Gun Shy

      Вставать было ещё рано. Эш смотрел на себя в тусклое зеркало, проводя рукой по волосам в надежде, что они быстрее высохнут. Бледный солнечный свет пробивался сквозь грязное окно, и отблески его, отражаясь от плитки цвета авокадо, которой была выложена крошечная ванная комната, делали его лицо тошнотворно зелёным. Он наклонился к крану и сделал большой глоток. Вода была холодной и металлической, с запахом ржавчины.       Он стянул футболку через голову. Это была вчерашняя рубашка, которая в значительной степени компенсировала ванну с холодной водой, которую он принял в выщербленной ванне, но они прятались последние двенадцать часов — не было времени раздобыть сменную одежду. Шортеру удалось найти несколько поношенных полотенец, но в квартире он нашёл не так уж много дополнительных принадлежностей. Он сказал, что не пользовался ими уже несколько месяцев. Эш мог понять почему. Это место было настоящей свалкой.       Эйджи всё ещё спал. У Эша возникло желание разбудить его, но он решил не делать этого. Парень не привык к такому образу жизни. Чёрт, да он, наверное, и сам не привык к такому образу жизни. Эш представил себе, что до сих пор для него не было ничего, кроме мягких гостиничных матрасов и обслуживания в номерах. Он задавался вопросом, почему Эйджи отказался от этого, чтобы прятаться вместе с ним.       Независимо от причины, Эш чувствовал себя хорошо.       Он вышел в коридор, стараясь заглушить шаги на скрипучем полу. Его желудок заурчал. Возможно, у Шортера была провизия, никто из них не ел с обеда накануне. Если кто-то знал, как обойтись без провизии, Эш надеялся, что ему удастся раздобыть и зубную пасту. В Чайнатауне незамеченным оказался Шортер Вонг. Пищевая сода действовала хорошо, но на вкус она была дерьмовой.       Главная комната была пуста, как и крошечная кухня. Эш плюхнулся на диван. После тех недель, проведённых в тюрьме, оставаться одному было почти не страшно. Почти, но не совсем. Он улыбнулся про себя, глядя в соседнее окно. Город был огромен: он чувствовал себя свободным. В открытое окно проникали запахи Чайнатауна: рыба, жарящаяся еда, выхлопные газы. Он никогда не ценил их раньше, но сегодня утром был рад избавиться от запаха мужского пота и сигаретного дыма.       Он был счастлив. Конечно, работы было много, встреча с Максом Лобо только подстегнула его стремление узнать правду о банановой рыбе, но как-то разделить эту дрянную квартирку с Шортером и Эйджи его устраивало. С самого утра его не покидало ощущение отстранённого спокойствия. Эйджи мирно спал на соседней кровати, а из гостиной доносился нетерпеливый храп Шортера. Проснувшись таким образом, Эш почувствовал себя в безопасности, в такой безопасности, какой не испытывал с тех пор, как Гриффин уехал за границу.       От размышлений его оторвал скребущий звук за дверью. Он рывком поднялся с дивана, рука автоматически потянулась к пистолету, который не был заправлен в пояс джинсов. Хватая руками воздух, Эш бешено зашарил глазами по комнате в поисках какого-нибудь оружия.       Засов повернулся. Замок щёлкнул.       — Я вернулся из клуба!       Голос Шортера. Эш выдохнул, откинулся назад и уронил голову на плоские подушки.       Мгновение спустя его друг проходил мимо, натягивая бандану на бритую голову.       — Я взял немного продуктов, — бумажные пакеты тяжело упали на прилавок. Эш открыл глаза.       — Похоже, это тяжёлая пища, — сухо прокомментировал он. — Пытаешься вызвать у нас несварение желудка?       Шортер суетился на кухне, не отвечая, когда ставил на плиту сковороду. Эш прислушался к деревянному стуку разделочной доски, затем к ритмичному шипению и размашистому стуку нарезаемых овощей.       — Ты собираешься со мной поговорить? — негромко спросил Эш, наконец-то приподнявшись, чтобы посмотреть на своего друга через спинку дивана.       Шортер нахмурился, глядя на него из-за оправы солнцезащитных очков:       — Только если ты поднимешь свою задницу с дивана и поможешь мне, — пожаловался он. — Ты можешь убрать продукты, пока я готовлю завтрак.       Подъём с дивана потребовал больше усилий, чем Эш ожидал, его конечности были тяжёлыми и ленивыми от нового расслабления. Он прошёл на кухню и заглянул в одну из сумок. Он моргнул:       — Что это за чертовщина? — спросил он, внимательно разглядывая пластиковую бутылку, наполненную каким-то густым чёрным соусом. В другой бутылке была кроваво-красная жидкость, в которой, казалось, плавали крошечные руки, а из всего набора продуктов Эш не смог выделить ни одного овоща. — Я думал, ты сказал, что у тебя есть еда.       — Да ладно, Эш! — Шортер рассмеялся. — Ты съел достаточно китайской еды, чтобы есть эти штуки уже сто раз! Перестань жаловаться и положи их в холодильник!       Полагая, что Шортер прав, что он просто не знаком с ингредиентами в их неприготовленном виде, Эш сделал так, как ему было сказано. Во втором пакете были туалетные принадлежности, зубная паста, шампунь! И что-то более тяжёлое, завёрнутое в газету.       — Что это? — спросил он, уже зная, что ответ будет получен, как только его пальцы коснулись этого.       — Полиция выбросила немного риса из картонных коробок с едой на навынос, у тебя всё ещё есть твой кусочек, верно? — спросил Шортер. — Я подумал, что тебе быстро понадобится ещё один, поэтому припас для тебя один.       Эш уставился на пистолет. Это было автоматическое оружие, простое в использовании и удобное для ношения. Серийные номера были тщательно стёрты. Взял его в руки, проверяя вес и ощущение. Прицелился в дальнюю точку на стене, затем покачал головой.       — Мне это не подойдёт, — тихо сказал он. Он был благодарен за этот жест, Шортер тоже скрывался и знал, что ему следует избегать своих старых мест и контактов. Он пошёл на хитрость, чтобы достать это для Эша, но это было не совсем правильно. — Я могу взять у Алекса один из своих старых пистолетов, как только доберусь до него. Мы можем отдать его Эйджи.       Его друг поднял глаза от своей стряпни, на его лице читалось беспокойство:       — Как ты думаешь, ему это нужно? — осторожно спросил Шортер. — Парень никогда в жизни не держал в руках оружия. Возможно, это не очень хорошая идея...       — Он должен уметь поддерживать свою жизнь. Эйджи будет тормозить нас, если нам придётся постоянно его прикрывать, — у Эша всё ещё болело внутри, когда он думал о Скипе, он не хотел снова ощущать ту же тяжесть только потому, что Эйджи нужно было проявить себя. В каком-то смысле Шортер был прав, лучше было бы не впутывать Эйджи во все дела, отправить его обратно к Ибе и обратно в Японию, но они договорились, что он останется с ними. Эш собирался сдержать своё слово, но это означало, что Эйджи придётся нести свою ношу самому. — Я могу научить его заряжать и целиться: он не будет самым метким стрелком, но это может помочь ему избежать неприятностей.       Шортер вернулся к своему жареному рису, ловко переворачивая его, и долго не отвечал. Он шёл быстрее, чем Эш успевал за ним следить.       Эш отвернулся, заправляя пистолет в пояс джинсов. Шортер поймёт, он знал, что такое ответственность, когда видел её. Он нашёл в шкафу чистый на вид стакан и включил кран. Трубы загудели и застонали, и в конце концов, из них показалась струйка воды. Эш наполнил стакан и сделал глоток. Снова ржавая, но лучше, чем некоторые виды воды, которые пил раньше.       — Он тебе действительно нравится, не так ли? — Шортер уставился на него непроницаемым взглядом.       — Эйджи?       — Кого же ещё, чёрт возьми, я имею в виду? — он нахмурился и быстро повернулся, чтобы заняться завтраком.       — Но... — лицо Эша залил румянец. — Ты же знаешь, что мне нравятся девушки, — запротестовал он.       — Я не думаю, что эти два понятия являются взаимоисключающими, — сухо ответил Шортер, разбивая яйцо в шипящий вок. — Я видел, как ты смотришь на него, как теряешь бдительность, когда он рядом.       Эш не ответил. Он не мог. Он хотел возразить, но знал, что никогда не победит Шортера в споре об эмоциях. Этот парень был похож на психиатра со всеми его наблюдениями и советами. Эшу не нравилось, что его друг взял его чувство ответственности за ребёнка, его чувство благодарности за то, что он сделал и превратил его в нечто подобное.       Шортер продолжал готовить, всё это время внимательно наблюдая за Эшем.       — Кроме того, — сказал он, ухмыляясь. — Если он тебе не нравится в том смысле, который я имел в виду, то почему ты сразу решил, что я имел в виду именно это?       — Думай, что хочешь, — жёстко сказал Эш своему другу, с громким звоном поставив свой стакан на стойку. — Я всё равно отдам ему пистолет.       — Завтрак через двадцать минут, — весело позвал лысый подросток через плечо. Он знал, что выиграл спор, Эш слышал это по его голосу.       Когда он проскользнул обратно в спальню, он всё ещё пытался избавиться от тревожного чувства, которое вызвал у него этот разговор. Вот тебе и расслабление, и томительное чувство спокойствия. Теперь его желудок был завязан узлом, а голова начинала болеть. Хуже всего было то, что он лучше знал, что нельзя позволять Шортеру так себя вести.       Эйджи ещё спал. Его волосы тёмными прядями лежали на подушке, а сам он каким-то образом запутался в простынях. Эш улыбнулся. Он не мог вспомнить, когда в последний раз спал так крепко, так уверенно в своей безопасности. Он сидел на противоположной кровати, прислонившись к стене, и наблюдал за спящим Эйджи. Парень был хорош собой, наверняка пользовался популярностью у девушек в Токио. Эш задавался вопросом, что заставило его проделать весь этот путь до Нью-Йорка, что заставило его вдруг оказаться неспособным прыгать, соревноваться и делать всё то, чему он так упорно тренировался.       Он помнил тот прыжок в переулке, как он подбросил трубу и как изящно перевернулся на спину, перелетев через стену. Эш испытал чувство благоговения, которое не покидало его до сих пор. Такого уважения он не испытывал ни к кому, кроме Гриффина, да и то в те времена, когда Гриф был старшим братом, который в глазах Эша мог сделать всё. Когда Эйджи выскочил из тупика, ему показалось, что он находится в присутствии чего-то необычного, как будто у Эйджи была бесконечная череда возможностей, которых не хватало Эшу.       Парень пробормотал что-то по-японски, перевернулся во сне и вцепился в подушку, как будто это был плюшевый мишка. Или любовник.       Эш провёл рукой по волосам, испытывая неловкость от того, что эта мысль вообще пришла ему в голову, Шортер запутался в его мыслях несколько больше, чем он думал. Такой ребёнок был слишком молод для любовника – не по годам, а по опыту. Даже у Эша никогда не было любовника, ни в каком взаимном смысле. В мире Эша такая связь была опасна, он с трудом представлял себе, как можно доверять кому-то настолько, чтобы быть настолько близким.       Воспоминания о поцелуе нахлынули на него.       Эйджи охотно откликнулся на просьбу: Эшу едва удалось заставить парня открыть рот, чтобы дать ему капсулу. При воспоминании об этом Эш жарко покраснел, несмотря на то, что был практически один в комнате. Конечно, Эш был опытен, возможно, Эйджи реагировал на его профессиональное владение над ним. От этой мысли он скорее почувствовал себя немного поцелованным, чем рассерженным.       Эш покачал головой: это было глупо. Какая разница, почему Эйджи позволил ему поцеловать себя? Он заставил себя отвлечься от этой темы, желая таким же образом прогнать томительное чувство беспокойства, которое пришло вместе с ней.       — Эй, — тихо сказал Эш, решив, что пора будить парня. Он не шевелился. Дотронулся до руки друга, стараясь не слишком его напугать. — Эйджи, — ничего. Эш нахмурился и надавил сильнее. — Эйджи, проснись!       — Ещё чуть-чуть... — он пошевелился во сне, приподнял одну руку, чтобы протереть глаза.       Этот парень был просто невероятен! Решив немного поразвлечься за счёт Эйджи, он достал из пояса пистолет. Проверил предохранитель и прицелился. Ствол был в нескольких дюймах от закрытых глаз его друга. Эш прочистил горло.       Ещё до того, как Эш полностью открыл глаза, он увидел, как напряглось всё тело Эйджи, казалось, что под тонкой простынёй напрягся каждый мускул. Его глаза распахнулись, одновременно настороженные и сердитые, и Эш понял, что никогда раньше не видел у него такого выражения. На секунду он выглядел суровым.       — Ты уже проснулся?       Тёмно-карие глаза удивлённо вскинулись на Эша, и внезапно его поведение изменилось. Гнев и страх на его лице исчезли, а глаза стали доверчивыми и весёлыми. Его рот растянулся в ухмылке.       Сердце Эша учащённо забилось.       Эйджи рассмеялся:       — Ты действительно напугал меня! — добродушно запротестовал он, его лицо покраснело. — Это плохая шутка!       Эш едва мог сосредоточиться. Его мысли метались по комнате, задерживаясь на очертаниях лица Эйджи, на беспорядочных прядях его волос. Привычный всплеск защитных эмоций смешался с чем-то новым, пугающим и успокаивающим одновременно.       Сейчас было не время для анализа.       — Это тебе, — ответил Эш, перевернув пистолет в руке и протягивая его Эйджи. Эйджи не взял его, а только посмотрел на него расширенными глазами. — Используй его для самозащиты, — грубо сказал он, вложив пистолет в руку друга.       Эйджи ничего не сказал, но выражение его лица, наполовину удивлённое, наполовину растерянное, заставило Эша смягчиться. Он не мог вспомнить, что чувствовал, когда впервые взял в руки оружие, но это было нелегко. Он старательно учил Эйджи, как им пользоваться, заряжать и стрелять. Потренироваться в стрельбе по мишеням придётся позже, если, конечно, у них будет на это время.       — Когда начнётся стрельба, я не смогу тебя защитить, — от волнения голос Эша стал необычайно резким. Посмотрел в глаза Эйджи, нервничая от того, что, как ему казалось, он там увидел. — Ты должен защищать себя сам, — произнёс он более ровным тоном.       Эйджи смотрел прямо ему в лицо, в его глазах было сомнение, но непоколебимое. Он облизнул губы.       — Хорошо, — нервно сказал он.       — Не смотри так хмуро, — Эш ухмыльнулся. — Через пять минут завтрак будет готов. Шортер готовит его в китайском стиле, — потянулся к дверной ручке и в последний раз взглянул на своего друга, настороженно держащего пистолет среди смятых простыней. — Одевайся, — посоветовал он.       Прислонился к двери, как только закрыл её, глубоко вздохнул и посмотрел на потрескавшийся потолок, прислушиваясь к приглушённым движениям Эйджи внутри. Дыхание вырвалось наружу в виде неровного вздоха, и он понял, что сдерживал его. Что, чёрт возьми, происходило? Его руки начали дрожать.       «Он тебе очень нравится, не так ли?»       Когда Шортер задал этот вопрос, в голове Эша сразу же возникла сложная романтическая сексуальная форма симпатии, которой старательно избегал большую часть своей жизни. Конечно, он отрицал это. В животе у него неприятно заурчало. У Шортера не было никаких оснований подозревать, что он интересуется другим парнем, это был не тот вывод, который он мог бы легко сделать. За свою жизнь Эш провёл много времени со многими парнями, и ни разу Шортер не обвинил его в том, что он влюблён.       До Эйджи.       А потом было то, как Эйджи смотрел на него, то, как его испуганный взгляд превратился в абсолютное доверие. Эйджи полностью верил в него, и он не мог понять, почему.       Это было слишком сложно. Он покачал головой, решив, что сейчас на карту поставлено слишком многое, чтобы отвлекаться. Ему придётся ещё больше потрудиться, чтобы обеспечить безопасность Эйджи, и тогда они смогут всё выяснить, когда всё закончится.       Вернувшись на кухню, Эш бесцеремонно опустился на стул у стола. Потрескавшаяся плитка была серого цвета и украшена блестящими кусочками тила, она выглядела как списанная из «Оставьте это Биверу» и, вероятно, была такой же старой.       Шортер что-то подбрасывал в помятый вок, а бамбуковая пароварка стояла в кастрюле с водой на задней конфорке. Вокруг пахло китайским рестораном, и у Эша заурчало в животе. Тюремная еда была достаточно вкусной, но безвкусной. Было бы неплохо начать день с настоящей еды. Шортер улыбнулся через плечо, услышав, как вошёл его друг.       — Ты разбудил нашего маленького принца? — добродушно спросил он, казалось, забыв об их предыдущем разговоре.       Эш не смог удержаться от улыбки. Шортер был мягким с Эйджи это было почти очаровательно.       — Да, — легко ответил он, разглядывая посуду, которую Шортер достал из шкафа. Посуда была обшарпанной и грязной, и это заставило его задуматься о том, как Шортер вообще оказался в этой старой и грязной квартире. — Хотя его было трудно поднять. Парень спит как мёртвый.       Шортер рассмеялся:       — Ты здесь не так уж много получаешь, да? — спросил он. И он, и Эш в очень раннем возрасте поняли, что пробуждение бодрым и готовым к работе может означать разницу между жизнью и смертью. Он потёр рукой голову, его губы игриво подёргивались. — Так вот почему ты пробыл там так долго? Парня пришлось немного уговорить?       Его намёк был очевиден. Эш проигнорировал его.       — У нас сегодня много дел, а мне ещё нужно найти оружие. Есть шанс, что мы успеем поесть до захода солнца? — он знал, что звучит угрюмо и оборонительно, но ничего не мог с этим поделать. Он не хотел говорить об Эйджи, особенно в том смысле, в каком этого хотел Шортер.       — Доброе утро, Эш. Доброе утро, Шортер.       На мгновение у Эша перехватило дыхание. Он не привык пугаться, но голос Эйджи каким-то образом справился с этой задачей. Он крутанулся на своём месте. Эйджи стоял в дверях, его волосы были влажными, и стоило только взглянуть на его крепкую мускулистую грудь и руки, как рубашка расстёгивалась. Странно, что в одежде он выглядел таким маленьким и безобидным, но ясно, что парень был атлетом. Он стоял, неловко расчёсывая пальцами волосы.       — Я не опоздал на завтрак? — с надеждой спросил он. — От слишком большой активности я умираю с голоду.       — Я как раз собирался подавать, — весело сказал Шортер, его лицо озарилось участливой улыбкой. Он подмигнул Эшу поверх солнцезащитных очков, оставив Эйджи в вежливом недоумении, но с улыбкой.       Шортер приготовил жареный рис и аппетитно выглядящее мясное блюдо в тёмном соусе. Паровые булочки дополнили блюдо, и ему не терпелось поесть. Он наполнил свою порцию и стакан Эша водой, пока остальные наливали чай.       — Наполняйте тарелки, — подбадривал повар.       Еда горела. Глаза Эша слезились от жара. Он подавился первым кусочком и скривился.       — Ты не говорил, что это так остро, — запротестовал он, глотая воду.       Шортер выглядел нервным.       — Остро, да? — осторожно спросил он, с опаской глядя на своё блюдо.       Эйджи кашлянул.       — Китайская еда в Америке отличается от китайской еды в Японии, — с уважением предложил он, быстро откусывая от риса, чтобы заглушить вкус мяса. Эш наблюдал, как его глаза расширились, когда зубы хрустнули о что-то твёрдое. — Хрустящий рис? Это совсем другое, но вкусно.       Желая попробовать более безопасный путь, Шортер потянулся за булочкой.       — Но ведь дим-сам трудно испортить, верно? — спросил он, ухмыляясь. Откусил огромный кусок, но, едва попробовав, побежал к мусорному ведру, чтобы выплюнуть его. — Как, чёрт возьми, она стала такой сладкой? — возмущённо спросил он.       Эйджи засмеялся первым. Он пытался скрыть это: Эш видел, как он прикрыл рот и подавил первый смешок. Шортер издавал рвотные звуки в раковину, его солнечные очки были забыты на стойке. Японский парень за спиной их друга скорчил Эшу рожицу, и вдруг Эш почувствовал, что и у него внутри поднимается смех.       — Заткнись, — запротестовал Шортер между приступами кашля. — Надя готовит дома!       Пять минут спустя они пытались заставить его смеяться ещё сильнее, и со временем Шортер со смешком уступил, чтобы спасти хоть какие-то съедобные кусочки, всё ещё хихикая и фыркая, когда их взгляды встречались. Эш обнаружил, что если смыть с мяса жгучий соус, оно становится действительно вкусным. Эйджи поэкспериментировал со сладкими булочками, чтобы исключить остроту.       С усмешкой Шортер встретился глазами с Эшем через стол. Эш улыбнулся, снова довольный, как и в то утро. Эйджи внезапно поднял голову, его тёмные глаза засветились счастьем.