Последнее лето

Двадцать восьмое июня,

за тридцать три дня «до»

      Ким Сону был определённо очень особенным человеком. Так Ичжуо решила для себя почти сразу, как чуть больше полутора лет назад перевелась в старшую школу «Молан» из-за их с родителями спешного переезда из Сеула — у близнецов началась сильная аллергия, а потому воздух почище и климат помягче им был жизненно необходим. Тогда она переживала и совсем немного волновалась, пыталась понять и предположить, чего ей стоило ожидать от новых одноклассников, но была по итогу приятно удивлена.       Сону познакомился с ней самый первый — подбежал к парте, словно настоящий тайфун, едва не смёл собой всё на пути и начал расспрашивать настолько подробно, что она в какой-то момент даже растерялась. Тогда её спасла высокая, длинноволосая и очень красивая Ю Джимин, оказавшая старостой класса, и Ичжуо моментально приняла решение, что обязательно с ней подружится.       У Ким Сону были густые волосы, едва ли не круглые глаза, красиво пухлые губы, попросту неуёмное количество энергии и сумасшедшие шутки. Он настолько сильно зациклился на её происхождении, снова и снова то переходя на корявый китайский, то отвешивая прибаутки про Си Цзиньпина, что Ичжуо в какой-то момент даже задумалась, а не пытался ли он её обижать — правда, только до того момента, как они с Джу Ханёном первые же полетели в драку с Ханылем из параллельного класса, умудрившимся ляпнуть, что она «слишком чёрная даже для китайщины».       А теперь он, сняв в себя школьную рубашку — благо, сегодня под ней была майка, размахивал той над головой, улюлюкая собственной маленькой победе. А потому тут же пропустил мяч, отправленный к воротам пасом Чанмина. Джэхён привычно легко поймал его и вернул на поле, вот только Сону было уже не остановить.       — Эй! Ты чего тут мячи пинаешь!       — У нас тут вообще-то игра! — шмыгнул носом Чанмин и потёр его тыльной стороной ладони. — Сам отвлекаешься!       — Чего вякнул?!       — Вякаешь тут только ты, остальные нормально разговаривают!       Они столкнулись друг с другом едва ли не носами, и это могло бы даже грозить проблемой, если бы не одно «но». Они улыбались.       Старшеклассники медленно стекались со всего футбольного поля, расположенного во дворе школы, к самому его центру, где псевдоконфликт ради одного только развлечения становился всё больше, громче и объемнее по количеству участников. Ичжуо со своего места на трибунах слишком хорошо видела, какие широкие улыбки украшали лица каждого из тех, кто пытался толкаться, ругаться, брать противника в захват, шуметь и гоготать. С каждым днём не менялось ровным счётом ничего — и в этом было даже что-то приятное. То самое «что-то», дающее надежду на то, что у них всех было ещё много времени на то, чтобы провести его вместе.       Она вздрогнула, когда её щеки коснулась что-то холодное и мокрое, а потом, увидев рядом с собой принесшую напитки Джимин, улыбнулась и коротко поблагодарила за холодный кофе из автомата.       — Боже-е-е, — протянула тем временем подруга, увидев разворачивающееся на поле представление, и присела рядом, — они снова устраивают эти брачные пляски бабуинов. Мне страшно за будущее этой страны.       Ичжуо хихикнула, наблюдая за тем, как Сону побежал за своей рубашкой, откинутой кем-то в сторону и теперь уносящейся ветром, и протянула:       — Всё будет не так плохо, если больше женщин займут руководящие посты.       — Шаришь.       — Конечно, я ведь дружу с тобой уже больше года.       Они посмотрели друг на друга, улыбнулись и, не сговариваясь, аккуратно чокнулись алюминиевыми баночками, прежде чем отпить из них. Снова было очень жарко, очень ярко из-за палящего солнца, очень шумно от мальчишек на поле, которые всё никак не хотели успокаиваться, и очень — несмотря на всё это — хорошо. Может быть, от осознания того, что до каникул осталось чуть больше месяца; может быть, потому что с очередными пробными экзаменами сегодня было покончено; может быть, потому что взмылённый и насквозь взмокший Ли Джэхён, удерживающий подмышкой шею бедняги Ёнхуна красиво то ли улыбался, то ли усмехался, поймав её взгляд.       — Он строит тебе глазки, — припечатала Джимин, и Ичжуо со скептицизмом хмыкнула, подложив под подбородок ладонь.       — Я тоже сначала так думала, — призналась она, — но потом поняла, что это его особенное дружелюбие — со всеми так. Если кто и строит глазки, так это Сону — тебе.       Джимин фыркнула, подняв подбородок, но настолько очевидно при этом поспешила найти взглядом упомянутого одноклассника, что Ичжуо не смогла сдержать тихой улыбки. Их симпатия друг к другу была настолько очевидной, что хотелось уже столкнуть лбами и держать за шеи до тех пор, пока подруга не соизволит признать то, что Сону, снова и снова кричащий о своих к ней чувствах, тоже ей нравился.       — Он ведёт себя, как придурок, — произнесла она, наблюдая за тем, как тот с победным кличем запрыгнул на спину Ханёна, поймав и вернув себе рубашку. — Главный бабуин в этом стаде.       — Зато красивый.       — Ага, — хмыкнула девушка. — Красивый бабуин.       — И он тебе нравится, — продолжила гнуть свою линию она.       — Разонравится, — упрямо качнула головой подруга, и Ичжуо со вздохом положила голову на её плечо. — Он всё равно не серьёзен — ему просто весело доводить меня и при этом получать внимание ото всех остальных. Если признаю чувства к нему, то окончательно попаду в беду.       — В таком случае, — протянула она, — Ли Джэхён — моя беда.       Но Джимин с ней не согласилась:       — Ли Джэхён — хороший парень.       — Ким Сону — тоже, — вторила ей Ичжуо, а стоило их взглядам пересечься, обе девушки расплылись в улыбках. — Он просто особенный.       — Особенный идиот.       — Но ведь особенный!       — Идиот.       Смех всё же сорвался с их губ, и Ичжуо снова подумалось, что всё было хорошо.       Ветер — чуть прохладнее, чем за всю последнюю неделю — ласково обдал разгорячённое жарой лицо и приятно зашумел листвой деревьев, красиво высаженных во дворе школы. Когда они замолчали, стало лучше слышно щебетание птиц и работающие автоматические поливочные системы, установленные на газонах. Даже голоса шумных одноклассников словно бы оказались где-то далеко-далеко, а Ичжуо, вновь поймав взглядом зачёсывающего назад волосы Джэхёна, подумала, что, кажется, совсем такая же погода была в тот день, когда она окончательно и бесповоротно в него влюбилась.       Дурацкие брекеты.       Раньше было так легко находить причины для того, чтобы цепляться к Джэхёну и отвергать любую, даже самую призрачную возможность того, что он, на самом деле, просто нравился. Было забавно коверкать его имя, списывая на то, что корейский плохо ей давался — пусть она и жила тут вот уже четырнадцать лет, а потом бежать от него без оглядки, потому что он всегда почему-то на это вёлся. Смешным казалось находить в нём всё новые и новые недостатки: жутко пушистые волосы, показывающие свою истинную природу без укладки, тонкие губы, будто даже не заметные на лице, длинные ноги, снова и снова мешающиеся и по волшебству оказывающиеся под её стулом, и дурацкая улыбка с кривыми зубами.       Которые, оказывается, жутко ей нравились. Как нравился сам Ли Джэхён — от макушки и до пяток.       Увидеть прошлогодним летним утром на его зубах брекеты стало слишком неожиданным ударом. Ичжуо даже замерла посреди класса, едва заметила эти изменения, и прижала к груди сумку, не способная опуститься на своё место. Глаза запекло в тот же миг, губы неконтролируемо задрожали, и пришлось поджать их, лишь бы не разреветься прямо на его глазах.       — Эй, — мягко окликнул Джэхён, слишком очевидно недоумевая от происходящего, и даже шагнул ближе, отодвигая в сторону Джимин, — ты чего?..       Ичжуо и сама не знала ответ на этот вопрос. Просто понимала, что, выходит, больше никогда не увидит этих его очаровательно чуть кривых зубов. Тех самых, которые делали его улыбку настолько особенной, что сердце из-за неё начинало стучать быстрее, а её обладателя хотелось огреть за это первым попавшимся под руку учебником.       — Ли Джэхён, ты дурак.       Тогда пришлось попросту ретироваться из класса, чувствуя себя очень глупо, а затем — каяться в грехах Джимин, которая первая заметила неладное ещё в самом начале, предположив, по мнению Ичжуо, невозможное. Она? И в Ли Джэхёна? В этого доброжелательного красавчика ростом метр восемьдесят с идеальными пропорциями и кристально чистой репутацией? Никогда.       — Просто эмоции должны настояться, — сказала тогда подруга, позволив прижаться к её плечу, — чтобы потом ты могла упиваться ими с удовольствием.       — Тебе шестнадцать или шестьдесят шесть? Почему ты говоришь загадками? — пробурчала Ичжуо, а Джимин тихо рассмеялась.       — Думаю, ты влюбилась правильно, — заключила она. — Любить за что-то хорошее — скучно, ты предпочла недостатки. Наверное, с какой-то стороны это даже искреннее: тебя зацепило то, что не увидели или проигнорировали многие остальные. Ведь даже если ты говорила, что что-то в Джэхёне уродское, всегда было очевидно, что оно цепляло тебя больше всего. А если ты это замечала — значит, по-настоящему интересовалась.       — Блин, — шмыгнула Ичжуо носом, — и почему ты такая умная?       Год назад это заставило Джимин рассмеяться и мягко погладить её по голове. А сейчас подруга прижалась щекой к макушке и тихонько спросила:       — О чём задумалась?       Мальчики на поле снова собрались играть в футбол, явно насытившись «разборками», и делились на новые команды, и в этом найдя для себя повод для споров. Джэхён — красивый, уже без брекетов, с прилипшей к спине рубашкой — держал подмышкой мяч, посмеиваясь над тем, как Чанмин и Сону пытались поделить между собой Ханёна. Его улыбка, пусть даже без мило кривоватых зубов, всё равно была безумно привлекательной, и Ичжуо убедилась в этом, когда парень снова поймал её взгляд.       Он на этот раз словно бы сделал это специально. Даже повернулся, просканировал взглядом трибуны, несмотря на светившее прямо в него солнце, поморщился, прежде чем прикрыл лицо козырьком ладони, и, найдя, улыбнулся снова. Будто бы исключительно для неё.       — Передумала, — выдохнула Ичжуо, отвечая на вопрос подруги. — Всё же Джэхён не беда. Быть в него влюблённой даже приятно…       Она едва успела договорить, прежде чем парень вдруг закричал, сложив ладонь в половину рупора:       — Тебе голову ещё не напекло? Лучше идите внутрь!       — И пропустить момент, когда пробьют твои ворота? — также громко спросила Ичжуо, отрываясь от плеча улыбнувшейся Джимин и выпрямляясь. — Не дождёшься!       Джэхён улыбался ей, словно бы она не сказала совсем ничего странного, и она настолько же нелепо улыбалась в ответ. А затем была вынуждена переключить своё внимание на замахавшего своей рубашкой Сону:       — Вот! Я дам прикрыть головы! Она повалялась в песке, но я уже отряхнул!       Одноклассники продолжили делиться на команды, Чанмин успешно утянул Ханёна к себе, воспользовавшись тем, что соперник отвлёкся, а Сону, продолжая рекламировать свою рубашку, побежал в их сторону, держа её над собой, словно флаг Кореи.       — Думаешь, это главная проблема? — усмехнулась Джимин. — Она же вся провоняла, пока ты играл!       Тот остановился перед самыми трибунами и даже понюхал её, заключив после этого:       — Не. Нормально.       — Ты ужасен.       Джимин поморщилась, а Сону только разулыбался пуще прежнего, начав подниматься к ним.       — Если я ужасен, будь моей красавицей.       — Там должно быть чудовище, гений.       — Я согласен и на чудовище.       Он подмигнул ей, а староста, несмотря на все свои слова, безо всяких «не хочу» и «не надо» приняла рубашку, едва Сону ту протянул. Не став задерживаться, парень поспешил вернуться к игре, а Ичжуо не смогла сдержать смеха, когда Джимин, стараясь остаться незаметной, принюхалась к форме.       — Не знаю, в чём секрет, но она действительно пахнет только его духами.       — Только не говори, что ты и правда собираешься прятаться под ней, как под зонтиком.       — Не я, — прищурилась девушка и усмехнулась, раскрыв над ними рубашку. — Мы.       — Нет! Фу!       — Когда упадёшь в обморок, расскажу Джэхёну, что ты планировала получение солнечного удара, чтобы он на руках донёс тебя до медпункта, — пригрозила Джимин. — Так что не выпендривайся.       И пусть у Ичжуо не было в планах никаких обмороков, спорить со старостой ей не захотелось. Хотя рубашка Ли Джэхёна — не без этого — была бы предпочтительнее.