С Днём рождения, Михаэль

Не смотря на то, что Михаэль полностью отрёкся от своего прежнего имени, он не отрёкся от своего прошлого, по крайней мере от детства. На поддельных документах, которые он в своё время предъявил советским военным, стояла чужая дата рождения, а если быть точнее — его покойного товарища, Михаэля фон Штокхаузена, который погиб от коричневой чумы в первый же день эпидемии. Именно в этот, указанный в документах день, его поздравляло всё Предприятие 3826; В честь этого сам Сеченов распоряжался организовывать своему заместителю, как он говорил: «достойный выходной для достойного сотрудника». Да даже если бы и не было этого выходного, работать нормально не получилось бы в любом случае. Многие сотрудники считали своим долгом поздравить его, поэтому если бы Михаэль постоянно отвлекался на звонки, работы бы никакой не вышло. Конечно, Штокхаузену очень льстило такое внимание к себе, в этот день он чувствовал себя действительно нужным. В такие моменты казалось, что нет на Предприятии человека, который был бы столь незаменим, как Шток. Признание и любовь это, конечно, хорошо, но где-то в глубине души в нём тосковал всё ещё маленький Йозеф. Часто вспоминались образы из детства, когда о такой славе и таких поздравлениях он мог только мечтать. Никто не знал про его настоящий день рождения. Никто не знал про Йозефа. Все знали только исполнительного и ответственного Михаэля, который работает 24/7 и сделает всё, чтобы начальство осталось довольно его работой, а о застенчивом и чутка капризном Йозефе, или как его ласково называла мама — Йозе, никто даже не подозревал. Где-то внутри становилось горько и страшно от того, что он потерял настоящего себя. А был ли он вообще когда-нибудь настоящим? Он старался избавиться от этих навязчивых мыслей, навсегда забыть и никогда не вспоминать о прошлой жизни. Теперь у него есть новая жизнь, со своими трудностями и обязанностями, со своими желаниями и мечтами. Но увы, от прошлого нельзя убежать, его нельзя стереть и просто забыть, как какую-то ненужную вещь.

***

На дворе стоял 1954 год. В этот вечер на «Челомее» было необычайно тепло и ясно. Можно было быстро смекнуть на то, что такая приятная и не свойственная для осеннего периода погода была делом рук не самой матушки-природы, а сотрудников комплекса, в чьей компетенции была регулировка погодных условий на платформе «Икар». Причина этому была предельно ясна — сегодня гуляет высшее руководство Предприятия 3826, так как заму Сеченова исполнилось 42 года. Сейчас Михаэль чувствовал себя так, словно здесь начальником являлся он, а не Дмитрий Сеченов, так как именно его фигура обращала сегодня всё внимание на себя. Практически каждый, кого он встречал, поздравлял его с днём рождения: от младших инженеров и аспирантов, до представителей Сеченовской научной когорты. Роботы то и дело сновали вокруг него, чтобы отнести в личный кабинет все подарки, преподнесённые ему сотрудниками. Штокхаузен постоянно шутил, что не знает, от чего умрёт раньше: от алкогольного опьянения и последующей белой горячки, или от сахарного диабета. И ведь действительно — многие дарили ему элитный алкоголь, к которому, признаться честно, по большей части он был равнодушен. А общеизвестный факт о том, что Михаэль неровно дышит к сладкому, способствовал тому, что каждый второй дарил ему разного рода вкусности. На словах ему желали столько здоровья, что если бы всё это конвертировалось в годы жизни, то он, пожалуй, жил бы вечно. Хотя, учитывая скорость развития советской науки, скоро и вечная жизнь перестала бы быть простым мифом. Вот оно — долгожданное общественное признание, о котором он так давно мечтал. В такие моменты казалось, что он достиг всего, чего хотел в этой жизни: у него была престижная работа, очень и очень хорошая зарплата, всесоюзная известность и многое другое, о чём среднестатистический гражданин СССР мог только мечтать. Спроси его «Чего бы ты ещё хотел в этой жизни?» полгода назад, он бы ответил «побольше отдыхать» и на этом, пожалуй, всё. Но сейчас, задавая этот вопрос самому себе, он бы ответил совершенно иначе. Штокхаузен всегда считал себя человеком обособленным, не нуждающемся в чьей-то поддержке. Вокруг него, особенно сейчас было много девушек, но они его интересовали мало. «Любовь — это для легкомысленной молодёжи», — всегда думал он, с усмешкой закатывая глаза, проходя мимо гуляющих по вечерам парочек. То же самое он думал и тогда, когда его приятель Виктор Петров рассказывал о понравившейся ему девушке. Со слов Виктора, Лариса Филатова была чуть ли не самой умной и красивой на Предприятии, да что там говорить — во всём мире лучше неё просто не найти — она такая одна, особенная. Влюблённые бредни Петрова Шток всегда пропускал мимо ушей, иронизируя над его наивностью. Какой же он был дурак. После трагичной и неожиданной смерти Харитона Захарова, большая часть его обязанностей легла на Ларису, являвшуюся ассистенткой погибшего учёного и главной помощницей в его научных исследованиях. Михаэль никогда раньше не видел Филатову в живую, но был наслышан о её работе, ведь профессионализм и научный подход Ларисы хвалил сам Сеченов. Учитывая её увлечённость собственной работой, доходящую порой до некого фанатизма, Штокхаузен смел предположить, что она — типичная лабораторная крыса, которая живёт исключительно своими опытами и бумажками, а индивидуальности в ней столько же, сколько у роботов-лаборантов. Чем такая невзрачная персона приглянулась Виктору, он понять не мог, но чтобы Петров не предъявлял претензии по поводу безразличия приятеля, он дал ему пару советов, которые в теории могли помочь завоевать сердце Филатовой. Сколько раз он проклинал себя за это, Михаэль уже не помнил, но точно помнил, с какого дня начал это делать. Тогда он встретил её в одном из коридоров Академии Последствий, когда приехал туда по поручению Сечнова, чтобы получить отчёт о работе над «Коллективом 2.0» — новейшей экосистемой, которая позволила бы объединиться всему человечеству воедино. Явно куда-то опаздывая, она чуть не сбила его с ног, а через несколько метров бега на каблуках таки споткнулась и упала, роняя все имеющиеся при себе бумаги. Михаэль, провожавший её недовольным взглядом, закатил глаза, мол «как я и думал» и, как воспитанный мужчина, неспешно подошёл девушке, которая уже во всю собирала разбросанные по полу бумаги. — На вашем месте я бы был повнимательнее, или носил более удобную обувь, — улыбнулся Штокхаузен, подавая руку девушке, чтобы помочь ей встать Она посмотрела на него с укором, собирая последние листки с пола. Ей явно не понравился саркастический тон мужчины — Я была бы вам благодарна, если бы вы помогли мне собрать листки с пола. Но, как вы видите, я всё уже собрала сама, так что оставьте свои издёвки при себе. Честно говоря, такого ответа Михаэль совсем не ожидал, но прежде чем что-то сказать девушке в ответ, он обратил внимание на её глаза: они были то ли голубыми, то ли серыми, то ли зелёными… Такое чувство, что они были всех возможных цветов, и выделить какой-то из них не представлялось возможным. Невольно засмотревшись, он не сразу заметил, что сотрудница с досадой рассматривала сломанный каблук — Новые туфли, ну как так… — пробубнила она себе под нос, попытавшись встать. Было видно, что это ей далось с трудом, ведь очевидно, что пострадал далеко не только каблук, но и нога. Штокхаузен спохватился только тогда, когда девушка уже поправляла свой рабочий халат и невольно морщилась от боли в ноге. — Давайте я вам помогу. Не хотелось бы, чтобы вы опять где-нибудь упали, — Михаэль вновь протянул ей руку, на которую ей хоть и нехотя, но пришлось облокотиться. Видно было, что ей от этого крайне неловко, но она изо всех сил старалась этого не показывать. — Может быть вас отвести к врачу? С вывихом долго не проходишь, уж поверьте — Будто бы я не знаю, — фыркнула девушка. По всей видимости, она восприняла эти слова как оскорбление в свой адрес — Все вы одинаковые. Я вроде как не самый глупый человек, мне хватает знаний чтобы понять, что у меня с ногой и куда мне нужно идти. Михаэль немного опешил от таких обвинений, но решил промолчать. Глянув чуть ниже, его взгляд остановился на бэйдже, который был прикреплён к карману халата девушки. «Филатова Лариса Андреевна» — гласил он. Штокхаузен еле заметно улыбнулся, вновь посмотрев ей в глаза — Так вот вы какая оказывается, Лариса Андреевна. Извините, сразу не признал, немного по-другому вас представлял, вы уж извините — И как же это вы меня представляли? Только не говорите, что как зашоренную серую лабораторную мышь в очках, меня уже тошнит от этих стереотипов. Михаэль отвёл взгляд, пытаясь быстро перевести тему разговора — Куда вы так торопились, что чуть меня с ног не сбили? — Документы отнести нужно было. Если вкратце, то отчёт. И это, по-видимому вам, товарищ Штокхаузен, — она протянула ему стопку бумаг, которую несколько минут назад так усердно собирала с пола «Какая ирония» — подумал тогда Михаэль. И вправду ирония, ведь до того момента он считал, что чувство влюблённости это не про него. Сначала ему казалось, что это была простая пятиминутная слабость, которая пройдёт также внезапно, как и возникла. Но ни за день, ни за неделю это странное чувство никуда не исчезло. Ему наоборот всё больше хотелось с ней поговорить, лучше её узнать, в конце-концов вновь посмотреть в её глаза. Он нигде таких не видел, ни у кого. Он никогда не встречал таких девушек, как Лариса, хоть и общался тогда с ней от силы пятнадцать минут. Властная, бойкая, умная, красивая — наверное, в русском языке не хватило бы прилагательных, чтобы её описать. Штокхаузен никогда не верил в любовь с первого взгляда, считал это глупыми выдумками для романтиков, но сейчас сам не находил себе места, особенно после того, когда узнал от Петрова, что Лариса наконец-то ответила ему взаимностью. Он понимал, что шансов с каждым днём на её расположение у него становится всё меньше и меньше, поэтому всеми силами старался обратить внимание Ларисы на себя. Но что бы он не делал, около неё, как собачонка, постоянно крутился этот Виктор! Как он ему надоел! Что такого Филатова нашла в этом наглеце с манией величия и навязчивой мыслью о том, что весь мир ему должен? В редкие моменты, когда всё же удавалось застать Ларису одну, они могли немного поговорить, но дальше простых разговоров он заходить боялся. Из этих разговоров он всё больше для себя понимал, какая Филатова умная и талантливая девушка. С ней было интересно разговаривать, она могла поддержать любой диалог, а как она смеялась! Ему хотелось всегда видеть её улыбающейся, всегда делать так, чтобы она радовалась. Но кроме дружеского общения ничего более он себе позволить не мог, а так хотел.

***

Этим вечером в сталинской высотке посреди «Челомея» было многолюдно. Сеченов не поскупился на хороший праздник для любимого и незаменимого заместителя. Он не раз отмечал, что если бы здесь не было Михаэля, то ни о каком «Коллективе 2.0» и речи идти не могло. На 42 день рождения Штокхаузена (благо, в возрасте с настоящим Михаэлем разницы у него не было), неожиданно пришла даже Филатова. Шток не думал, что такая женщина как она ходит по подобным мероприятиям и предпочитает отсиживаться в лаборатории, но он рад был ошибаться. Пожалуй, Лариса сейчас была единственная, кого он по-настоящему хотел сегодня видеть. Но как бы не хотел Михаэль подойти к доктору Филатовой прямо сейчас, сделать он этого так открыто не мог: тут же поползут ненужные слухи и не дай бог они дойдут до Петрова. Поэтому пришлось подождать, пока стоявшая вокруг него толпа в сотый раз спросит про ежедневную рутину, про то «как дела на личном фронте», и в конце-концов, не получив никакого ответа, разбредётся по углам. Вообще, Штокхаузен никогда не гнушался оказываться в центре событий, но сейчас ему бы очень хотелось поговорить с девушкой в тишине, или хотя бы подальше от глаз разного рода интриганов. В последнее время Лариса выглядела сильно уставшей и чем-то недовольной. Шток ставил на то, что это работа по запуску Коллектива так сказывается на ней, потому что она могла днями не выходить из лаборатории, лишь бы перевыполнить план. На её методах работы, очевидно, прослеживался почерк покойного Захарова, куда уж без него. Филатова как обычно была в своём белом рабочем халате и, держа в одной руке коробочку среднего размера, опустошала бокал шампанского, которые то и дело вновь наполняли снующие туда-сюда роботы. — Лариса Андреевна, можно вас на пару слов? , — обойдя толпу, Штокхаузен подошёл ближе к Филатовой, жестом показывая ей, мол «стоит отойти подальше». Девушка молча отошла ближе к стене и несколько секунд молча смотрела на Михаэля. Ей было интересно, чего он хочет от неё и зачем сюда позвал, но заметив, как тот с еле скрываемой растерянностью покосился на неё, начала первой — Товарищ Штокхаузен, Виктор сегодня не смог прийти, он сильно занят, да и я думаю, что задержусь здесь ненадолго, вы уж извините, много работы. А если быть совсем честной, то я пришла передать вам подарок от нас, — она протянула ему коробку, которую всё это время держала в руках — Надеюсь вам понравится и подойдёт по размеру, — она устало улыбнулась, наблюдая за тем, как Михаэль смотрел на неё озадаченным взглядом, поднимая глаза то на неё, то на коробку, которую он уже успел открыть — Что-то не так? Виктор мне рассказал, что вы давно хотели купить себе новый костюм, но никак не находили на это времени, вот мы и решили вам помочь. С цветом-то хоть угадали? Выбрали самый на наш взгляд подходящий вам — синий — ВыбралА, — тихо произнёс Шток, не рассчитывая на то, что Лариса его услышит — Что? В плане? Вам не понравилось? — Нет-нет, что вы, я просто знаю, что Виктор ничего в этом не понимает, по опыту дружбы с ним, могу сказать, что вкуса в одежде у него особо нет, — усмехнулся Штокхаузен — Поэтому неудивительно, что выбирали костюм вы. Правда, мне очень нравится, обещаю, что завтра же приду в нём на работу Филатова сделала вид что пропустила мимо ушей эту догадку фрица, и отдав бокал рядом стоящему «Рафику», поздравила ещё раз Михаэля с днём рождения и поспешила к выходу. Она прекрасно видела, как он смотрел на неё всё это время, но предпочитала молчать и не подавать виду, что на этот раз его притворство ну совсем не работает. Лариса уже давно поняла, что так часто в Академию Последствий Шток стал наведываться не из-за направлений Сеченова, а из-за неё. Иногда так и хотелось сказать: «Михаэль, прекратите. Ничего не выйдет», но где-то в глубине души ей по-настоящему было его жалко. Проводив взглядом девушку, Штокхаузен подозвал стоящего рядом робота-лаборанта, и передал ему коробку с костюмом, который подарила ему Филатова. Проведя все необходимые манипуляции, он отправил так называемого «Вовчика» к своему дому, попутно приказав роботу беречь коробку, потому что по его словам «Эта коробка в сто раз дороже всех таких железок как ты вместе взятых». Михаэль не хотел, чтобы этот подарок затерялся среди остальных, потому что он, как-никак, должен исполнить обещание, которое дал Ларисе. Ему было очень приятно понимать, что подарок для него она искала сама, не смотря на то, что и так по уши была в работе. А лентяй Петров даже не удосужился ей помочь. Этот жест внимания от Филатовой был ему дороже всех подарков, подаренных сегодня, да и стоит сказать, костюм был и правда очень хорош.

***

Через два месяца после дня рождения, возвращаясь домой, Михаэль, как и всегда, принёс с собой небольшой тортик, который покупал в круглосуточном магазине. В этот день на Челомее всегда почему-то шли дожди, каждый год, именно сегодня. Повесив сырой зонтик на крючок на стене, он прошёл на кухню, поставив торт на стол и снимая пиджак, в котором дома находиться было невозможно жарко. На этот раз пиджак был синего цвета. Ларисин пиджак. Её подарок. Теперь она вряд ли с ним заговорит, по крайней мере не сейчас уж точно. Когда Петрова арестовали, многим стало ясно, кто его сдал, в том числе и Филатовой. После ареста Виктора, он её ни разу не встречал. Наверное, она теперь его ненавидела, не хотела даже видеть, поэтому так усердно избегала. Когда он видел её в последний раз, два месяца назад, она так посмотрела на него… это была не злоба, а скорее разочарование и глубокая обида. Он видел её глаза — она явно плакала всю ночь, хоть и пыталась казаться сдержанной, какой она всегда была. Все, в том числе и Михаэль думали, что Виктора Петрова ждёт смертная казнь, но каково было удивление, когда наказание было заменено на принудительные работы. «Лариса постаралась» — сразу догадался Штокхаузен, так как знал, что у неё и Дмитрия Сергеевича были весьма неплохие отношения. Может, это и к лучшему… Хотя, даже не смотря на это, шансы понравиться Ларисе Андреевне уже были сведены к нулю. Усевшись за стол, он пододвинул к себе купленный торт и немного задумавшись, встал с места и стал рыться в кухонных ящиках, усердно что-то ища. Спустя несколько минут, он достал оттуда коробок спичек, и вновь сел на своё место, украдкой взглянув на стул напротив него. Вытащив спичку, он чиркнул ею о коробок и пару секунд молча смотрел на пляшущий огонёк. Некоторые верят, что если загадать в такой момент желание, то оно обязательно сбудется. И он загадал. «С днём рождения, Йозеф Гольденцвайг. Сегодня тебе исполнилось 42 года»