Болезнь

38'7. Именно такую цифру показал ртутный градусник, когда 13-летний Льюис отдал его Джеку. Тяжело вздохнув, дворецкий молвит: - Как же вы умудрились заболеть летом? - Ренфилд подходит к тумбе, укладывая на ту градусник. Льюис выглядел ужасно. Пшеничные волосы были взмокшими, винные очи немного потеряли свой блеск, а под ними были сине-зелёные синяки . Голова адски болела, как будто кто-то несколько раз ударил молотком по затылку. Уши слегка заложены, нос не дышал, горло жгло. Помимо этого, младший Мориарти потерял аппетит, а соответственно, не было сил бороться с болезнью. Как только Джек не бился, какие только способы он не придумывал, дабы Льюис поел. Это оказалось сложнее, чем быть Джеком Потрошителем. Ренфилд, глянув на младшего, аккуратно провёл рукой, облачённой в белую перчатку, по лбу мальчика. Даже через ткань можно было почувствовать жар, исходящий от Льюиса. Тяжело вздохнув, мужчина развернулся и вышел из комнаты, тихо закрывая дверь. Льюису хотелось провалиться сквозь землю. В горле ужасно пекло, кашель раздирал его. Кое-как свернувшись клубочком под двумя покрывалами, младший Мориарти чуть расслепил красные глаза, но затем вновь их плотно закрыл, пытаясь тем самым уснуть. Во время болезни Льюису до безумия хотелось ласки и родного тепла. Но кто ему это может дать? Старшим было строго запрещено заходить в комнату к Льюису, дабы те не заразились. Потому сейчас он чувствовал себя брошенным, будто бы его оставили одного в этом громадном поместье. Мальчик тихо проскулил. Но вдруг послышался лёгкий скрип двери, а затем шаги. Потом двухместная кровать прогнулась под двумя телами, а затем чуть поднялись одеяла. Льюис вновь приоткрыл глаза, пытаясь сфокусировать зрение. Но стоило ему на миг увидеть знакомые пшеничные волосы, как он тут же собирает все свои силы в кулак и протягивает руку к родному брату. Уильям заботливо берёт ладонь младшего в свои оковы, а затем тянет брата наверх, дабы пшеничная макушка показалась из-под одеял. - Брат..- хрипит младший, когда оказывается в теплых объятиях старшего брата. Это всё, что ему удается сказать, потому что кашель вновь стал мучить младшего. С другой же стороны Льюиса находился Альберт. Он покачал головой, поджимая свои губы. Протянув ладонь к Льюису, тот с неподдельной нежностью провёл ею по спине того. Шмыгнув носом, младший Мориарти пытается разглядеть и самого старшего, но ему не дают этого сделать. Уильям заботливо прижимает голову Льюис к своей груди, а затем полностью обнимает, ласково шепчет: - Не вертись, Лу-лу. Тебе нужен сон. Крепкий и спокойный. - Альберт на эту реплику лишь кивает головой. Он тоже забирается под груду одеял, а затем аккуратно обнимает обоих братьев, утыкаясь носом в золотистую макушку самого младшего. Если так подумать, то Альберт никогда не спал так с прошлым братом. Никогда. Ему было до тошноты противно даже стоять рядом с ним, дышать одним воздухом. Что уж говорить о лежании вместе. Но с новыми братьями, с новой жизнью, если так можно выразиться, всё поменялось. Он чувствовал, что несёт некую ответственность за здоровье и благополучие его братьев, потому, когда тот узнал о болезни Льюиса и что он будет переведен в отдельную комнату, дабы не заразить старших, в сердце Альберта что-то кольнуло и защемило. Реакция Уильяма была такой же. Он крепко сжал свои кулаки, пока в алых глазах читалось волнение, будто бы в младшем брате была вся его жизнь. Хотя, так оно и было. Но теперь обоим стало спокойнее. Особенно Льюису. Потому что с двух сторон его окружали близкие ему люди. Горло перестало столь сильно печь, голова успокоилась, нос задышал. Слово по волшебству Льюис уснул в объятиях братьев. Альберт и Уильям последовали примеру младшего. А в это время по поместью шёл Джек. В руках дворецкого был куриный бульон. В голове он уже прокручивал сюжеты того, как на этот раз будет пытаться покормить Льюиса, потому из его рта вылетел тяжёлый вздох. Зайдя в комнату к больному, старший уставился на кровать, в которой спала семья Мориарти. "Вот засранцы. А я думаю, чего их не слышно весь день. Говорил же, чтобы не заходили. Заразятся ведь." - молвил про себя Ренфилд, добродушно улыбаясь. Он тихо, будто бы мышь, подошёл к трём братьям, а затем нежно провёл рукой по головам всех детей. В душе Джека что-то защемило, в ней разлилось тепло. Каким бы он не казался грозным, каким бы он не был строгим учителем, Ренфилд всегда относился с теплом и заботой к господам Мориарти. Ему хотелось ещё пробыть с ними, хоть несколько минут, но он воздержался. Подтянув одеяло, немного приоткрыв окно, дворецкий удаляется из комнаты, тихо закрывая дверь, дабы не потревожить мирный сон братьев.