Сложно быть Мэри Сью

      Я положила письмо на стол. Как бы сделать это всё понатуральнее? Я должна была бы получить письмо, открыть его, прочитать и… Сложила конверт под полуразвёрнутый лист. Так выглядит надёжнее всего. Да, мне нравится.              — Это что? — Вопрос резанул по ушам.              — Хью, — выдохнула я. — Ты нормальный?              Встав спиной к столу, я облокотилась на него, уперевшись руками в деревянную поверхность.              — Я не опасен. — Хью поднял руки в примирительном жесте. — Прости. Как там поживает лошадка, на которую я поставил?              Бровь самовольно подскочила, сменяя выражение моего лица с миролюбивого на скептическое.              — А были другие варианты?              — Сама должна понимать. — Хью подошёл к кровати и сел, отклонившись назад. На его лице возникла хитрая ухмылка. — Твоя сестрица мне бы подошла.              Я фыркнула.              — Почему тогда я? — Повернувшись лицом к столу, я продолжила рассматривать конверт. Нужно было выглядеть незаинтересованной. И что бы для этого сделать? Коснувшись конверта, я его передвинула на несколько сантиметров.              — Всё прекрасно. — Оказавшись внезапно рядом, Хью коснулся моего плеча. — Это твой вопрос?              Я нахмурилась. Вопрос… Вопрос… Вопрос?              — Мой подарок, — напомнил Хью.              — Точно, — протянула я, скидывая его руку с плеча. Конверт на столе был всё также притягателен. Так и хотелось его передвинуть ну хотя бы на пару сантиметров. Как будто бы любое его положение казалось неестественным. — Я не думала об этом.              Невинная ложь.              — Не ври, — фыркнул Бог.              — Как всегда, — вздохнула я. — Нет, это не мой вопрос. Я пока не придумала.              Я перенесла конверт на край стола. Да, так было идеально. Я бы не положила лист поверх конверта. Я бы точно вскрыла его на краю стола, а само письмо прочитала бы уже сидя. Так и должно выглядеть для Рисы. Осталось её позвать сюда и вызвать любопытство.              — Давай уже, думай. — Хью смотрел строго, а это так не сочеталось с его лицом. Молодому очаровательному юноше подошла бы скука. Да, именно она.              Я посмотрела ему в глаза. В них не отражалось ничего. Может быть, где-то глубоко только что утонула крупица любопытства или злости. Вся эта игра его точно должна была вывести его из себя. Особенно моя нерасторопность. Но в этом деле скорость ни к чему.              Может, стоит спросить про сестру? Я бы попросила его подробно описать, почему выбор пал на меня. Он отвечал на этот вопрос однажды, но тогда я была на эмоциях и звучало это всё неуверенно. В общем, я могла бы его допросить, но…              Он тогда сказал всё верно. Нет никого, кто знал бы эту историю лучше меня. Даже сестра не понимает всего, что было в неё вложено. Может быть, именно поэтому меня так раздражала её выходка с воровством?              В общем, какой бы ни был честный ответ, этот укороченный тоже сойдёт. По крайней мере, я не хочу на него тратить единственный шанс.              Я подняла взгляд на Хью.              — Задавай уже, — легко толкнул он меня в руку и тут же нахмурился, словно увидел что-то в моём взгляде. — Или мне по собственной воле дать тебе ответ?              Наклонив голову, я нахмурилась. Чтобы сказать ответ, нужно услышать вопрос. Бог, видимо, знал всё и без моих слов. А знала ли я? Ну, вообще много чего. Я хочу знать, как добиться своей победы. Я хочу дожить до конца истории. Хотя тут, кажется, всё и так ясно. Главная героиня должна дожить до конца. А что будет потом? Я посмотрела на Хью. Только Богу известно.              Хотя был один вопрос…              — Я могу дать тебе бесплатный ответ. Не важно.              — Не важно? — Я хмыкнула.              — Точно так.              Был один вопрос. Кто родители Вивиан? Я бы хотела знать, кто они. И ответ и правда тот, который озвучил Хью. В наших условиях это не важно. От ответа не изменится ничего. Дело только в эгоистичном любопытстве.              — Но если ты потратишь подарок, мне придётся ответить.              — На самом деле, мне интересно, но это бессмысленно. — Я вернула конверт на место. Раньше было лучше. — Потрачу подарок в пустую.              — Нет, — отрицательно покачал головой Хью. — Это не просто бессмысленно, а даже вредно. — Я нахмурилась. — Не веришь Богу? Зря. Зная ответ на этот вопрос, продолжишь ли ты идти к своей цели? — Мне хотелось возразить, но Хью прервал все попытки. — Ты не пошла бы дальше.              — Значит ли это, что её родители не…?              — Это ничего не значит, — возразил Хью. Впервые в его голосе я услышала ту самую сталь, из которой обычно создаётся внутренний стержень, и у Бога он должен быть особенно крепок. — Но ты затормозишь. Ты начнёшь думать о том, как могла бы сложиться судьба Вивиан, а потом забудешь, каково это — не думать о её родне. В твоей голове будут крутиться вопросы, почему так, и никто не сможет на них ответить. Обычно их задают Богу. Но я не отвечаю. На всё воля моя, и я её не поясняю.              — Ты не можешь знать наверняка, — фыркнула я.              — Одно я знаю точно: если бы ты хотела знать, ты бы написала чёткий ответ на этот вопрос.              — Это мир другой, — возразила я. — Он отличается от того, что я придумала.              — Но в нём было бы место истории о том, как принцесса павшего королевства выжила. — Хью улыбнулся своей беззаботной улыбкой. — Хочешь знать ответ?              Что зависело от родителей Вивиан? Только то, почему глава рода Эдерклифф сбежал. Но я была глупой. Так нужно было сюжету. С родителями скучно.              Правда в том, что от ответа совершенно ничего не зависит, кроме моих комплексов. Я тоже хотела быть любимой дочерью. Это факт. А история Вивиан. Она не моя, даже если мне хотелось обратного. Стоя сейчас на её месте, я не ощущаю себя победителем. Даже если окажется, что она настоящая наследница, от этого прошлое не изменится.              — Нет, я ещё подумаю.              Хью как будто бы выдохнул. Не хотел же он, чтобы я задала другой вопрос? Впрочем, если ответ заставил бы меня остановиться, он был бы в проигрыше. Его цель — чинить, а если я буду тормозить, это ничего не исправит.              — Ты пришёл только ради этого? Тогда можешь уходить, — посоветовала я.              — Нет, у меня есть вопрос. — Хью заметно оживился. Подойдя к моему столу, он поднял письмо и хитро улыбнулся. В ту же секунду я выхватила лист и положила на место.              — А мне вопросы задавать нельзя? — Я фыркнула, сложив руки на груди.              — Можно, — резко возразил Хью. — Но я не отвечу.              — Тогда я тоже.              Наш зрительный контакт мог быть похож на борьбу, но лично мне напоминал игру. В подобных препирательствах не было ничего нового. Такое случалось прежде и наверняка повторится после.              — Тогда я могу идти.              Хью явно задержался, медленно выпрямляясь, а после стряхивая с одежды невидимые пылинки. И это тоже было игрой, в которой он неизменно побеждал. А мог ли Бог проиграть хоть кому-нибудь?              — Стой. — На его лице возникла бесящая победная ухмылка. — Что за вопрос?              Хью кинул быстрый взгляд на конверт.              — Что ты хочешь с этим сделать?              — Это можно было бы узнать и без моих объяснений. Я сейчас позову Рису. — Хью продолжал ухмыляться. И мне пришлось ответить. — Я хочу заставить её поверить, что всё под контролем. Недавно Риса сказала, что генерал начинает интересоваться её делами. Не то чтобы она так и выразилась, но несложно было догадаться. И теперь я хочу, чтобы она мне доверяла. Если генерал следит за ней, то я слежу за ним. Только нужно, чтобы это выглядело естественно. Доволен?              — Почти. — Нечитаемый взгляд. Мне бы хотелось понять, что испытывает в данный момент Хью, но на его лице застыла полуулыбка, остаток ухмылки, а лицо оставалось непроницаемым.              — Я всё делаю правильно?              Хью отмахнулся и исчез, как будто бы его и не было. То ли решил избежать вопроса, то ли просто впал в скуку. На него это похоже.              Комната сразу опустела. Тишина ночи накрыла мою спальню, и даже моё дыхание казалось мёртвым, незначительным в контексте повисшей тишины. Повеяло холодом. А за окном жара.              Я вышла за дверь и посмотрела на одного из стражников. Какой-то рослый парень, один из подельников Рисы. Его несложно было попросить отыскать начальницу. Откланявшись, он ушёл, а я скрылась за дверью. Через полчаса постучали. Уж не знаю, спешила ли ко мне советница, но она явно шла долго.              Открыв дверь, я посмотрела на неё.              — Неужели королеву мучает бессонница? — с наигранной обеспокоенностью спросила Риса. — Дела страны вас измотали?              Я отошла в сторону, пропустив Рису. Только стражники остались за дверью, как облик советницы приобрёл свойственную ей нежность. И всё-таки соколиный взор не упустил письмо на столе.              — Кто тебе так поздно пишет? — удивилась она и без проса подошла к столу. Подняв письмо, она быстро пробежалась взглядом по строчкам и хмуро посмотрела на меня. — Я тебя не просила.              — А мне и не надо было. — Нужно было добавить в голос нотку капризности. — Не лезь в мои личные письма.              Вот она, привычная почти материнская строгость во взгляде. Таким награждают непоседливых детей, и именно так я должна была выглядеть в глазах Рисы: точно сорванец, которого нужно привести в чувства и напомнить, кто тут главный.              — Милая, я всё сделаю.              — А я так не хочу. — И немного твёрдости, больше уверенности. — Я королева, но почти ничего не делаю. Это и моё дело тоже. Если он угрожает безопасности королевства…              И вот она, нотка прощения во взгляде. Как будто бы строгая мама сразу после выговора получила рукодельную открытку, и смягчилась, забыв прежние обиды.              — Моя дорогая. — Риса подошла ближе и положила руку нежно, едва касаясь волос, на мою голову. А потом тут же убрала. — Я могу взять все трудности на себя.              — Я уже попросила Клыка мне помочь. — Риса не сдержала и долю скепсиса.              — Гоблины не умеют писать. — Она покосилась на письмо. — Но, видно, я многого не знаю. Впрочем, это объясняет, почему текст сияет безграмотностью. Но ты уверена, что ему можно доверять?              Нет.              — Да, — не медля ни секунды, ответила я. — Я точно уверена.              Никакого подтверждения его верности. Это скорее надежда и слепая вера в лучшее. Хью, во имя себя, дай мне удачу.              — Я могла бы помочь. Всегда готова помочь, — напомнила Риса, отойдя в сторону. В этом действие было какое-то принятие ситуации. Если честно, я думала, всё будет сложнее.              — И я это ценю. — Снова наигранная улыбка. Но Риса нахмурилась. Кажется, надо перевести тему. — В последнее время я была грубой, сама понимаешь…              — Нет, нет, избавь меня от этой глупости. Я тебя ни в чём не виню. — Теперь уже пришло время мне хмуриться. — Ты ребёнок, и на тебя свалилось слишком многое. Я понимаю и принимаю это. Просто знай, что я всегда рядом, чтобы помочь. А пока ложись спать, дорогая.              К концу голос Рисы стал похож на прежний нежный, полный любви и всепринятия. Но мы обе играли в любовь, и обе делали это превосходно. Я бы поверила Рисе, если бы не знала, что, по её мнению, принцесса мертва.              А ещё я могла бы поверить, что она смирилась с положением дел. Но нет. Более чем уверена, что у неё просто тоже есть люди по ту сторону фронта.