Не первый , но захватывающий рассказ

Небольшой подвал здания. В нем сидит берманский солдат в одной рубашке и подштанниках. Это небольшая деревушка переоборудования под лагерь должна будет стать его могилой. Внезапно створка дверей отворяется и вниз спускается другой солдат с повязкой на которой изображен красный крест. Он опускается рядом со своим приятелем и вздвэает. -- Как так, Ганс? Вы же были образцовым солдатом. Вытаскивая тогда вас, я был восхищен. Впрочем, и сейчас вы не потеряли моего уважения, мне интересно узнать... - Прилюдии никчему доктор. Я благодарен доктор. Хотите знать почему? Потомк что я разочаровался в командовании. Может быть я бы и пошел каким-нибудь артилеристом, но штурмовиком я больше не буду. -- Расскажите подробнее. - Вы помните с чего все началось? Посему из штурмовой роты помимо меня выжило Берманцев меньше чем пальцев на одной руке? Штурмовать редут, без поддержки техники это не разумный шаг, особенно когда в спину стреляет своя же артилерия, а спереди кроют пулеметы врага, а под ногами минное поле. -- Редут был взят. - Знаю, представляете? Меня накрыло в одном из бункеров снарядом. Своим, снарядом. -- Не представляю, как вы выжили. - Я тоже. Так зачем вы пришли? -- Вас собираются расстрелять! - Знаю. -- Вы не понимаете. Я намерен вас вытащить. - Прямо сейчас? Сегодня весь лагерь на ушах стоит. -- Нет, как раз перед расстрелом. У меня есть готовый план. - Бред... Но я доверюсь вам , док. -- Будьте начеку Ганс.

***

— Йоханнес Вайтстар, вы приговариваетнсь к расстрелу за дезертирство и предательство родины. Небольшая группа военнопленных выстроилась вдоль стены, готовая к расстрелу. Среди фелинеко и помеси канину, отчётливо выделялся чистокровный берманец с серой шерстью. Он недовольна дёрнул носом, когда назвали его настоящее имя. Очевидно, канину его не любил. Он стоял вместе с другими пленными из армии гаско. Это было идеей офицера, именно так казнить гнусного предателя, который отказался продолжать воевать. Щелкнули предохранители автоматов. Видно данное зрелище производило на берманских солдат не лучшее впечатление, ведь некоторые все же были солидарны с Гансом, но общественное мнение и машина пропаганды оказались сильнее. —Права последнего слова вам не предоставляется. Вы будете расстреляны и похоронены наравне с грязью из армии гаско. Глашатай отступил закончив читать речь. Принимая свою судьбу Ганс занял более удобную позицию и погас свет. "Вечера решили дождаться. Праздника захотелось, уроды!?" Поглотившая задний двор, кромешная тьма послужила знаком и военнопленные, спустя несколько мгновений заминки рванули вперёд следом за Гансом, который уже схватил глашатая за кадык и вырвав тот, прикрылся им как живым щитом. Оглашавший приговор судорожно сучил ногами и хрипел, не смея сопротивляться. Спустя пару секунд пространство двора осветили застрекотавшие автоматные очереди. Но слабое аварийное освещение замерцало лишь спустя около 40 секунд. За это время, почти весь двор был завален телами солдат вперемешку с пленными. Кого-то застрелили в потемках, а тому кто поумнее, удалось сбежать. Ганс спешно пересекал коридор, в конце налетев на пару солдат. Толчок и удар кулаком выбили бедняг из равновесия и те повалились на пол. Пулеметчик так сильно пнул голову одного из Берманцев, что та разможилась о стену, и вниз потекли ручейки крови, вперемешку с отметками мозга. Несколько мгновений он потратил на то, чтобы схватить дубинку и усевшись на грудь второго солдата нанести череду ударов, превращающую голову игр в кровавую кашу. Остановился он лишь тогда, когда звук ударов превратился в хлюпанье, словно кто-то избивал фарш. О да. Он почувствовал жажду крови. Словно красный туман заволакивает рассудок, призывая действовать быстро и жестоко. Уж кого, а их щадить не стоило. Они убьют его без зазрения совести. Не часто ведь, загнанная в угол мышка, бросается на кошку и к чертям выцарапывает той глаза. Именно это он и сделает. Сплюнув подступившую слюну, канину встал и лёгким бегом продолжил свой путь. Перед ним стояло две задачи. Вернуть свое снаряжение, и добраться до транспорта. Доктор выполнил свою часть сделки отключив свет. Теперь им осталось только встретиться. Но возможно, он немного отклонится, чтобы встретиться с офицером.... Ещё не успел он покинуть здание, как зашиб дверью какого-то солдата. Схватив автомат, он выпустил очередь в лежачего. На звуки стрельбы приоткрылась дверь, но прежде чем кто-то успел среагировать, тела двух солдат ввалились обратно, с передозировкой свинца в груди. Он выскакивает на улицу. В свете луны и прожекторов, перед ним раскидывается небольшой палаточный лагерь. Тент ближайшей палатки приоткрыт и там горит свет. Ганс устремляется туда. Радист, внезапно встал на пути кипящего жаждой крови монстра. Последние пули из подобранного автомата поражают солдат а само пустое оружие летит в сторону канину замеревшего над картой, заставляя того пошатнуться. Бам, бам - и раздается приятный хруст челюсть выходящей из пазов. Не останавливаясь на этом, мужчина ломает о деревянную поверхность и верхнюю челюсть, лишь после этого отпуская голову жертвы. Резко развернувшись, Ганс подбирает дробовик и первым же выстрелом расшивыривает, внутренности ворвавшегося в одной рубашке в палатку берманца. Судорожно сжимая руками вываливающиеся на пол ошмётки кишков, он падает на спину захлебываясь в крови. Покинув палатку парень тратит ещё пару выстрелов, на темные силуэты , спешащие на шум, а затем снова ныряет в одну из палаток. Внутри его не ждут. Но один выстрел разрезает ткань, а второй разрывает голову едва успевшего проснутся канину. Следом приклад дробовика проламывает череп солдата с автоматом и они вместе с Гансом падают на землю, спасаясь от разразившейся громом пулеметной очереди, которая в клочья разрывает ткань палатки. Вайтстар хватает автомат и стреляет в ответ, крик означает то что он попал и можно продолжать путь. Интересно, как долго он ещё сможет бежать в таком темпе? Одежда уже тяжелеет от крови, но склад быстро... Удачно под руку подварачивается Ржавый кусок трубы, валяющиеся на земле. Хотя, может это и не труба, в полумраке не различить. Размашистым ударом, он раскидывает зубы одного из врагов, на десяток метров, мгновенно отправляя того в забытье. Удачный бросок, заставляет упасть канину с погонами. Какой-то чин, видимо. Потеряв страх и осторожность, Вайтстар подходит к упавшему на землю офицеру и садится на его грудь, кулаками начиная уродывать лицо. Когда же этого становится мало, он складывает руки замком и занося получившийся замок, наносит сильные удары по морде несчастного, вовсе лишая того чувств, и лишая его черт лица. Чувствуя, что его одежда уже основательно пропиталась кровью, Ганс поднимается и грязным рукавом протирает свое лицо. Судя по выстрелам, не он один смог покинуть двор. Без стыда скидывая одежду, он раздевает Офицера и стягивает с него рубашку, сапоги, а затем и другую, более-менее чистую одежду. Каску тоже можно достать, а сюда он шел за пулеметом и сумкой... Сменив внешний вид, и вооружившись он спокойным шагом покидает палатку. Борьба затихла, но возгласы Берманцев повсюду все ещё раздаются. Теперь он может спокойно проследовать к стоянке техники. У них теперь есть заботы поважнее, чем проверять каждого встречного-поперечного.

***

-- Время пришло. Сделав вдох, доктор дёргает рубильник и вместе с гулом отключающегося электричества, отходит к двери. Неожиданно та распиливается и на пороге оказывается дозорный, который тут же падает, от удара в челюсть. Следом доктор наносит ещё несколько ударов, пока парень не теряет сознание. После этого Мужчина с опаской проверят пульс своей невольной жертвы. Возможно он позволил себе слишком многое. -- Живой... Сглотнув, он поднимается на ноги и отряхивает одежду. Нужно идти. Шиммер прямо сейчас нарушает клятву Гиппократа, но ему не дано другого выбора. И большее что он может сделать, так это не убить никого. Врач поднимает с земли пистолет и вытаскивает обойму, откидывая ту в сторону. Нужно действовать аккуратно, и лучшим помощником станет какое-нибудь не детальное, холодное оружие. Нет, разводным ключом орудывать слишком опасно, а вот какой-нибудь палкой... Перебежав к домику и скрывшись от чужих взглядов, Яков с треском ломает стул, берясь за его массивную дубовую ножку. Этим он не убьет, но покалечит. Путь Шиммера выдался более трудным, чем путь Ганса. Доктору то и дело приходилось замедляться, разряжая магазины оружия и рассыпая патроны по периметру. Встреченные им солдаты были на взводе, но после четкого удара, могли только лежать и скулить. Возможно, он бы мог и вовсе пойти без драки, но почему-то мужчина считал, что теперь все знают о том, кто отрубил генератор.

***

Подбегая к мотоциклу, Доктор заметил силуэт залезающий в люльку, при том сжимающий охапку вещей вроде пары сумок и пулемета. -- Ганс? Силуэт обернулся и махнул рукой. Это был он. Запрыгнув на мотоцикл, доктор провернул вставленный заранее ключ. Мотор застрекотал и загорелась единственная фара трехколесного циклопа. Размещая пулемет на предназначенном для него месте, Вайцзеккер растопырил ноги, удерживая себя в стремительно раскачивающейся на большой скорости люльке. Конечно она была безопасной, но раньше десантник в ней не катался, и потому решил перестраховаться. - Какой у нас дальше план доктор? -- Я подумал... Мы можем попробовать захватить таранис. - Самоубийство перспективнее расстрела. Поехали.

***

— Все так и было? -- Да, если мне память не изменяет. Доктор улыбнулся. Он уже не в первый раз рассказывал историю их знакомства детям, возможно подменяя и приукрашивая некоторые детали для эффекта. Тем кто постарше он мог и расписать в деталях все приключение, а помладше были рады и простому описанию геройства врача. — Вау! Вы такой храбрый! А Ганс тоже крутой! Бац! Бац! Восклицали детишки, особенно впечатлительные даже начинали мазать кулаками. Для Шиммера это стало небольшим , но любимым хобби - тёплыми вечерами, детишки собирались на скамейке возле его домика, и слушали удивительные рассказы мужчины о его приключениях. — А в следующий раз, расскажите как вы победили даму в красном? -- Обязательно... Кхм, но вы же уже слышали эту историю? — Нам интересно! Правда, правда! Доктор старался не показывать детям, связанную с этим событием боль. В историях он предпочитал говорить, что Ганс потом просто ушел, и сейчас живёт счастливо, в лучшем месте. Ведь о его трагичной кончине, знали не так много Фелинеко и Канину.