками воина за кисть и смотрела в глаза, прося не вестись на уловку Гомола. Если бы Юлиан был полностью уверен, что никому из его товарищей — особенно брату — не грозит угроза — он бы скорее всего поддался на просьбу девушки, утонув в ее глазах. Но сейчас их жизни могли быть под угрозой. Юлиан начинал прикидывать в голове вероятность воссоздания посоха Здислава: «Вдруг его для этого похитили?». — Юлиан — мягко позвала его девушка — На кону стоят жизни всех хранителей леса и многих магов. Даже если он получить ответы — мы отсюда живыми не выберемся. — Чего он хочет? — Найти способ завладеть посохом избранного и склепом. Он желает силы. — Все жаждут одного и того же — тяжело вздохнул воин, окончательно осознав жестокую реальность. — Надеюсь, вы как следует все обдумали — вернулся Гомол в сопровождении двух волколаков. Анфиса тут же отстранилась от Юлиана, но слишком поздно: старик теперь ясно рассмотрел магию, витающую между ними, пусть она пока еще и слаба. Он стал напротив них, ожидая услышать подтверждение. Оборотни стоял по бокам от него и смотрели только на Юлиана, словно он их чем-то заинтересовал. В их глазах читалось сожаление -наверное, за содеянное- и готовность выполнить очередной приказ хозяина. — Очень жаль — Гомол прискорбно выдохнул, но, на удивление воина и девушки, в его выдохе не чувствовалось театральности. Волколаки двинулись к Юлиану, совсем не обращая внимания на Анфису, вставшую между ними и их целью. Они с легкостью оттолкнули ее в сторону, от чего Юлиан встал в боевую стойку, даже не представляя, как сможет противостоять им без своего меча. На этот раз страха пред зверями почти не было. Чудища одновременно сделали рывок, на который воин не успел никак среагировать и был пригвожден к стене: когти вошли вдоль рук и пригвоздили их к стене. По всей пещере раздался крик, полный боли и ужаса. — Что вы делаете?! — возопила девушка, пытаясь оттолкнуть одного из оборотней. — Если ты не захочешь мне ничего говорить — он станет одним из них — после этих слов старик поставил перед Юлианом один из посохов, с головой волколака — Как мне стать хозяином склепа? — задал он вопрос, который Анфиса предчувствовала. — Ты не сможешь им стать: только женщины могут. Таковы условия. — Ложь! — старик отказывался ей верить, словно маленький ребенок. Он хотел услышать другой ответ и потому направил руку на трость — Последний шанс. Юлиан приготовился к участи стать марионеткой колдуна, превратиться в чудовище. Он посмотрел на девушку, давая это понять, чтобы она молчала до конца. Но осознав, что девушку скорее всего не убьют и не перевоплотят, а будут пытать, пока она все не расскажет, у Юлиана появились силы. Но как бы он не пытался высвободиться, у него ничего не получалось, только боль от каждого движения усиливалась. — Только Александра способна передавать эту силу! — видя мучения воина, стала посговорчивее девушка. — А ты? — Я лишь ученица — со слезами рассказала Анфиса. От горя ноги подкосились, и она упала на пол. — Вот видишь, как легко отвечать на вопросы — его голос стал возбужденным от ответа на первый вопрос. Теперь он не был намерен отступать и собирался вытащить из девушки всю информацию. — Ты ублюдок! — внутри Юлиана бушевала буря, которая растерзала бы колдуна, если бы не волколаки. Гомол безразлично одарил парня взглядом и кивнул одному из оборотней. Тот начал медленно подносить когти к лицу воина, чтобы он осознал весь ужас, который сейчас произойдет. Чтобы Юлиан не дергался, второй волколак держал его голову мертвой хваткой. Один из когтей завис перед глазом на расстоянии меньше дюйма, почти касаясь его. — Или лучше вырвать твой поганый язык? — размышлял в слух Гомол, пока Анфиса молила его не делать этого — Что тебе меньше нужно, о отважный воин? — с издевкой спросил старик. Как бы Юлиан не пытался прятать страх, его трясло от мысли, что именно здесь, именно так, медленно, он встретит свою смерть. Можно ли было что-нибудь изменить? Все ли примут свой конец в этом лесу? «Столько лет подготовки, а результата никакого». — Задавай следующий вопрос! — молила Анфиса, надеясь, что тогда Гомол оставит Юлиана. — Как воссоздать посох избранного? — старик задал вопрос, на который ему мог ответить лишь его создатель. Анфиса поняла, что попытки объяснить, что этого никто не знает — ни к чему не приведут. Она могла лишь смотреть на Юлиана глазами, полными слез и прощения за незнание ответа на вопрос. Воин не мог повернуть голову из-за держащей ее волколака, но даже так, он прекрасно видел состояние девушки и не винил е ни в чем. — «Все же… конец будет здесь». Волколак выполнил приказ своего хозяина, раздался душу-раздирающий крик, от которого все спящие оборотни тут же подскочили с мест, ничего не понимая. Волколак немного полюбовался глазом, крутя его из стороны в сторону на когте, затем предал старику. Он взял глаз его с когтя, повторил ритуал оборотня и показал Юлиану. Воину было не до любования своим потерянным глазом: он пытался сдерживать крик, который все пытался вновь вырваться от боли. Тогда волколак направил его голову в сторону потери, почти тыкая его лицом в нее. Такое движение причинило боль, которая меркла по сравнению с вырванным глазом. — Прошу, хватит — Анфиса не была в силах смотреть на ужасную сцену и поэтому опустила голову. Глаза застилала пелена слез, тут же капающих на пол — Никто не знает, как создать такой посох. Только Локи. — Если он смог его создать, значит и кто-нибудь еще может — Гомол сейчас походил на сумасшедшего: он то любовался глазом, то подносил его к лицу воина — У тебя есть минута, прежде чем он потеряет зрение. Юлиану уже было все равно, что с ним будет: ему казалось, что хуже уже быть не может. Он был уверен, что больнее потери глаза старик ничего не сможет придумать. Сознание медленно угасало, пытаясь оградить воина от дальнейшей боли, и Юлиан был совсем не против скрыться от всего происходящего. Защитить или спасти Анфису он никак не сможет, особенно когда ослепнет. — «Кто бы подумал, что жизнь будет такой короткой?» — были его последние мысли, прежде чем все вокруг погрузилось во тьму, сопровождаемо огненной болью. — Ой, кажется, волколаки не умеют правильно считать — Гомол сказал так, словно не ожидал этого — Что ж, дальше будет язык. — Избранный может знать — попыталась остановить старика Анфиса, говоря хоть что-нибудь. Гомол был совсем не рад услышать такой ответ: его кисть сжалась в кулак и затряслась от злости и выбросил куда-то в сторону глаз Юлиана. Он принялся ходить по «комнате», не обращая внимания ни на кого. — Почему сейчас?! — такая резкая перемена в настроении пугала даже больше, чем прежнее состояние. Что могло так сильно разозлить и вывести из себя сумасшедшего? — Можете быть свободны — обратился он уже к волкодавам, которые тут же рванули к выходу, оставив второй глаз возле владельца. Юлиан лежал на животе и не подавал никаких признаков жизни. Анфиса, не видя ничего вокруг кроме полумертвого воина, подползла к нему. Воин ощутил на щеке теплую и нежную руку девушки, за которую тут же схватился, не желая отпускать единственного оставшегося человека во тьме. Девушка почувствовала на своей руке слезы воина, перемешавшиеся с кровью. — Тише, тише — всхлипывая пыталась успокоить Анфиса его, гладя по щеке — Я рядом. — Чтоб его! — Гомол стукнул одним их своих посохов и обратился воробьем, который быстро улетел, словно опаздывал на встречу. — Я быстро — пообещала девушка, убирая руку, в которую вцепился Юлиан мертвой хваткой, не желая оставаться один во тьме — Я рядом. Анфиса взяла воина за руку, чтобы он оставался спокоен, и искала взглядом глаза воина. Один из них лежал совсем рядом с ними, и девушка смогла спокойно дотянуться до него. — Ляг на спину — попросила она. Юлиан секунду помешкал и перевернулся — Открой глаз. Анфиса еле взяла себя в руки от увиденного: пустой глазницы, частично заполненной кровью. Словно странный кубок, наполненный вином необычного цвета. Совладав с собой, держа одной рукой другую, чтобы та не сильно тряслась, она вернула глаз на место. От необычного ощущения Юлиан вздрогнул и чуть не вскочил, но Анфиса сильнее сжала его руку, что помогло успокоиться воину. — Закрывай и не двигайся. Мне нужно найти твой второй глаз — она отпустила руку Юлиана, который не стал ее удерживать или цепляться за нее, понимая, что это необходимо. Анфиса начал тщательно осматривать каждый дюйм покоев старика, не пропуская ни одной пылинки. После минутных поисков ее посетила не самый хороший вариант, куда мог упасть глаз. Она бросилась к костру, с ужасом посмотрев в него и затем облегченно выдохнула, продолжив поиски. Пропажа нашлась на оружейной стойке, между посохами волка и вороны. Анфиса достала глаз, попутно захватив с собой трость для последующей обороны, когда вернется Гомол или, если волколаки решат сюда зайти. — Открой второй. Анфиса сидела, подложив под себя ноги и положив голову Юлиана на колени. Она нежно гладила его по волосам, успокаивая и давая понять, что теперь не оставит его одного ни на секунду, пока глаза не восстановятся. Воин еле дышал, от чего девушка периодически переставала его гладить и вслушивалась в дыхание, если его не было слышно — смотрела на грудную клетку. Когда она видела движение от вдоха — успокаивалась, и все повторялось по кругу. Хоть Анфиса и прекрасно знала, что даже если Юлиан умрет — он воскреснет через время, она все равно переживала за него и не хотела, чтобы такое произошло. Быть может, она тоже не хотела оставаться одна в этом месте? Со стороны выхода послышался чей-то голос… человеческий. Раздался одновременный рык всех волколаков, способный внушить страх в любого (хотя даже внешнего вида зверей было для этого достаточно). Послышался крик, но не от боли, а дикий, с которым обычно идут в атаку, когда стратегия больше не способна помочь, и остается полагаться только на тактику и грубую силу. Крики людей, скуление волколаков, дрожь стен пещеры от попадания в них чего-то мощного. Все стихло, не было ни единого звука, чтобы понять, кто одержал победу в схватке. Раздались приближающиеся шаги, они были не тяжелые, что говорило о человеческом происхождении, но это мог быть Вернувшийся Гомол. Анфиса сидела спиной к выходу и не видела приближающегося. Она закрыла глаза, прощаясь с жизнью и готовясь к тьме. — Это Юлиан! — раздался женский голос. От удивления Анфиса повернула голову на столько, на сколько смогла, и увидела дюжину солдат, заполняющих покои колдуна. Тут были даже маги, один из которых что-то сказал второму и пошел обратно к выходу. Меч каждого солдата был в крови, что говорило о кончине всех волколаков. К девушке, стоявшей подле Анфисы, приблизились двое воинов, эта троица явно была не просто знакома с Юлианом. — Что с ним? — обеспокоенно поинтересовались близнецы. Анфиса никогда не думала, что встретит близнецов, ведь их всегда считали порождением дьявола и избавлялись сразу по обнаружении, если родители не сообщали о них. — Он восстанавливается, ему вырвали глаза — у девушки камень с плеч упал. Теперь она могла быть спокойна, пока находится среди товарищей Юлиана. — Прости, Юлиан, что мы не нашли тебя раньше — виновато прошептала беловолосая девушка. — И чего вы там столпились? — не понимал воин с рыцарской наружностью — Что… — он запнулся, увидев состояние друга. Ни секунды не теряя, Эдвард упал на колени и начал молиться за Юлиана, прося Господа о его скором восстановлении. Чеслав, который о чем-то шутил, когда солдаты зачистили пещеру от волколаков, сейчас стоял, как вкопанный, и не знал, что делать. Если бы он помнил хоть одну молитву — сейчас стоял бы рядом с Эдвардом на коленях и читал молитву. Мацей удостоверился, что друг дышит, и начал осматривать пещеру, его внимание привлекла оружейная стойка со своими необычными посохами, которые уже изучал маг в капюшоне. София не стала молиться и села рядом с Юлианом, проверяя состояние раненного. Дыхание нормализовывалось, что не могло не радовать обеих девушек. — Кто ты? — задал София вопрос Анфисе, осмотрев ее с головы до пяток. Анфиса настолько чувствовала себя в безопасности, что совсем забыла, что другие солдаты могут отреагировать на правду совсем по-другому. Нужно было быстро придумать что-нибудь убедительное. Затем она вспомнила про мага, стоявшего возле оружейной стойки. — «Это он?» — девушка вспомнила рассказ Здислава, что его наставник, Геката и многие белые чародеи хотят объединиться с серыми и черными магами. Но было непонятно: кто из них он? — Я… из деревни Ухтомская — отчасти сказала правду Анфиса. — Я спрашиваю: «кто ты?», а не «откуда ты?» — не унималась София. Как ощутив, что Анфисе нужна помощь, Юлиан начал приходить в себя. Глаза быстро забегали под веками, словно воин видел дурной сон или воспоминания произошедшего. — Я вижу — тихо произнес он, еще не привыкший к этому процессу (да и кто бы так быстро привык?). — Очнулся — появилась на лице Софии ее улыбка. — Благодаря молитве — заметил Эдвард, но в его голосе не слышалось фанатизма, скорее, благодарность за услышанную молитву. — Ну ты и даешь. Один из лучших воинов, а чуть не покинул нас одним из первых — все переживание за друга осталось позади, так что Чеслав больше не хотел и не мог сдерживать себя. Все — и София — забыли про Анфису, радуясь вновь видеть Юлиана живым и здоровым. Даже маг отвлекся от изучения посохов колдуна и подошел, прихватив с собой воина, стоявшего рядом с ним. Теперь Анфиса смогла разглядеть посох чародея, который мог принадлежать только архимагу, наставнику Здислава. — С возвращением с того света — поприветствовал Юлиана маг. — С-спасибо — не ожидал воин таких слов от белого мага. — Эта девушка… ты ее знаешь? — чародей посмотрел на нее так, словно уже видел ее или слышал о ней и теперь пытался вспомнить где. Юлиан, прежде чем ответить, посмотрел поочередно на каждого товарища, обдумывая подходящий ответ. — Да. Она меня спасла — он глазами поблагодарил ее и встал, немного пошатываясь после восстановления, пусть и такого не затратного. — Только она так и не назвалась — напомнила София, смотря на девушку. Анфиса не хотела называть своего имени, ведь проверить на достоверность ее будет очень легко. И очень быстро выяснится, что ни в одной из ближайших деревень нет ни одной девушки с таким именем. Из-за этого к ней возникнет еще больше вопросов. Если она назовет чужое имя — проблем меньше не станет. — Они с Юлианом явно многое пережили и сейчас нуждаются в отдыхе. Имя может и подождать — Амедео понял, кто перед ним и какую ценность представляет в грядущем. — Как скажете — повиновалась София. — Да ладно тебе, не ревную ты так Юлиана — попытался поддеть Чеслав девушку, за что тут же получил подзатыльник от брата. Стоило ему отвлечься на удар со спины, как последовал второй, уже от Эдварда — Со спины каждый может, попробуйте лицом к лицу. Никто не собирался принимать столь заманчивый вызов, сейчас. Мацей и Эдвард поспешили к другу, чтобы помочь ему идти, ведь путь предстоит не близкий. Анфисе в качестве опоры достался Чеслав, который так и не понял через каменное лицо: попал он в яблочко, не попал? Их путь до Кукобоя занял два с половиной дня, первые полтора из которых Анфису и Юлиана приходилось почти нести после восстановления. Девушка, конечно, не восстанавливалась, но не хотела лишних вопросов со стороны солдат и потому притворялась лишенной сил. Почти весь путь маги постоянно что-то обсуждали, иногда глядя на Анфису, на что та не знала, как реагировать: обсуждают ли они, как помочь или — как избавиться? Но она успокаивала себя, вспоминая помощь главного мага в пещере. Друзья Юлиана ни на секунду не оставляли его, даже во время привалов, они постоянно что-то рассказывали и спрашивали. «Ну и повезло же тебе найти такую красавицу» — сказал как-то Чеслав во время отдыха, смутив обоих. Анфиса привыкла, что это она всегда смущает Юлиана и других парней деревни, а не наоборот. От мысли о деревне, на девушку нахлынули воспоминания из прошлого. — «Как ты, Пелагия?» — Анфиса не знала, увидит ли ее еще когда-нибудь, но надеялась на лучшее, хоть и прекрасно понимала, чем это может ей грозить. Когда группа из двух раненных, двух магов и двадцати одного солдата добралась до места назначения, Юлиана и Анфису первым же делом отвели в ратушу для дополнительного осмотра главой деревни, который лучше всех разбирался в медицине. Как бы они не отказывались, Эдвард и София категорически настаивали на своем и в конце концов добились своего. Вадим сразу понял, что перед ним ученица Александры, и от этого стало неспокойно за нее. Но по одному ее взгляду было понятно, что этот воин не враг. Осматривать был смысл только девушку, чем староста деревни и занялся. Когда осмотр закончился, Анфису забрал командир. — Для тебя нет лишней кровати, у нас и так их не хватает — сообщила София. — Они с Юлианом могут спать вместе — встрял Чеслав, за что ожидаемо получил очередной подзатыльник от брата. — Ну все! — Чеслав выхватил меч и ринулся на Мацея, который отразил удар. — Не обращай на них внимания: братья — развела плечами София, вновь напомнив Анфисе моменты из прошло. Юлиан нашел девушку у речки — почему-то всех тянуло поразмышлять именно здесь — после заключения, что он полностью восстановился. Она сидела на берегу, обхватив ноги руками и положив голову сверху. Ее взгляд был направлен на водную гладь, от которой отражались солнечные лучи, словно от зеркала. В отражении она вновь увидела маленькую девочку, танцующую на полях, радуя и веселя фермеров, трудящихся целыми днями, чтобы прокормить свои семьи и выплатить оброк. Каждый раз она собирала одуванчики или цветы и плела из них венок для своей сестры, полной противоположности. Пока Анфиса веселилась, ее сестра сидела дома и помогала матери с домашними делами. Из-за своей болезни она не могла выходить на улицу в течение дня, только ночью девочка могла прогуляться по улицам деревни. Ночь стала ее сестрой, без которой она не представляла себя, чего нельзя было сказать о ее сестре. Анфиса пыталась подбадривать ее, как только могла, но Пелагия почти всегда злилась на попытки сестры. Хоть девочки и были близняшками, они сильно отличались во всем, даже внешне: пока у Анфисы были золотистые волосы и светлая, яркая кожа; у Пелагеи, из-за болезни, была кожа коричневатого оттенка, а волосы — тусклые. Однажды, когда они были еще маленькие, родители девочек уехали в город, чтобы продать изготовленную отцом мебель, Анфиса сумела уговорить сестру поиграть с ней на улице. Если бы не проклятие Бога, Пелагея стала бы изуродована на всю жизнь. «Вурдалак» — называли ее другие дети, кидая в нее камни всякий раз, стоило ей показаться на крыльце своего дома в дневное время. Девочки постепенно стали двумя полными противоположностями, днем и ночью. Каждую ночь Пелагея ходила в лес или ограничивалась тишиной в деревни, пока все спали, она могла спокойно подслушивать и подсматривать за каждым домом. — Ты в порядке? — беспокойно поинтересовался Юлиан, наконец дозвавшись до нее. Анфиса хоть и повернула голову в сторону воина, ничего не ответила. Ее глаза были полны тоски по дому и прошлому. Юлиан не придумал ничего лучше, кроме как молча сесть рядом и уставиться перед собой. Он хотел поблагодарить девушку за исцеление, но ее состояние заставило забеспокоиться воина за нее, отбросив благодарность назад. Юлиан узнал этот взгляд, который уже видел один раз у Здислава, и решил не лезть не в свое дело. — Я так и не поблагодарил тебя… — Когда вас с братом разлучили, ты не боялся, что вы больше никогда не увидитесь? — ее голос был полон грусти, словно это она была на месте Юлиана. Воин удивился столь неожиданному вопросу и впервые задумался о прошлом девушки. Она почти ничего не рассказывала о себе, предпочитая слушать разговоры. — Я волновался за Здислава, пока еще был уверен в правдивости воспоминаний — он скривился от мерзкого способа, которым магистры собирают себе армию — Вскоре я уже только радовался за него, каждый из нас получил то, чего желал: я — оттачивал навыки владения мечем, Здислав — познавал магию, к которой его так тянуло с самого детства. — Если бы ты мог предотвратить расставание — предотвратил бы? — Разумеется — ни секунды не раздумывая, ответил Юлиан. — А если бы тогда погибли люди? — от былой радости девушки не осталось и следа, ее голос был убитым, взгляд — мертвый. Если бы Юлиан мог вернуться в ту ночь и предотвратить их поимку — он бы так и поступил. Но теперь возникла дилемма в виде человеческих жертв, которых воин ни за что бы не допустил. Но, если бы все сложилось иначе — на кону могла бы оказаться жизнь брата, единственного оставшегося родного человека. Девушка не ждала ответа, она и так знала его. Вместо этого она прокручивала в голове роковую ночь и все возможные пути развития при том или ином решении. Если бы она тогда не помогла незнакомцу? Если бы не ушла гулять, оставив сестру одну? Если бы не согласилась с предложением чужака? Но ничего уже нельзя было исправить, даже Бог навряд ли сумел обратить время вспять. — Я бы не допустил смертей. — На деле это куда труднее, чем может показаться. Рискнуть близким, чтобы спасти других. Анфиса в момент превратилась в себя прежнюю, ее глаза горели жизнью, улыбка озаряла все вокруг. Она поднялась круговыми движениями, опираясь на одну ногу, а вторую выпрямив перед собой. Поднявшись во весь рост, девушка потянулась руками к небу, напоминая нос корабля. Все тело запело от удовольствия, Анфиса с облегчением выдохнула, немного пошатнулась от головокружения и закинула руки за спину. Она в несколько шагов спустилась до воды и уже стояла по колено в ней. От холода все мышцы сжались, тело покрылось мурашками, появилась легкая дрожь. — А вода ледяная, зато бодрит! — оживленно протараторила она, что Юлиан едва разобрал слова. Зубы девушки начали стучать друг об друга, и она наслаждалась этим звуком. Юлиан поразился способности девушки так искусно притворяться, что решил подыграть ей и не спрашивать ничего о ее сестре. Он лишь смотрел на нее и удивлялся силе девушки: чтобы он не беспокоился за нее, Анфиса сделала вид, будто вернулась в реальность и больше не переживает из-за воспоминаний. Но как бы она не старалась выглядеть жизнерадостной, что-то в ней по-прежнему говорило о ее внутренних переживаниях. Пока Анфиса находится в Кукобое, она может столкнуться с прошлым, и никто точно не сможет предсказать исход такой встречи. От мыслей, воина отвлекли быстрые махания рук девушки, зовущей его к себе. — И каковы будут дальнейшие приказы? — интересовался Эдвард у Софии. После неудачных попыток найти ведьму и обнаружения Юлиана с незнакомкой без магов в пещере колдуна, среди солдат начали расти разные слухи: начиная от измены и заканчивая их смертью. К тому же, до сих пор не поступило никаких дальнейших приказов, которые должны были последовать после неудачного поиска. Амедео отказался взять командование на себя и озвучить дальнейшие действий, из-за чего весь груз свалился на Софию, которая с трудом справлялась с новой задачей. Несколько солдат даже успели повторить ошибку Эдварда прошлого и возмутились, что ими командует девушка, из-за чего получили от Мацея, Чеслава и, на удивление многих, Эдварда. Сейчас же командиры стояли у стола с картой, расположенного в импровизированной казарме, и решали, как быть. — В рядах растет недовольство от бездействия — сообщил Мацей. — Нужно допросить старосту той деревни — настаивал Эдвард. — На это имеет право только суд или инквизиция. — А что насчет незнакомки, что была с Юлианом? — Сейчас не до нее. Она спасла Юлиана, пусть пока отдыхает. — Ты прям, как маг говоришь. — Сейчас главное — решить, что делать — напомнил Мацей. — С полуночницей? — не упустил шанса тоже напомнить Эдвард. — Она не появляется два раза подряд в одной деревне. Пока Юлиан разыскивал пропавшего мага, Эдвард вел преступников до села, но по пути встретил первый отряд. София отдала приказ Эдварду присоединиться к ее отряду, а остальным продолжить конвоирование. Маг из его отряда изъявил желание тоже примкнуть к ним, но девушка заверила, что им хватит и двух 1чародеев. Эдвард возразил против, сетовав на необходимость поймать демона, но девушка была непреклонна. Поиски шли почти беспрерывно, прерываясь только на непродолжительные привалы, и затронули уже пройденные места. После опроса жителей Ухтомского репутация магов в глазах некоторых солдат вернулось на прежнее значение из-за выходки Здислава. Также под подозрения попал и священник, чьи мотивы присоединения к группе были неясны. Но удар по репутации получили не только маги, но и Юлиан, хоть его и уважали все до этого без исключения. За него заступился самым первым Эдвард, напомнив об отзывчивости и доброте товарища, новыми кирпичиками в стене стали близнецы и девушка. Сейчас доброе имя Юлиана было полностью восстановлено в глазах всех, кроме Софии, в ней продолжало расти семя сомнения, которое только усилилось после спасения несчастных из пещеры. Наткнулись они на нее по случайности, из-за двух волколаков, выскочивших на группу и превратившихся на глазах у всех в людей. Как только произошло необычное перевоплощение, от встреченных отскочили посохи с головами волков, словно кусочки от камней. Их тут же окружила стена мечей, готовых пронзить плоть в случае необходимости. — Прежде, чем вернуться в столицу, нужно найти магов — непривычно для всех тихо, подошел Юлиан. — Ты с ума сошел? Помогать изменникам. Может, ты еще не отошел после пережитого? — крайне обеспокоенно спросил Эдвард. — Они не изменники! — Юлиан — спокойно произнесла София, переводя внимание воин на себя — Как назвать тех, кто ослушался приказа своего командира и действовал по-своему? Или это был твой приказ? — Ты сейчас не в том положении, чтобы отдавать приказы или что-нибудь требовать — сообщил Мацей с неизменным выражением лица. Анфиса стояла у выхода и с тревогой осматривала командиров. Она была уверена, что, раз они товарищи Юлиана — он может быть спокоен, но его все же подозревают в ослушании приказа, как и магов. Что теперь его ждет? От каждого взгляда Софии, девушка опускала глаза в пол, боясь пересечься взглядом с той. — Вы подозреваете меня? — удивился Юлиан, растерянно и поочередно переводя взгляд на каждого из товарищей. — Расскажи, что произошло — посоветовал Мацей — Язык проглотил? — Я… я ничего не помню — Юлиан приложил руку ко лбу, словно пытался вспомнить произошедшее, но у него ничего не получалось — Маг опрашивал местных, затем мы выдвинулись обратно. Дальше ничего не помню. — Почему священник пошел с вами? — Вызвался помочь. — С чего бы? — Хватит — приказала София — Пусть в произошедшем разбирается Ростислав. — Значит, все же возвращаемся? — Эдвард смирился, что убить полуночницу получится, только если отдадут такой приказ. — А что на счет нее? — Мацей кивнул в сторону Анфисы. Девушка по кивку в ее сторону сразу поняла, что теперь решается ее судьба, от чего все тело встряхнуло от страха. Первой же мыслью было не дожидаться решения собравшихся, а пробивать себе путь к спасению с помощью своих сил, которые были сейчас совсем слабы. Тем более, что она не могла сейчас быть здесь, ей нужно было отыскать наставницу и помочь ей, или с ней все в порядке и Александра сейчас ищет свою ученицу. Если бы Юлиан не покачал головой, прося ничего не делать — Анфиса бы решилась реализовывать свой план. — Пусть с ней разбирается Амедео. Собрание подошло к концу, и все постепенно начали уходить. Мацей встал напротив Юлиана и лишь одарил его презрительным взглядом, после чего прошел мимо, словно на ступеньках никого не было. Эдвард с сожалением посмотрел на друга, не в силах тому как-либо помочь, и последовал за Мацеем. Юлиан не винил никого из товарищей, ведь они лишь исполняли свой долг перед магистрами. Теперь он понимал, каким идиотом выглядел в глазах брата и остальных, когда был готов броситься с мечем на ведьму ради магистров. — Что произошло на самом деле? — мягко, шепотом спросила София, когда остальные командиры покинули казармы. — Я уже сказал. — Да брось, Юлиан. Расскажи правду, я помогу, иначе ты пропадешь — девушка выглядела такой обеспокоенной за Юлиана, что он захотел ей все рассказать, но не мог, пока еще была возможность опровергнуть обвинение его и магов, выйти сухими из воды — Как хочешь — сдалась София. Через минуту здесь уже стояло несколько дружинников, недобро глядящих на двоицу. Их повели в сторону склада, не упуская возможности толкнуть их, если они хоть немного замедляли шаг. Юлиан несколько раз был готов зарядить кулаком по лицу пихающего, но стоило ему всего лишь повернуть голову, как ему тут же демонстрировали лезвия мечей. Последней каплей стало, когда толкнули Анфису, воин ударил с такой скоростью, что никто из стражи не успел среагировать, но и Юлиан после этого замешкал, из-за чего получил рукоятью по затылку.