Я всё видел!

      Феи в загробный мир не попадают. Это всем известно.       Вернее, вряд ли кто-то вообще слышал о том, что феи могут умереть. Наверное, не могут, — так думал и Оберон, — а если и могут, то просто рассеиваются цветочной пыльцой.       Но вот он здесь. Серый камень, колоннами подпирающий своды пещеры; холодная туманная темнота вокруг и чётко различимые в ней голубые огоньки — единственный источник света. Тусклого, робкого.       «Души», — он отчего-то решил так сразу.       Оберон закутался в плащ, вжал голову в плечи — здесь было ощутимо холодно, почему-то даже духам, — и побрёл, куда глаза глядят.       Нужно разобраться, что произошло и куда точно он попал. И где выход. Не может же он здесь оставаться! Заняться больше нечем!       Последним, что он ясно помнил, была драка. Вернее даже, битва: со звоном клинков и летящими во все стороны заклинаниями. Кажется, одним из них, особо мощным, в него и прилетело...       ...       Нет, не мог он умереть!       Огоньки-души были заперты в клетках, а он, Оберон, вполне себе ходил на воле. Но, может, это просто ошибка? Сейчас явится какая-нибудь ведьма-осьминог или что похуже, достанет его душу и —       Мысли прервало отдалённое клацанье. Совершенно точно механическое. В Халдее такое часто было слышно. Очень мешало спать.       Оберон повертел головой, торопливо перешагнул через поваленную набок клетку с двумя огоньками и устремился на звук. Сталагмиты, сталагнаты, повороты... Клеток с душами становилось меньше, а эхом раздающийся по пещере звук усиливался, пока не завёл его в какой-то удалённый закуток над обрывом. Вид отсюда впечатляющий: как будто полный светлячков лес, только каменный — но кое-что другое было интереснее.       Сквозь темноту пещеры пробивался свет. Не бледный голубоватый свет душ — обычный, белый, халдейский. Свет от монитора.       А напротив — золотая макушка с двумя хвостиками. Эрешкигаль. Исступлённо печатающая.       «Значит, точно загробный мир, — вздохнул Оберон в мыслях. — Ну, зато спрошу, где выход. И что она там пишет?..»       Он беззвучно подкрался и встал у неё за плечом — даже не заметила.       На экране — стена текста, изредка разделяемая абзацами. В глаза бросались несколько знакомых имён: это же другие обитатели Халдеи, нет? И... — А? — он не сдержал удивления. — А?! — застигнутая врасплох Эрешкигаль резко обернулась и едва не свалилась со стула — о, так у неё тут и стул есть?..       Все замерли. Затянувшееся молчание.       Оберон не любил терять время даром, так что он перевёл взгляд на экран и наклонился поближе: не показалось ли?..       Нет, действительно: знакомые имена мелькали посреди сцены с описанием голого тела и... Специфических действий над ним.       И когда Эрешкигаль прочитала направление его взгляда и отпихнула его, закрыв монитор своим телом, на лице Оберона уже была широченная лыба из разряда «Я придумал шутку». — Что пишешь? — спросил он будничным тоном. — К-какого чёрта ты тут делаешь? — Эрешкигаль и не заметила его вопроса — а лицо её было красным даже в темноте. Вот умора! — Прочь, прочь пошёл!       И только Оберон хотел возразить, как перед глазами встала чернота — а когда он несколько раз сморгнул...       Взгляд упёрся в белый потолок Халдеи.       ...Сон, значит. Но какой-то слишком уж реальный. Сон ли? Надо проверить — вдруг такой повод для шуток не испарился!       Надо написать и подкинуть Эрешкигаль что-то вроде...       «Я всё видел».